стали предметом какого-то скучного и глупого патентного спора.
Он немного поколебался, глядя на тонкий слой порошка на кончике пальца.
– Если не ошибаюсь, то на недавней парламентской ассамблее – несколько дней назад – я слышал, как сенатор Хостен Фру обсуждал какой-то спор между вашей компанией и правительством Поритрина. Речь, кажется, шла об отчислении процентов с продаж вот таких светильников.
Савант Тио Хольцмана и его напомаженный патрон лорд Нико Бладд внушали Иблису определенные сомнения, а вот Аврелий Венпорт пока что производил впечатление исключительно умелого бизнесмена.
– Норма Ценва – весьма талантливый ученый, и именно она, в очень большой степени, помогла саванту Хольцману добиться славы и успеха. Она также является моим давним и хорошим другом, хотя сейчас у нас довольно сложные отношения. – Венпорт поморщился, словно откусил добрый кусок лимона. – Норма самостоятельно изобрела технологию подвески, используемую в производстве плавающих светильников, и предложила моей компании продвинуть это изобретение на рынок. Теперь же, когда корпорация «Вен-Ки» потратила на это целое состояние и начала продавать светильники на всей территории Лиги – причем Поритрин даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь нам, – лорд Бладд вдруг решил, что имеет право на долю в наших прибылях.
За спиной Венпорта скопилось несколько человек, также желающих попробовать пряности, но они не прерывали разговора предпринимателя с Великим Патриархом.
Иблис улыбнулся:
– Но все же технология была разработана на Поритрине, в лабораториях Хольцмана? И кто ее финансировал – разве не лорд Бладд? Сенатор Фру утверждает, что Совет Поритрина представил документ, подписанный Нормой Ценвой, в котором сказано, что технологическое открытие, сделанное во время работы в учреждении Хольцмана, является собственностью поритринского правительства.
Венпорт вздохнул, его губы сложились в виноватую улыбку, которая немало удивила Иблиса.
– Я не сомневаюсь, что савант Хольцман обманным путем вынудил Норму Ценву подписать этот документ. Норма была подростком, когда начала работать у Хольцмана. Девушка всегда была предана только своим исследованиям и мало что понимала в политике.
Иблис снова принялся разглядывать пряность на кончике своего пальца. В этом месте он начал ощущать легкое, едва заметное покалывание.
– И как вы решаете эту нелегкую задачу?
Венпорт, впрочем, не проявлял особой озабоченности.
– Видите ли, я бизнесмен. Я всегда умел улаживать споры и заключать сделки. Настоящие обстоятельства просто потребуют чуть больше умения. Я обязательно найду способ уладить и этот спор. – Кивком головы он указал на пряность, которую до сих пор нерешительно рассматривал Великий Патриарх. – Давайте не будем отвлекаться на эти досадные мелочи. Я очень хочу услышать ваш отзыв о меланже.
Иблис вдруг увидел что на них смотрит множество людей, и возможно, они видят его нерешительность и колебания. Но он не имеет права показывать страх. Любое действие Великого Патриарха замечают и обсуждают. Он положил щепотку пряности на кончик языка и закрыл рот.
– Чистейшая меланжа имеет много граней… как и бесценная подвеска, украшающая ваш костюм, – сказал Венпорт. – Меланжа открывает новые аспекты тому, кто ее пробует.
Иблис действительно почувствовал себя… необычно. Он ни за что не смог бы точно определить возникшее ощущение, так как никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Пульс его сначала участился, потом стал реже, снова участился и снова стал реже. Очень любопытное ощущение! Потом пульс замедлился еще больше, и наступило состояние полной безмятежности, позволявшее без страха заглянуть в свой разум и в свою душу. Иблис почти утратил способность подбирать и произносить слова.
– Поразительно. Где… вы… добываете эту… пряность?
Венпорт в ответ улыбнулся.
