Несколько наших запросов в Берлин оказались бесполезными. Чиряева не выдают. У нас к тому же исчез главный свидетель — тот самый директор нефтяной компании «ЛИК», о котором я говорил. А без него наши обвинения против Чиряева рассыпаются. Нам его могут не выдать. Директор же исчез почти сразу вслед за арестом Чиряева.
— Интересно, — в задумчивости проговорил Дронго, — очень интересное дело. Значит, вы убеждены, что между арестом Ахметова в Москве и арестом Чиряева в Берлине есть прямая связь?
— Абсолютно убеждены, — кивнул Романенко, — Ахметов был арестован двадцать седьмого июня, а уже десятого июля в Берлине арестовали Чиряева.
Причем арестовали на границе, в тот самый момент, когда он рейсом из Москвы прибыл в Берлин. Арестовали прямо на границе. Мы проверили. Оказывается, запрос на арест Чиряева был оформлен через Интерпол еще второго июля. Таких совпадений не бывает. Конечно, мы тогда ничего не знали. Фамилия Чиряева всплыла только в августе. Мы дважды делали попытки вернуть его в нашу страну, и дважды суд нам отказывал. После того как исчез директор нефтяной компании, у нас нет свидетеля, который мог бы подтвердить в немецком суде обоснованность наших просьб. А без Чиряева все наши обвинения строятся лишь на первоначальных показаниях Ахметова, от которых тот уже отказался.
— Подождите, — прервал собеседника Дронго, — между двумя арестами существует несомненная связь. Но вы сказали, что Чиряева арестовали в Берлине, куда он прилетел из Москвы. Правильно?
— Вот именно. Прямо на границе. Мы потом хотели узнать, почему в Москве не было известно о намерении Интерпола арестовать Чиряева. Но никто не дал нам вразумительного ответа. Объясняли, что в странах Западной Европы более надежная информативная сеть. Это довольно не правдоподобно, если учесть, что запрос был оформлен еще второго июля, но в московское бюро Интерпола он не пришел.
— Тогда получается, что кто-то сознательно подставил Чиряева, спровоцировав его арест именно в Берлине, — сделал вывод Дронго.
— Вот это нас и волнует, — сказал Романенко, отодвигая от себя уже остывший чай, к которому он так и не притронулся. — Ведь, по логике вещей, Чиряева могли арестовать и в Москве. Или в Вене, куда он собирался лететь после Берлина. Но его арестовали именно в Берлине, поскорее, чтобы изолировать от нас.
— Ахметова вы арестовали двадцать седьмого. Когда он стал давать показания?
— Буквально на следующий день. Вы же знаете, что самые ценные показания бывают сразу после ареста, когда человек еще находится в состоянии шока. Мы нашли довольно внушительную сумму иностранной валюты у него на работе и на даче. Он подробно рассказал, как выходил на Чиряева и как тот оказывал давление через своих людей на руководство нефтяной компании «ЛИК».
— Он назвал фамилии?
— Разумеется. Посредником между Ахметовьм и Чиряевым был некто Силаков, чиновник Минтопэнерго.
— Где он сейчас?
— Погиб, — сказал Романенко, глядя в глаза Дронго, — вернее, убит третьего июля. По свидетельству жены, ему кто-то позвонил утром. Муж оделся и вышел из дома. Вечером труп Силакова обнаружен в лесополосе совершенно случайно. Документов при нем не было, но в кармане лежали обрывки фотографии, которую мы восстановили. На ней погибший снят вместе с Рашитом Ахметовым.
Очевидно, Силаков хотел избавиться от улики, но не успел. Ясно, что действовал нанятый убийца. Киллер произвел контрольный выстрел в голову. Для справки: на следующий день мы должны были арестовать Силакова. Опоздали всего на один день.
На кухне воцарилось молчание. Дронго, поднявшись, взял обе чашки, вылил в раковину остывший чай, снова включил чайник. И уселся напротив Романенко. Тот внимательно наблюдал за хозяином.
— Сложная у вас работа, Всеволод Борисович, — заметил Дронго. — очень сложная.
— Мне моя работа нравится, — пожал плечами Романенко, — радуюсь, когда отправляю мерзавцев за решетку. До сих пор не потерял охотничьего азарта. Когда удается найти и наказать негодяя — чувствуешь себя хирургом, который вскрыл гнойник.
