оттуда струился свет. Удалось рассмотреть, что он исходил от низкого торшера рядом с письменным столом. За ним тянулись полки, уставленные книгами и терракотовыми статуэтками. Никаких признаков присутствия человека.
Стивенс решился: с бесконечными предосторожностями он расширил отверстие в жалюзях настолько, чтобы суметь протиснуться в него. Через несколько секунд он мягко спрыгнул в комнату. Немного выждав, адвокат, бесшумно ступая по ковру, приблизился к двери. В соседнем помещении также никого не было. Но зато обнаружилась ещё одна приоткрытая дверь. Подойдя к ней на цыпочках, он прислушался и явственно услышал посапывание спящего человека.
Какое-то время Стивенс простоял в задумчивости. Собственно говоря, чего он добивается? Ему требовалась дополнительная информация. Но какая?
Он в нерешительности осмотрелся. Книги занимали всего лишь одну полку. Рассеянно пробежался взглядом по заголовкам. Собрался было продолжить дальше осмотр помещения, но его внимание привлекла тоненькая брошюра: «Танекила Удалой». Адвокат живо сунул её в карман. Теперь он уже более внимательно изучил остальные издания. Большинство было на испанском языке, который он знал весьма слабо. Но другие книги, на английском, его заинтересовали. Он прихватил некоторые из них с собой, вышел в соседнюю комнату и вылез наружу через окно, не переставая изумляться, что решился на подобные действия.
Вернувшись домой, адвокат отметил, что телефонную линию уже починили. Он сразу же набрал нужный номер, но к собственному разочарованию выяснил лишь, что его прежний срочный вызов Пили до сих пор не дал результата.
Решив дождаться звонка от Пили, Стивенс разделся, облачился в пиждаму, накинул сверху домашний халат и, растянувшись на диване в гостиной, стал знакомиться с похищенными книгами. Все они касались одной темы: Большого Дома семейства Таннехиллов. Он не припоминал, чтобы когда-нибудь ранее они попадались ему на глаза даже в секции «Таннехиллы» публичной библиотеки Альмиранте. Начал он с «Истории Большого Дома». На форзаце прочитал:
«Издание первое.
Тираж ограничен пятьюдесятью тремя экземплярами.
Не для продажи.
Январь 1870 г.»
Стивенс перевернул страницу. Первая глава начиналась словами:
«Более тысячи лет возвышается этот замечательный дом на высоком холме над раскинувшимся с незапамятных времен океаном. Не обнаружено никаких, достойных внимания, документов, относящихся к тем, кто его построил».
Адвокат полистал книгу, перескакивая с одного абзаца на другой. Она несколько напоминала исторический роман о наименее известных в истории человечества цивилизациях — древней Мексики и Южной Калифорнии с 900 года и до высадки в этих местах испанцев.
Перегруженный сложными деталями текст показался Стивенсу не очень убедительным, во всяком случае, в рамках его собственных знаний о жизни майя, толтеков и ацтеков. Упоминались фамилии отдельных священнослужителейц, солдат. Так некоего Уксалака изрешетили стрелами за преступление, о котором ничего не сообщалось. Его похоронили на «восточном склоне холма в сосновой роще, которую толтеки впоследствии вырубили». Этому событию были посвящены всего все фразы и было совершенно непонятно, зачем о нем упоминалось вообще.
Когда появились толтеки, — «длинными воинскими колоннами, растянувшись вдоль берега и истекая потом под жаркими лучами раннеосеннего солнца», — они поначалу намеревались снести Большой Дом. Но, как и у всех прочих завоевателей, с трудом пробившихся издалека к этим дальним рубежам, у них не оказалось под рукой необходимых орудий, чтобы справиться с возведенным из мрамора зданием. Эти священники-солдаты сделали, впрочем, открытие: помещение Дома, покинутого его бывшими владельцами, «укрывшимися в населенной простым людом деревушке далее, к северу», по своей комфортности превосходили все, что они когда-либо видели до сих пор.
