Совсем сдает старик, с улыбкой подумал Мироненко, ему уже, наверно, за восемьдесят.
Дверь открылась. Наум знал своего гостя в лицо.
— Ну здравствуй, Григорий, — сказал он, внимательно глядя на Мироненко.
— В дом пустишь? — спросил Мироненко.
— Это смотря с чем ты пришел. Если с добром, то милости прошу. А если нет…
— С добром, с добром, — засмеялся Мироненко, входя в квартиру.
Он не знал, что после того, как Сыроежкин позвонил ему и тут же поехал на встречу, старик несколько раз звонил к сыну своего друга. И, не застав Леши дома, понял, куда именно тот мог поехать. Просчитать варианты для ювелира, отлично знакомого с этим миром, было нетрудно. Он сразу понял, что Леша Сыроежкин мог позвонить и поехать только к Мироненко.
И тогда Наум пошел в свой кабинет и начал молиться. Он просил бога помочь ему сделать выбор. Помочь ему сделать правильный выбор. А после этого он снова позвонил Сыроежкину. И тот опять не ответил. Теперь у Наума уже не оставалось сомнений. Он принял душ, надел чистое белье и уже собирался ухо дать, чтобы спасти несчастную душу Леши Сыроежкина, когда дверь позвонили.
Старик не верил своим глазам. К нему приехал сам, Григорий Мироненко.
Наум Киршбаум был очень опытным человеком. Но он не мог понять, что произошло.
Почему Мироненко приехал к нему? Почему просто не отобрал часы у Сыроежкина Значит, дело было не в часах, подумал старик ювелир.
Он провел гостя в гостиную, посадил за стол. Достал из старинного комода высокий графин с розовой жидкостью.
— Это хороший ликер, — сказал он, — из лепестков розы.
— Знаю, — засмеялся Мироненко, — твой фирменный. Говорят, его нужно готовить пятнадцать лет. И как ты умудряешь все рассчитывать на пятнадцать лет.
Я бы не смог быть таки терпеливым.
— У нас профессия такая, Григорий, — сказал старик, разливая ликер, — быть терпеливыми.
— Твое здоровье, — поднял рюмку Мироненко.
— И твое, — сказал старик. Обе рюмки были выпиты до дна.
— Хорошая настойка, — крякнул Мироненко.
— Зачем ты пришел, Гриша? — спросил Наум. — Ты не был у меня уже больше десяти лет.
— Навестить старого друга, — усмехнулся Григорий, — тем более что я не был здесь больше десяти лет, как ты сам говоришь. Может, мне захотелось тебя просто увидеть.
— Ты не тот человек, который ходит к старым друзьям. Прости, Гриша, но я привык говорить открыто. Мне нужно знати зачем ты пришел.
Вместо ответа Мироненко достал часы. Положил их на стол — Ты видел эти часы? — спросил он.
— Да, — кивнул Наум, поправляя бороду. Теперь он не сомневался, что все его расчеты были правильными. Сыроежкин конечно, позвонил Мироненко и повез ему часы. Но почему тот не стал покупать часы? Или просто их не отнял? Почему он приехал с часами к нему? Ведь Мироненко и сам вполне мог оценить их стоимость.
— Как они к тебе попали, Наум?
— За ними есть след?
— Небольшой, — улыбнулся Мироненко.
— Я брал их чистыми, — твердо сказал Наум. — Мне их принесла одна девушка.
— Но ты ведь понял, что это очень дорогие часы.
— Конечно, понял. И сразу сказал, что они очень дорогие.
— Кому? — быстро спросил Мироненко. — Кому ты сказал, что они дорогие?
— Той самой девушке, которая их принесла. Вернее, сказал в ее присутствии. Ты ведь меня знаешь, Гриша, я работаю на процентах.
— А где эта девушка? — нетерпеливо спросил Мироненко.
— Ушла, — Наум следил за руками своего гостя. За много лет я научился узнавать настроение и мысли человека по его рукам, вернее по пальцам. Они выдавали любого с головой. У Григория Мироненко дергались пальцы, когда он спрашивал про девушку.
