– Может быть, ты хочешь поплавать? Вода может доставить массу веселья.
Она неуверенно ухмыльнулась.
– Опять?
– Если, конечно, ты хочешь.
– Хочу.
В ту ночь Марджори Кавана снова пришла к нему в спальню. Джошуа подумал, что, может быть, как раз в этот момент Луиза крадется к нему по залитому красным светом Герцогини поместью и что она непременно увидит, как он занимается любовью с ее матерью. Но эта мысль только добавила ему пыла, и он довел Марджори до сладостного изнеможения.
На следующий день, сияя обворожительной улыбкой, Луиза объявила, что она покажет Джошуа все посадки роз, которые имеются в графстве, и он сможет посмотреть бочки с новым урожаем Слез. Грант назвал это грандиозной идеей и, хихикнув, заявил, что его маленькому ангелочку предстоит выдержать первый экзамен на аттестат зрелости.
Джошуа вежливо улыбнулся и поблагодарил ее за оказанное ему внимание. До середины лета оставалось еще три дня.
В Криклейде, как и на всем Норфолке, празднование Дня середины лета начиналось с довольно простой церемонии. На исходе дня у ближайшей к усадьбе посадке роз собралось семейство Кавана, священник прихода Колстерворт, обслуживающий персонал усадьбы Криклейд, старшие работники поместья и представители от каждой бригады сборщиков Слез. Приглашенные на праздник Джошуа и Дахиби стояли впереди группы людей, собравшихся за обветшалой каменной стеной.
Перед ними простирались ряды Плачущих роз; бутоны цветов вместе с подвешенными сосудами устремились вверх, к еще сохранявшему свою лазурь, но уже начинающему бледнеть небу. В неподвижном вечернем воздухе царила умиротворенная тишина. Казалось, остановилось само время.
На западной стороне небосвода Герцог уже опускался за горизонт, унося с собой последние лучи бледно-желтого света. Священник, облаченный в простую рясу, молча воздел руки к небу. Он повернулся лицом на восток, где над горизонтом поднималось бледно-розовое зарево.
В толпе послышался чей-то вздох.
Все это произвело впечатление даже на Джошуа. Вечером предыдущего дня полная тьма продолжалась всего две минуты, теперь же темноты вообще не будет. Ночь, освещенная светом Герцогини, без каких-либо промежуточных стадий будет переходить в день, освещенный Герцогом. Но это начнется только после того, как минет сегодняшняя ночь и в небе на короткое мгновение снова появятся звезды. Потом наступит время, когда по вечерам обе звезды будут одновременно освещать поверхность планеты, а по утрам в небе все дольше будет царить мгла, сменяемая ночным светом Герцогини. Так будет продолжаться до самой середины зимы, когда Норфолк достигнет фазы низшего слияния и на небе будет виден лишь Герцог.
Между тем священник приступил к благодарственной службе. Все присутствующие знали слова молитв и псалмов. Негромкое бормотание людей, произносивших слова молитв, сливалось в единый гул, разносившийся со всех сторон. Джошуа почувствовал, что о нем все забыли. Служба закончилась пением псалма «Все твари большие и малые». Слова этого псалма оказались в памяти нейронных процессоров, и Джошуа охотно присоединился к хору поющих, удивляясь тому, что испытывает при этом необъяснимое удовлетворение.
После службы Грант Кавана вместе с семьей и друзьями отправился на прогулку вдоль кустов роз. Он прикасался к бутонам, пробуя их на вес, разглаживая пальцами лепестки, осязая их фактуру.
– Понюхайте вот это, – обратился он к Джошуа, протягивая ему лепесток, который только что сорвал. – Хороший урожай. Он, конечно, хуже, чем тот, что был собран пять лет назад, но все же гораздо лучше обычного.
Джошуа чихнул. Аромат лепестка был очень тонким, но вполне ощутимым. Он напоминал запах, исходивший от пробки, которая закупоривала бутылку Слез.
– Наверное, вы многое можете об этом сказать? – спросил Джошуа.