«Для очистки совести они воздвигли тогда на искусственной Горке деревянный храм, чтобы ублажить своего бога Кукулкана, а Дом использовали для проживания там вместе со своими женами. Длительное время фавориткой многочисленных священников-солдат была…»
Имя этой женщины было тщательно зачеркнуто в тексте, чему Стивенс подивился, не видя тому причины. Расшифровать его было абсолютно невозможно.
Он продолжал листать это произведение, которое начало действовать на него в какой-то степени завораживающе. Толтекская оккупация в конечном счете вступила в полосу кризиса, поскольку в течение ряда лет не прибыло ни одно из ожидавшихся подкреплений. А поскольку командовавший захватчиками священник был редкостным тупицей, то (снова чье-то имя было вымарано) решил с ним расправиться «прежде чем он раскроет секрет Большого Дома».
Стивенс перевернул ещё одну страницу. И с первой же фразы подметил, что текст никак не был связан с предыдущим изложением. Объяснялось это тем, что 11 и 12 страницы, где, вне всякого сомнения, говорилось о тайне Большого Дома, были попросту вырваны. Тогда он отложил эту книгу в сторону и взялся за «Танекилу Удалого». В первых главах, которые он просмотрел мельком, рассказывалось о рождении в Испании и первых путешествиях вдоль африканских берегов капитана Танекила, о несколько сомнительных методах, с помощью которых он сколотил свое состояние, и, наконец, о его отплытии в Америку во главе флотилии. В 1643 г. во время бури у калифорнийского побережья его корабль «Альмиранте» затонул. Стивенс сразу же вспомнил, что на самом старом надгробии в семейном захоронении Таннехиллов год смерти первого предка указывался как 1770. Получалось, что погребенный там Танекила, не являлся родоначальником клана, пустившего корни в Америке.
Следующую главу под названием «После бури» Стивенс буквально проглотил с начала до конца.
«После бури К полудню все мы оказались на берегу — я имею в виду тех, кто уцелел после кораблекрушения. Эспанта, де Куржиль, Маржино и Керати пропали без вести. Наверняка утонули. Сожаление у меня вызвала только гибель Маржино — полного сарказма плутишки; что до остальных ничтожеств, то гореть им в аду за все те неприятности, что они мне причинили.
Я тут же распорядился приняться за работу. Нельзя было терять ни минуты. Алонсо заметил нескольких туземцев, и у нас не было уверенности в том, что они, как обычно, окажутся глупыми, дружелюбно настроенными существами. Нам было абсолютно необходимо вывести оружие с „Альмиранте“ до того, как тот пойдет ко дну.
К двум часам пополудни Каунха обратил внимание на то, что буря начала стихать. Я послал его с дюжиной парней на двух шлюпках начать разгрузку. Действительно, ярость морской стихии спадала с каждым чамом, а к вечеру океан успокоился и вовсе. Нам к этому времени уже удалось переправить на берег две мортиры и большое количество мушкетов. Поэтому, не опасаясь более аборигенов, я на следующее утро велел послать к ним патруль в целях установления контакта ради добычи продовольствия.
Берег был совершенно дикий, весь в невысоких холмах, утопавших в зелени. Птиц — в изобилии, и они целый день пели или верещали. Патруль подстрелил по дороге трех ланей и обнаружил множество съедобных корней, что вкупе с припасами, которые мы уже успели вывезти с корабля, сняло для нас проблему голода. Очень быстро я убедился в том, что мы попали в благодатную страну с превосходным климатом.
На пятый день часовые доставили ко мне индейца, низкорослого и гнусной внешности, который бегло говорил по-испански. С первого взгляда было ясно, что это — отъявленный негодяй. Моим первым побуждением было: выслушать, чего он наплетет и тут же утопить его. Но он оказался полезным как
