– Зато ты в оскорблениях весьма однообразен. Я же не какой-нибудь разнузданный вурдалак, я - честный вампир, притом из хорошей интеллигентной семьи. Просто я не все детали вчерашнего празднества могу припомнить.
– А лекцию по теории вампиризма, которую ты читал какой-то шлюхе в баре помнишь? А как пытался объяснить полицейскому, почему не отражаешься в зеркале? А как цитировал Маркса в животном облике?
– В каком смысле - в «животном»? Если речь идет о степени моего опьянения…
– Опьянение само собой. На нас напали с ножом, и ты с ними дрался, оборачиваясь котом, нетопырем и черт знает кем еще.
– В самом деле? - Ян был смущен. - Столь активный отдых не входил в мои планы. Доедай, умывайся, пойдем. Надо осторожненько навести справки и загладить возможные последствия.
…Погода не баловала курортников: на небе снова была высокая, но достаточно плотная облачность, море слегка штормило. Поэтому на небольшом базарчике, укомплектованном пивным ларьком и шашлычной, было многолюднее обыкновенного. Потеревшись среди отдыхающих, выпивающих и торгующих, Ян и Саша получили следующее изложение ночных событий. Какой-то не то упившийся, не то укурившийся дебил из бойскаутского лагеря притащился зачем-то на лесопилку, умудрился запустить ее, да еще и угодил в пилораму, где его разделало в клочья. Полиция дала предварительную квалификацию происшедшему как несчастному случаю, но поселок выдвигал свою версию, согласно которой его казнили собственные дружки, отъявленные уголовники, за какую-то провинность, либо из-за девки. Нашлись добровольные гиды из пивных засегдатаев, которые сводили целую группу желающих непосредственно на место происшествия, где все необходимые следственные действия уже были произведены и земля обильно посыпана песком. Однако на всякий случай здесь еще дежурил полицейский из местных, который, томясь от вынужденного безделья, охотно давал комментарии происшедшему от имени властей. Это был тот самый полисмент, что дежурил вчера на дискотеке. Улучив момент, Ян побеседовал с ним и выяснил, что ничего особенного давеча они не совершили. В свою очередь полицейский поинтересовался, но причинили ли им вчера каких-либо неудобств «эти лагерные придурки». Саша и Ян в один голос заявили, что все было в полнейшем ажуре. Они отошли в сторонку, и Ян, покрутив аристократическими кистями перед носом у Саши, заявил: «Ну вот видишь - ручки чистенькие, зубки беленькие, и нет из них кровушки загубленного имбицила!» Саша, все еще томимый смутным беспокойством, сказал: «Этого мало. Ты вчера кроме князя Понятовского разыгрывал еще и кота Бегемота, и если после твоих вдохновенных художеств кто-нибудь из этих тинейджеров угодил в больницу или дурдом - я ничуть не удивлюсь. Но я требую, чтобы ты, выражаясь языком юридическим, «загладил последствия», иначе мы крупно поссоримся. Ты можешь воспользоваться для этой цели гипнозом?» Ян шутливо раскашлялся: «Так пан собе хцет! Демонстрирую». Он подошел к полицейскому и учтиво поинтересовался: «А скажи-ка мне, голубчик, кто у нас теперь на царствии?» Полицейский по-уставному вытянулся во фрунт и ответствовал: «Так что Ея Императорское Величество Императрица Анна Иоанновна». Ян благосклонно кивнул и протянул ему пятиалтынный: «Выпей, любезный, за мое здоровье», на что получил подобострастный ответ: «Покорнейше благодарю-с!»
– Ну как, годится?
– Вполне. Пошли искать вчерашнюю команду… Только скани мне, откуда у тебя пятиалтынный?
Ян рассмеялся: «Оттуда, откуда же и императрица, мой внушаемый друг!»
…Рыжего они нашли в полупустом лагере, в отдаленной беседке, где тот с упорством тихопомошанного водил пальцем по страницам какой-то книги. Увидев друзей, главарь-неудачник вскочил на перильца и вцепился в столб. Книга упала, и Саша прочел название: «Лечение наркотических психозов».
– Стоять. Спокойно, - сказал Ян негромко, но очень властно. - Иди сюда и ничего не бойся. Присядем. Вот так. Поговорим о тебе и твоих друзьях, все начистоту. Период раннего детства можешь опустить: мать- стахановка, отчим-уголовник, лесбиянка-воспитательница, классный руководитель-педофил и участковый- мафиози меня не интересуют. Кто твои вчерашние друзья, которых ты мне так и не представил, и что с ними теперь? И что ты делал вчера, после того, как мы расстались?»
