из его сыновей или внуков, пьющих кофе в гостиной. Они все легкая цель, и их много. Можно убить двух или даже трех принцев, но мир втайне подумает, что они этого заслужили. Никто не станет оплакивать людей, берущих дань со всего мира.
Питер перестал хмуриться, он сухо улыбнулся.
- Тут не только восхитишься, но и испытаешь сочувствие. Тормоз на пути мировой инфляции, уменьшение разрушительного дисбаланса в торговле.
Выражение лица Магды стало свирепым, такого он у нее еще не видел.
- Это ловушка, Питер. Видеть только результат и пользоваться любыми средствами. Такую ловушку Калиф устроил, захватив 070. Его требования совпадали с требованиями западных держав, и они приложили добавочное давление к жертве. Теперь, если мы правы и Калиф заставляет нефтяных диктаторов уменьшить свои запросы, на какую поддержку западных капиталистических держав он может рассчитывать?
- Вы сами капиталистка, - заметил Питер. - Если Калиф добьется своего, вы тоже будете в выигрыше.
- Да, я капиталистка. Но прежде всего я человек, мыслящий человек. Неужели вы думаете, что если Калиф добьется своего, мы больше о нем не услышим?
- Конечно, нет. - Питер примирительно развел руки. - Его требования будут возрастать... с каждым успехом он будет становиться все смелее.
- Я думаю, сейчас мы можем выпить, - мягко сказала Магда и отвернулась от него. При ее прикосновении черная ониксовая крышка кофейного стола скользнула в сторону, обнаружив батарею бутылок и стаканов.
- Виски? - спросила она и налила солодового глинтвейна в граненый хрустальный стакан. Когда она подала стакан, их пальцы соприкоснулись, и он поразился тому, какая у нее прохладная и сухая кожа.
Она налила в узкую высокую рюмку белого вина и добавила воды Перье. Когда убирала бутылку в ведерко со льдом, Питер увидел этикетку. 'Монтраше' 1969 года. Вероятно, лучшее белое вино в мире, и Питер должен был возразить против такого его осквернения.
- Александр Дюма сказал, что такое вино нужно пить, склонив колени и почтительно наклонив голову...
- Он забыл минеральную воду, - со смехом ответила Магда. - Все равно нельзя верить человеку, который нанимал других, чтобы они писали за него книги. - Она подняла свой стакан. - Я давно решила жить по собственным правилам. К дьяволу господ Дюма и Калифа.
- Выпьем за это? - спросил Питер, и они посмотрели друг на друга через край бокалов. Уровен вина в бокале Магды не опустился, когда она отставила бокал и подошла, чтобы поправить букет оранжерейных тюльпанов в хрустальной вазе.
- Если мы правы. Если это дело Калифа... это меняет мое мысленное представление о Калифе, - нарушил молчание Питер.
- Каким образом? - спросила она, не отводя взгляда от цветов.
- Калиф - это арабское слово. Он нападает на руководителей арабского мира.
- Коварство Калифа. Может, имя выбрано сознательно, чтобы спутать преследователей... а может, он не только снижения цены на нефть требует... может, он требует от Халида, чтобы тот больше поддерживал палестинцев и других арабских экстремистов. Мы ведь не знаем, что еще нужно Калифу от Саудовской Аравии.
- Но все же цена на нефть. Это требование ориентировано на Запад. Всегда считалось, что терроризм - оружие крайних левых, - заметил Питер, качая головой. - Похищение 070, даже похищение вашего супруга - все это нацелено против капиталистического общества.
- Он похитил Аарона ради денег и убил его, чтобы скрыть свою личность. Нападение на Южноафриканское правительство, нападение на нефтяной картель, выбор имени - все указывает на претензию стать богом. Магда неожиданным гневным движением оборвала головку одного из тюльпанов и раздавила ее в кулаке. Уронила лепестки в глубокую ониксовую пепельницу. Я чувствую себя такой беспомощной, Питер. Мы словно ходим бесцельными кругами. - Он стоял у задернутого занавеса, и она подошла к нему. - Вы сказали, что есть только один путь отыскать Калифа.
