— А если он все-таки скажет правду? Человек может меняться под дулом пистолета.
— Тогда вообще нет никаких проблем. Я сразу узнаю то, для чего и придумал всю операцию. Но я уверен, что он не скажет. А если даже скажет, то соврет. Но если случится невероятное и он признается, то и тогда первым делом позвонит своим заказчикам. На этом строятся все варианты моего плана.
— Вы собираетесь подключиться к его мобильному телефону? — поняла Галина.
— Собираюсь. И думаю, что он обязательно позвонит, чтобы сообщить о случившемся.
— Я все поняла, — кивнула она, — давайте обговорим детали.
Он достал карту с подробным планом местности, и они склонились над ней.
Через полчаса она ушла. Еще через полчаса к нему снова позвонили. На этот раз на пороге стоял невысокий крепыш лет двадцати пяти. У него были сильные рабочие руки, немного приплюснутый нос, широкая улыбка, большой покатый лоб, уже начинающий лысеть, короткая стрижка.
— Захар Лукин, прибыл в ваше распоряжение, — по-военному представился крепыш.
— Идемте, Захар, в комнату, — усмехнулся Дронго. — Ты ужинал? — с мужчинами он быстро переходил на «ты».
— Да, — кивнул Лукин, — я успел заехать домой, сообщил жене, чтобы не волновалась. Заодно и перекусил.
— Ты женат?
— И есть ребенок, — улыбнулся Захар, — ему уже три года.
— Давно работаешь в техническом отделе?
— Не очень. Три года. Меня взяли сразу, как только я окончил институт.
У меня заочное образование.
— А до этого работал на заводе?
— С чего вы взяли?
— Твои руки, — пояснил Дронго, — не похоже, чтобы ты был только студентом.
— Да кем я только не был, — засмеялся Захар, — и грузчиком, и чернорабочим. Последние годы оператором в электроцеху, научился разным премудростям. Даже думал одно время бросить завод и пойти на юридический. Но потом передумал. Инженеры везде нужны толковые. С Всеволодом Борисовичем работаю. Больше двух лет.
— Он говорил. Мне нужен твой совет, Захар. Можно подключиться к мобильному телефону достаточно быстро и незаметно?
— А номер вы знаете?
— Думаю, что завтра буду знать.
— Нет никаких проблем. Запросто. Можно прослушать любой разговор по мобильнику с помощью элементарной аппаратуры, — Уверен?
— Абсолютно. Кого нужно прослушать? — деловито справился Лукин.
— А санкция прокуратуры? — спросил Дронго.
— Неужели вы думаете, что мы слушаем всех с особого разрешения прокурора? — хохотнул Захар. — Да если бы все делалось по закону, разве у нас в стране был бы такой бардак? И с другой стороны — если с каждым бандитом поступать по законам, ни одного подлеца за решетку не посадишь. Элементарно, сами знаете.
— Знаю. К сожалению, слишком хорошо знаю. Именно поэтому мне и нужна твоя помощь. Учти, никаких срывов быть не должно. Мне необходимо знать, кому он позвонит и о чем будет говорить.
— Я могу записать все его разговоры на пленку, — предложил Захар.
— Это совсем хорошо. И не забудь, что об операции ты не должен никому рассказывать. Никому, кроме Всеволода Борисовича.
— Не беспокойтесь, меня Романенко проинструктировал.
— Тогда договорились. Завтра начинаем действовать.
Дронго посмотрел на часы. Время близилось к полуночи. Возможно, завтра он уже будет иметь ответ на некоторые вопросы.
НАЧАЛО
Амстердам. 12 апреля
Услышать в Амстердаме свою фамилию, да еще в таком месте! Я резко повернулся: на незнакомце, который окликнул меня, была клетчатая кепка и длинный кожаный плащ. В руках он держал зонтик. Узкое, несколько птичье лицо, капризно изогнутые губы, кривоватый нос, маленькие настороженные глазки.
Никогда раньше не видел этого типа. Но я не ошибся — он обращался именно ко мне.
— Хорошо, что вы пришли, господин Вейдеманис, — повторил он. — Нам есть о чем поговорить.
— Откуда вы меня знаете? — настороженно спросил я. — Вы случайно не ошиблись?
— Нет, не ошибся, — негромко ответил незнакомец. — Но я подозреваю, что за нами могут следить.
— Не сегодня, — сказал я, — они бы не успели. Те, кто следит…
— Тогда пойдемте, — предложил незнакомец. — Здесь недалеко есть неплохой бар, нам там никто не помешает.
— А почему я должен, собственно, вам верить? — задал я резонный вопрос.
— Может быть, по дороге вы меня убьете, и весь разговор.
— Если бы я хотел вас убить, то сделал бы это минуту назад, — успокоил меня незнакомец. — Речь идет действительно о разговоре.
В его словах был резон. Когда хотят убить, не просят пройти в бар, чтобы сделать это при свидетелях. Мы шли недолго. Территория вокруг вокзала — это почти сплошь маленькие ресторанчики и по-английски уютные бары. Мы вошли в один из таких полутемных баров, устроились в углу и для начала заказали по кружке пива.
— Итак, мы все знаем о вас, господин Вейдеманис, — повторил незнакомец. — Знаем, кто вы такой и зачем прилетели в Европу.
— Странно, что моя скромная персона вызвала чье-то любопытство, — пошутил я, прокашливаясь. — Не думал, что настолько популярен в Амстердаме.
— Бросьте, — сказал незнакомец, — для подполковника КГБ вы играете слишком ненатурально. Повторяю, нам известно о вас практически все. И о цели вашего задания, и о том, кто за вами здесь следит. Впрочем, вы это знаете не хуже нашего.
Я смолчал. Пиво здесь недурно, но немного горчит. А эти господа сработали неплохо. Мне остается только удивляться. Молодцы, ребята…
— Вы прилетели сюда, чтобы искать друзей господина Труфилова, — продолжал господин в кепке ровным, негромким голосом, словно читал лекцию.
— Предположим, — говорю я, снова закашлявшись. Значит, этот тип знает Труфилова. — Предположим, — продолжаю я, — что вы правы. И что из этого следует?
— Следует то, что вы пошли на весьма опасную акцию. Вы прекрасно знаете, что за вами следят. И все же дали согласие на подобную авантюру. Едва вы выйдете на Труфилова, они уберут его, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не попал в Москву и не смог дать свидетельских показаний.
— Не понимаю, о чем вы говорите. — Я продолжал гнуть свою линию. Но на моего собеседника такая тактика не подействовала.
— Все вы прекрасно понимаете, — со вздохом сказал он. — Только учтите — зря вы подставляетесь, зря изображаете ходячую мишень. Труфилов, поймите вы это, не приедет в Москву ни при каких обстоятельствах.