— Куда ушла?
— Не знаю. Мне нужны часы, а не девушка, — сказал с достоинством Наум.
— Я ювелир и всю жизнь занимаюсь проблемами золота, а не гинеколог, чтобы заниматься еще и проблемами женщин.
— Смешно, — прохрипел Мироненко, не улыбнувшись.
— Я думал, ты пришел по более серьезному делу, — Наум видел, как дергаются пальцы гостя.
— И ты не знаешь, как ее звали? И принял такую вещь, даже не узнав, кто это такая? — нервно спросил Мироненко. На часы он даже не смотрел.
Его не интересуют часы, вдруг понял Наум, ему нужна девушка. Она его интересует больше часов.
— Я действительно не знаю, — спокойно сказал он. — Мне позвонил мой знакомый — Алексей Сыроежкин, — он уже не сомневался, что Леша успел побывать у Мироненко, — попросил меня приехать к нему и оценить эти часы. Я поехал и посмотрел. Мне они понравились, и я сказал ему, что часы стоят не меньше двадцати тысяч долларов. Сыроежкин забрал эти часы. Вот и все.
— Не все, — возразил Мироненко, хмуро посмотрев на ювелира. — Ты не темни, Наум. Мы ведь с тобой столько лет знакомы. Не хитри.
— Стар я уже, Гриша, чтобы хитрить. Это ты все вертишься, изгаляешься, все норовишь меня обойти. Не нужно так спрашивать. Спроси напрямую, что тебя интересует, и я тебе отвечу. Ты ведь знаешь, что я никогда не вру. Бог мне этого не позволяет. Могу тебе не сказать, но врать не стану.
Мироненко знал, что старик говорит правду. И поэтому он доверительно нагнулся к своему собеседнику. Пальцы у него снова дергались.
— Нас интересует эта девушка, — честно сказал он. — Ее по всему городу ищут родные.
— И вы решили им помочь? — усмехнулся старик.
— Нет. Но за девушку назначено крупное вознаграждение Нам нужно ее найти, Наум. Скажи, где она?
— Я же сказал, что она ушла.
— Ты не все сказал, — злым голосом заметил Мироненко, — ты не сказал, что она ночевала у тебя дома. И не сказал, как часы оказались у Сыроежкина.
Значит, ты сам взял эти часы у девушки, заплатив ей деньги, и передал их Сыроежкину.
— Гриша, — покачал головой Наум, — я работаю ювелиром уже более полувека. Неужели для того, чтобы продать золотые часы, мне нужен такой посредник, как этот Сыроежкин? Ты ведь умный человек, Гриша, о чем ты говоришь?
— Где девушка? — закричал Мироненко, теряя терпение. — Куда она делась?
Где ее искать?
Наум снова поправил бороду. Внезапный крик гостя его не смутил.
— Не кричи, Гриша, — попросил он, — не нужно кричать. Я тебе сказал всю правду. И больше я ничего не знаю. Я думаю, что Сыроежкин поступил глупо, придя к тебе. Он приехал ко мне сегодня утром и, видимо, прихватил с собой часы, когда уходил.
— Ты сегодня утром бегал, просил сделать паспорт для молодой девушки.
Заграничный паспорт, — свистящим голосом сказал Мироненко. — Только не говори мне, что у тебя есть молодая племянница. Или какая-нибудь новая знакомая.
Старик не смутился. Он только грустно улыбнулся.
— Узнаю школу Фили Кривого. Это он тебя послал? Ах, Филя, Филя, всегда он встревает во все дела.
— Где девушка? — Мироненко надоели рассуждения старика.
— Я сказал — не знаю, — старик вдруг поднялся, мрачно и торжественно посмотрел на сидевшего перед ним человека и поднял руку, — но, клянусь богом и памятью своих родных, даже если бы я знал, где она сейчас находится, такому человеку, как ты, Григорий Мироненко, я бы никогда этого не сказал. Хотя бы