- Да, - кивнул Питер.
- Какой.
- У индийских шикари [Туземный охотник] есть старая уловка. Когда охотник долго не может выследить тигра, он привязывает в джунглях козу и ждет, когда тигр сам придет к ней.
- Козу?
- Мой знак зодиака - Козерог, - слегка улыбнулся Питер.
- Не понимаю.
- Если я распущу известие, что охочусь на Калифа... - Он снова улыбнулся. - Калиф меня знает. Похитительница самолета сразу назвала мое имя. Ее предупредили обо мне. И я думаю, что Калиф отнесется ко мне серьезно и подумает о необходимости убрать меня.
Он видел, как побледнели ее щеки, увидел внезапную тень в глубине глаз.
- Питер...
- Это единственный способ подобраться к нему.
- Питер... - Она положила руку ему на предплечье, но не смогла продолжать. Молча смотрела, и глаза ее были зелеными, темными и непостижимыми. Он увидел, что на ее длинной грациозной шее бьется жилка, сразу под ухом. Губы ее разжались, словно она собиралась заговорить. Губы прекрасной формы, и она коснулась их кончиком розового языка, и они стали влажными, мягкими и какими-то беззащитными. Снова сжала, не заговорив, но давление ее пальцев усилилось, и положение ее тела изменилось. Спина слегка изогнулась, так что нижняя часть тела качнулась к нему. Она слегка подняла подбородок.
- Я была такой одинокой, - прошептала она. - Такой одинойкой, и так долго. Я только сегодня это поняла... когда я с вами.
Питер почувствовал, что задыхается, кровь колет за глазами.
- Я тоже не хочу больше быть одиноким.
Она распустила волосы. Они оказались очень густыми и длинными, Прямым волнующимся занавесом, пронизанным искорками, падали до самой талии.
В центре она развела их; прямая тонкая белая линия разделила два больших черных крыла, и они окаймляли ее лицо, делая его бледным и детским, с глазами, слишком большими и уязвимыми, и когда она шла к лежащему Питеру, блестящие пряди скользили по парче ее платья.
Край платья задевал за ковер, и из-под него на каждом шагу видны были голые пальцы ее ног. Ноги узкие и красивые, ногти на пальцах подрезаны и выкрашены бесцветным лаком. Рукава платья широкие, как крылья летучей мыши, изнутри отделаны сатином, высокий воротник в китайском стиле.
У постели она остановилась, храбрость и самообладание, казалось, покинули ее, плечи ее слегка обвисли, и она защитным жестом обхватила их длинными узкими пальцами.
- Питер, наверно, я не очень хороша в этом. - Ее хриплый шепот едва слышен, губы дрожат. - А мне так хочется тебе понравиться.
Он молча протянул к ней руку ладонью вверх. Простыня покрывала его по пояс, но грудь и руки оставались обнаженными. Слегка загоревшими и поросшими темными волосами. Когда он протянул руку, мышцы его напряглись, и она увидела, что ни на талии, ни на плечах и предплечьях у него ни грамма лишнего веса. Он выглядит стройным, жестким и закаленным, но в то же время осторожным и легким, и она не ответила сразу на его приглашение. Его мужская привлекательность была неотразима.
Он вдвое сложил пуховое одеяло, а простыня была накрахмалена и проглажена.
- Иди сюда, - мягко приказал он, она отвернулась и, стоя спиной к нему, расстегнула пуговицы своего парчового платья, начиная сверху.
Платье соскользнуло с плеч, но она удержала его локтями. Сквозь темные волосы блестела ее бледная гладкая кожа; казалось, она собирается с силами, как прыгун в воду перед погружением в неведомые глубины.
Наконец она позволила платью упасть, и оно легло вокруг ее ног мелкой лужицей павлиньих цветов.