Положив руку на талию Луизы, Грант прогуливался вдоль кустов.
– Да, могу, и мистер Баттерворт может. Половина работников поместья тоже сможет. Но для этого необходим опыт. Для этого нужно не один раз принять участие в сборе урожая, – он широко улыбнулся. – Возможно, что вам предоставится такая возможность, Джошуа Я уверен, что Луиза попросит вас об этом, а может быть, и не только она одна.
Женевьева зашлась смехом.
Луиза покраснела.
– Папа! – она шлепнула его по руке.
Слегка улыбнувшись, Джошуа повернулся, намереваясь осмотреть одну из посадок. Внезапно он обнаружил, что стоит лицом к лицу с Марджори Кавана. Она едва заметно подмигнула ему. Нейронные процессоры неистово призывали его попытаться остановить приток крови к щекам.
Закончив осмотр посадок, обслуживающий персонал усадьбы накрыл стол прямо под открытым небом. Стоя за одним из импровизированных столов, на котором лежала огромная лопатка редкой на Норфолке говядины, Грант Кавана, отрезая гостям куски мяса, играл роль веселого хозяина, который с каждым обменивался словом, и непрестанно шутил.
Когда наступила ночь и на небе появилась Герцогиня, цветки роз стали клониться к земле. Это происходило настолько медленно, что глаз не мог заметить никакого движения, но с каждым часом толстые стебли растений, теряя свою упругость, сгибались под весом крупных лепестков и мясистой сердцевины бутона.
К восходу Герцога основная масса цветов уже лежала на земле, а их лепестки увядали.
Джошуа и Луиза, выйдя к посадке, которая примыкала к лесу Уордли, прогуливались вдоль рядов увядших растений. Навстречу им попалось лишь несколько сборщиков Слез, которые поправляли сосуды. Они быстро кивали Луизе и вновь принимались за свою суетливую работу.
– Почти все сборщики разошлись по домам и спят, – сказала Луиза, – завтра они снова выйдут на работу.
Они отошли в сторону, уступая дорогу человеку, который катил деревянную тележку. На ней покоился большой стеклянный сосуд в оплетке из веревок. Подойдя к тому месту, где ряд кустов, вдоль которого он двигался, заканчивался, человек остановил тележку и выгрузил сосуд. Такие сосуды уже стояли в конце третьей части всех рядов.
– Для чего они? – спросил Джошуа.
– В них сборщики сливают содержимое картонных сосудов, – пояснила Луиза. – Потом стеклянные сосуды отвозят на склад графства, где Слезы разливают по бочкам.
– И они в течение года хранятся в бочках.
– Верно.
– Зачем?
– Чтобы провести зиму на Норфолке. Настоящими могут считаться только те Слезы, что перенесли наши холода. Говорят, что морозы делают их вкус более резким.
«И стоимость тоже», – подумал Джошуа.
Теперь розы увядали чрезвычайно быстро. Выгнувшись дугой, стебли опускались до земли. Яркие как солнце цветы поблекли, а их лепестки почернели. Исчез ореол таинственности – розы превратились в обыкновенные увядшие цветы.
– Как сборщики узнают, куда именно нужно прикреплять сосуды? – поинтересовался он. – Посмотри, каждый цветок склоняется точно над сосудом, – он посмотрел вдоль всего ряда кустов. – Обрати внимание, каждый цветок.
Луиза снисходительно улыбнулась.
– Если бы ты родился на Норфолке, ты бы знал, куда прикрепить сосуд.
Но отнюдь не Плачущие розы вселяли в молодых людей радужные надежды. Когда они пустили своих лошадей во весь опор в сторону леса Уордли, Джошуа видел, как стремительно приближаются бутоны, распустившиеся на ветках деревьев и кустов, некоторые из них свисали к земле подобно розам. Дикие розы, которые росли вдоль каменных перекатов ручья, по сравнению с их тихой полянкой казались какими-то вялыми, как будто из цветков выкачали воздух. Бутоны падали, цепляясь друг за друга, лепестки