– Знаете, мне, как бизнесмену, позволено хранить некоторые секреты. – С этими словами он протянул Иблису следующую порцию меланжи, которую Великий Патриарх без колебания принял. – Поверьте мне, – произнес бизнесмен, – если бы я даже сказал вам, где беру пряность, вы едва ли захотели бы туда отправиться.
Не считай своих потерь. Считай, сколько у тебя осталось.
Дзенсуннитская сутра первого порядка
Караван собирателей пряности двинулся в путь на закате, когда начал спадать дневной зной. В безбрежном океане открытой пустыни команды наиба Дхартхи не считали нужным прятаться от чужаков. А напрасно.
Селим Укротитель Червя и его последователи следили за караваном уже несколько дней.
Спрятавшись со своими бойцами в расселинах скал, Джафар зеркальцем послал последний подготовительный сигнал Селиму.
Селим удобно расположился в низине, среди камней, и сидел рядом с Махрой, смотревшей на него широко раскрытыми глазами. За месяц, прошедший со дня ее вступления в группу отверженных, измученная молодая женщина не переставала его удивлять. Она всегда была готова слушать рассказы о его видениях и учиться. Больше того, она беспрекословно выполняла все инструкции и одним этим прошла проверку на выживание. Каждый раз, когда Мархе удавалось побороть в себе благоговейное отношение к почти мифическому статусу этого легендарного человека, она смотрела на него, не скрывая своей напряженной, бьющей через край, хотя и невинной, силы, которая всерьез задевала струны сердца Селима.
Селим решил, что девушка окажется полезной в отряде бойцов. Но хотя он часто улыбался ей и всячески поощрял ее смелые амбиции, он все же не хотел, чтобы она стала такой же самоуверенной, каким стал Бионди незадолго до своей гибели. Ему хотелось, чтобы она оставалась рядом с ним дольше.
– Смотри внимательно, что они делают. – Селим движением подбородка указал на видневшиеся вдали фигурки людей, несущих мешки и старинные, нагруженные меланжей тележки. – Они воруют меланжу у Шаи-Хулуда и продают ее чужеземцам.
Марха съежилась в тени скалы, мрачно глядя вслед уходящему каравану.
– Я сама работала в таких командах, Укротитель Червя. Поисковые группы располагаются в скалах, но днем выходят в пески и роются там в поисках пряности, а потом бегут опять прятаться в скалах, пока черви не появились.
– Шаи-Хулуд хранит свои сокровища. – Синие, немного отчужденные глаза Селима сверкнули силой. – Дзенсунниты думают, что песчаные черви – дьяволы, но шайтан приносит больше вреда посредством таких людей, как наиб Дхартха, чем посредством всех тварей пустыни.
Последователи часто приносили свежие новости из рассеянных по пустыне поселений. Присоединяясь к группе отверженных, Марха тоже стала неоценимым источником полезных замечаний и наблюдений, которые смогли объяснить суть некоторых противоречивых историй, слышанных Селимом в течение многих лет. Добившись успехов в торговле пряностью с богатыми инопланетными купцами, наиб Дхартха сумел объединить под своим началом несколько дзенсуннитских поселений. Хотя это и нарушало догматы о независимости и суверенитете, Дхартха прельщал другие племена доходами и водой, получая взамен пряность.
Селим скосил глаза и взглянул на рабочих.
– Как ты думаешь, нет ли среди них наиба?
– Наиб давно уже повернулся спиной к пустыне, – ответила Марха. – Его родной сын Махмад последние два года почти все время проводил в городе Арракисе, пока не заразился в космопорту какой-то инопланетной болезнью и не умер.
– Махмад умер? – Селим внезапно остро ощутил свое одиночество, вспомнив былую юность. Он вспомнил мальчика, своего ровесника. Но будь Махмад живым, он сейчас был бы таким же взрослым мужчиной, как Селим. Ему тоже было бы больше сорока лет. И умер Махмад вдали от пустыни, в
– И наиб Дхартха не винит в этом себя?
Марха ответила невеселой улыбкой. Полулунный шрам четко выделялся своей белизной на фоне