глушителем. Сидевший в кресле незнакомый мужчина весело улыбался ему.
Глава 18
Первую половину дня Борис Григорьевич Лазарев провел на заседании Государственной Думы. С приближением декабрьских выборов депутаты все чаще и охотнее высказывались, пытаясь четче обозначить свою позицию, заручившись поддержкой крупных партий, по списку которых можно было пройти в Думу, минуя изнурительные дебаты в одномандатных округах. Резко увеличилось число «державников», «патриотов». Настоящие патриоты России, и правые, и левые, оказались отброшенными этой безудержной толпой демагогов, моментально приспосабливающихся под новые веяния.
Особенно выделялся публицист Зуйкин. В семидесятые годы работавший на партийной работе и слывший непримиримым коммунистом, оплотом партийной организации, с пеной у рта доказывавший бессмертность идей марксизма-ленинизма, он после начала перестройки очень быстро сообразил, как нужно сориентироваться.
И превратился в непримиримого демократа, прямо Марата демократии. Его обличающие коммунизм речи, его гневные статьи в газетах, его выступления по телевидению ясно показывали, каким кристально честным и чистым должен быть демократ новой формации. Во время октябрьских событий девяносто третьего он был одним из тех, кто требовал «раздавить гадину» — не понимая, что демократу как-то неприлично требовать раздавить собственный законно избранный парламент.
А затем быть избранным в парламент, пусть уже называющийся не Верховным Советом, а Государственной Думой. Но теперь, с приближением новых выборов, почувствовав новые веяния, Зуйкин начал быстро дрейфовать в сторону «державников». Несмотря на свои демократические воззрения, он гневно осуждал всех разрушителей России, одобрял Президента в его Чеченской войне, говорил о величии страны. Поразительные метаморфозы коммуниста-демократа-державника уже, похоже, никого не удивляли. Время подлецов диктовало свой выбор.
В перерыве Лазарев подошел к Зуйкину, поздравил его с удачным выступлением, попросил поехать вместе с ним в избирательный округ, откуда баллотировался сам Борис Григорьевич. К разным партиям он принципиально не примыкал, а защиту в виде думского билета иметь было необходимо. Только статус депутата давал полную неприкосновенность, и многие соратники Лазарева это отлично сознавали.
Обедал Лазарев прямо в здании Государственной Думы, он был неприхотлив в еде. После перерыва он поехал в свой офис. Кроме сопровождавших его повсюду в Думе двоих охранников, названных «помощниками депутата», на улице его ждали еще пять человек. В последнее время такая охрана была просто необходима.
На трех автомобилях они выехали на Тверскую, и набирая скорость, понеслись вверх по улице. Лазарев сидел в автомобиле молча, он не любил, когда в машине играла музыка. Зазвонил телефон. Он снял трубку. В автомобиле был установлен специальный спутниковый телефон.
— Да, — нехотя сказал Лазарев. Перспектива снова отвлечься на избирательные баталии, его немного раздражала.
— Это я, Борис Григорьевич, — услышал Лазарев взволнованный голос Михаила, одного из самых близких своих людей, — только что получили сообщение. В Нью-Йорке застрелен Вахтанг Стомболишвили.
Он помолчал. Собственно, этого и следовало ожидать.
— Сообщение точное? — спросил он наконец.
— Да, мне звонили прямо из Нью-Йорка. Обещают прислать по факсу даже газету с подробностями.
— Когда пришлют, переведите и отправьте мне, — распорядился Лазарев.
— Газета на русском, — уточнил Михаил.
— Тем более, — он отключился.
Все было закономерно. Видимо, Гогия, Хотивари и их люди узнали об измене Вахтанга и решили с ним разделаться. Так и должно было быть. В их среде не любили перебежчиков. В решающий момент Вахтанг сдал своих партнеров и земляков Рябому, а теперь те, в свою очередь, отомстили. Так вот почему было это дерзкое нападение на банк! Они все выяснили. Тогда можно будет ожидать крупных, очень крупных неприятностей. Нужно будет связаться с Рябым, пусть помогает. Это была его идея. Хорошо, если против них выступят только грузинские группировки. А если совместно все кавказцы, да плюс еще этот гнида Вася Черный?
Тогда, пожалуй, им не удержаться в городе. У кавказцев сильные позиции и в мэрии, и в правоохранительных органах города. Да, война будет нелегкой. А у него кроме Мансурова нет никаких союзников. Хотя Рябой стоит трех группировок.
Но если он захочет помочь. Раздался еще один телефонный звонок. Он, поморщившись, взял трубку, не могут подождать.
— Как дела? — отчетливо услышал он знакомый голос.
Это было как наваждение. Он только что думал о Рябом. Даже имея спутниковую связь, он не мог привыкнуть к тому, что ему могли позвонить в любой момент из Америки. Психологически бывшему советскому человеку было трудно перестроиться.
— Ничего, — хрипло сказал он, кашлянув, — ничего.
— Простудился, что ли? — ласково спросил Рябой.
— Нет, конечно нет.
— Слышал о сегодняшнем происшествии в Нью-Йорке?
— Да, мне уже передали. Убит Вахтанг.
— Понимаешь, что это значит?
— Они все поняли. Поэтому и напали на наш банк.
— Денег много унесли?
— Не очень. Сто миллионов рублей. Так они же не из-за денег нападали. А чтобы показать нам свою силу, — пояснил Лазарев.
— Это я и без твоих разъяснений знаю. Значит, силу хотят показать.
Этот телефон передавал даже дыхание Рябого. Словно он находился совсем рядом, на соседней улице.
— Я пошлю пару-тройку своих ребят, — немного подумав, сказал Рябой, — ты их сам встречай. Прилетят послезавтра самолетом «Дельта» из Нью-Йорка. Хорошие, проверенные ребята. У каждого из них будет красный шарф. Пусть примут участие в твоих разборках. А Мансурову передай: увеличим его долю, пусть тоже даст тебе людей. И собери всех ребят. Давить будем черномазых.
— Думаете, они все вместе, заодно?
— А ты как думаешь? Это они для дураков воюют друг с другом у себя на Кавказе. Здесь они дружно ходят, парами. И в Москве тоже. Но других пока не трогай. Пусть думают, что мы ничего о них не знаем. Что думаешь сегодня предпринять?
— Уже предпринял. Видимо, лавры «Михо» не дают покоя Арчилу Гогия. Твой парень высший класс, просто золото. Сегодня он скажет свое слово.
— Береги его, — посоветовал Рябой, отключаясь. Лазарев провел рукой по лицу. Рябой прав. Не стоит пока показывать другим группировкам, что они просчитали всю игру. Пусть думают, что идут обычные разборки между группой Лазарева и людьми Арчила Гогия.
Он не мог даже представить себе, что в двух километрах от него стоит белый «мерседес» Хотивари, в котором слышали каждое слово их разговора.
Специалист из Детройта был настоящим волшебником, он умел творить чудеса.
Технический прогресс, который так ловко использовал Гурам Хотивари, приносил ему немало приятного. А обладание информацией было высшим итогом их усилий.
Теперь, услышав о готовящемся покушении на жизнь Арчила, он впервые задумался.
И не знал, как ему поступить. С одной стороны, Арчил Гогия и его люди наиболее боеспособный