— Кто адвокат у Ахметова?
— Бергман. Вы его, кажется, знаете. Или же слышали.
— И слышал, и знаю. Он дружил с покойным Яковом Ароновичем Гольдбергом, другом моего отца… Если сам Бергман ведет дело Ахметова — у вас немного шансов.
— Пока шансы равные, — бесстрастно заметил Романенко.
— Двадцать седьмого арестован Ахметов, — повторил Дронго, — второго пошел запрос на Чиряева, третьего застрелили Силакова. Сходится. Но почему не убрали самого Чиряева? Он ведь такой опасный свидетель. И почему провели столь сложную операцию — через Интерпол и арестовали его не в Москве, а в Берлине?
— По нашим данным, Чиряев очень опытный и ловкий рецидивист, осторожный и скрытный. Возможно, хотели действовать наверняка.
— Вы сами верите в это? — с сомнением спросил Дронго. — Вам не кажется странным, что люди, заранее получающие сведения обо всем, что происходит в вашей группе, не смогли убрать вора в законе? Вы верите в то, что легче устроить арест через Интерпол в Берлине, чем убрать рецидивиста в Москве? В конце концов, его могли просто не выпускать из страны, а потом застрелить во время доставки в тюрьму, объяснив все попыткой побега. Но кто-то специально подстроил его арест, решив, что так будет лучше. И этот «кто-то» точно знал, когда и куда полетит Чиряев. Значит, имел все возможности физического устранения Чиряева, но не пошел на этот шаг. Возникает вопрос: почему? Его могли пожалеть?
Романенко усмехнулся. Дронго согласно кивнул.
— Я тоже так думаю. В тех кругах, где вращался Чиряев, о таких старомодных понятиях никогда не слышали. Тогда почему? Почему его не убрали, а решили устроить арест в Берлине? Кому выгодно, чтобы он был под арестом, но в другой стране?
— Я об этом тоже думал, — признался Романенко. — И пришел к одному-единственному выводу: Чиряев еще нужен. Он нужен как оружие против кого-то. Если понадобится, Чиряева могут использовать. Поэтому его решили не убирать, а под благовидным предлогом посадить в тюрьму, чтобы он не сбежал, как директор нефтяной компании. Это единственное объяснение, которое можно принять.
— Похоже, вы правы. Можно либо сломать эту игру, доставив Чиряева в Москву, либо, приняв их игру, оставить Чиряева в Берлине, позвонив кому-то развалить все дело.
— Двенадцатого мая в немецком суде будет рассмотрена наша апелляция.
Если до этого времени мы не найдем директора нефтяной компании, исчезнувшего неизвестно куда, нам не выдадут Чиряева. И тогда мы потеряем шансы на успешное завершение нашего многострадального дела. Два года работы…
— Может быть, директор уже давно общается с чертями в аду? Такой вариант вы исключаете?
— Исключаю полностью. Он сбежал из Тюмени, где находился центральный офис компании. Четыре месяца назад он еще был жив, прятался у своих родственников в Москве. Мы не успели его арестовать, он снова скрылся.
— Как его фамилия? У него осталась здесь семья?
— Труфилов. Дмитрий Викторович Труфилов. Семьи у него нет, он разведен.
Остались бывшая жена и сын. По нашим сведениям, он поддерживает с ними отношения. Есть знакомая, очень близкая, в Москве, но он у нее не появлялся — там уже несколько месяцев дежурят наши люди. В Тюмени у него есть большой дом.
В Харькове живут мать и семья сестры, но там он тоже не объявлялся. Мы проверяли.
— Он нефтяник по профессии? Где работал раньше? — Дронго поднялся, чтобы снова налить кипяток в чашки.
— В ГРУ. Он бывший офицер военной разведки, — выдавил Романенко.
Дронго резко обернулся. Поставил чайник на место.
— Вы шутите?!
— Какие могут быть шутки? Он воевал в Афганистане, был ранен, контужен.
В девяностом демобилизовался. Работал в различных местах, одно время даже сидел без работы. С девяносто шестого, перебравшись в Тюмень, руководил нефтяной компанией «ЛИК». Мы проверили и