…По море того, как он говорил, бесстрастно и монотонно, Сапа все больше успокаивался: пацаны, изрядно перепуганные и поцарапанные, сегодня же утром собрали манатки и, не попрощавшись, удрали самой ранней электричкой. Он бы тоже удрал, потому что понял, что у него «потекла крыша», но никак не мог собраться с мыслями и решил найти в библиотеке книжку, которая бы ему помогла разобраться с головой. Чем он и пытался заниматься до прихода Саши и Яна. О погибшем он знал только, что тот отказался идти с ними на дискотеку, потому что «уломал Вальку на палку», именно ее он и ожидал на лесопилке, а что и как там с ним получилось, он не знает. По когда он добрался до коровы, Ян, до этого спокойный, насторожился.
– Ну что, любитель черного юмора, дошутился? - заметил по этому поводу Саша.
– Я надеюсь, что ты, в добавок ко всему, не индуист? - огрызнулся Ян. - Не хотел бы услышать от тебя мораль еще и по коровьему поводу. Она не хищник и просто подохнет без пищи в ближайшее время. Саша выразил в этом сомнение, но Ян уже не слушал его.
–К черту, хватит! Мы приехали сюда отдыхать, а не плодить новые проблемы. Если услышим что-нибудь об этом травоядном вампире, тогда и будем ломать себе головы. В конце концов, этот придурок рассказывает только то, что восприняло его возбужденное нашей дракой сознание. Он мог элементарно галлюцинировать. Не забывай, что он тоже любитель балдей-травы, как некоторые. Все! Эй ты, жертва контрацептивного дефицита! Слушай и выполняй! Ты не видел и ничего не знаешь ни обо мне, ни об этом парне, ни о том, что здесь происходило. С твоей головой все в порядке отныне и навеки. Завтра же ты уедешь отсюда в свой родной Пролетайск и заделаешься активистом в учебе и в… экологическом движении. Конец связи, иди в свой корпус. Пойдем, Алекс, мои глятеусы истосковались по каменным плитам «графопада» и естественному гидромассажу.
Поселок Графское мирно спал, залитый светом яркой, как вокзальная лампа-«солнце» луны. Спал и необычно рано утихомирившийся лагерь в бывшей усадьбе: события минувшей ночи никого не вдохновляли на поиски новых приключений. Слабый ночной бриз временами трогал черную сонную листву. Б зарослях кизила журчали квакши, заливались сверчки, сова-сплюшка оповещала неведомо кого: «Сплю, сплю, сплю…» Плескалась в лимане рыба, монотонно шумел своими каскадами «графопад», а над ним, на скале, на такой высоте, с которой открывался вид на все Графское, беззащитное, как уснувший пьяница, стоял жуткий и невозможный, как порождение ночного кочмара, Зверь, чья шерсть так же отливала лунным серебром, как и в предыдущие полнолунные ночи-убийцы, когда неведомая никому сила выпускала этого неуловимого монстра на кровавую и непонятную охоту. Пасть Зверя уже была в крови: он только что расправился с блуждавшей в районе заброшенной лесопилки коровой. Корова сломала дверь сарайчика, куда ее заперли от греха подальше озадаченные ее окровавленной мордой хозяева, и вышла навстречу собственной смерти.
Разрешив, таким образом, сам того не зная, проблему, с которой столкнулись минувшим днем два приятеля-вампира, Зверь смотрел на лагерь и ожидал Своего Часа. Там, в этом лагере, в отстоящем отдельно от других зданий старинном графском особняке, была главная Добыча: человек немного не в своем уме, который прошлой ночью п р о ш е л м и м о. Зверь не знал, почему так случилось. Возможно, потому, что человек не убежал в ужасе, соблюдая неписанный ритуал охоты, или по другой причине - Зверь не думал об Этом. Его вел к намоченной жертве тот же самый инстинкт, который каждое полнолуние властно призывал его выполнить великий акт Убийства, не мотивированного ни голодом, ни личными мотивами, ничем другим, кроме Долга Убивать. Зверь не думал ни о чем вообще. Он знал, что нужно убить того, кто п р о -ш е л м и м о. Потому что мимо Зверя никто не имел права проходить, оставаясь при этом в живых.
Его Час настал, и Зверь, задрав морду к луне, издал свой рев. «Я иду! - означал этот ров, - Смерть идет!» Длинным, великолепные и невероятным в своей силе прыжком, больше похожим на полет, он скрылся в зарослях, спускающихся к лагерю.
… Несколько человек из обслуживающего персонала бойскаутского лагеря - две женщины и трое мужчин - проснулись от истошных криков и невообразимого шума в старом корпусе, куда во время
