планы.
Принц задумчиво почесал висок.
— Ее зовут Марго, она из свиты леди Анирул и прибыла сюда, как мне кажется, в связи с бракосочетанием императора.
Лето вдруг осенило:
— Сестра Бене Гессерит собирается замуж за императора. Уж не принадлежит ли эта идея Шаддаму? Не ответ ли это на наше послание?
— Сестры Бене Гессерит — не девочки на побегушках, — возразил Гават. — Они известны своей независимостью. Они сделали это предложение по своей инициативе, потому что это отвечает каким-то их собственным интересам.
— Не перестаю удивляться, почему из всех людей она выбрала именно меня, чтобы сообщить о своем предложении, — сказал Ромбур. — Но подумайте: ее предложение может оказаться бесполезным для нас, кроме того случая, если он в самом деле не виновен.
— И я действительно не виновен!
Гават восхищенно улыбнулся Ромбуру.
— Это естественно. Но теперь у нас есть доказательства того, что у Сестер Бене Гессерит есть доказательства невиновности Лето, иначе они не стали бы делать такого предложения.
Ментату было неясно, что знают Сестры и что они надеялись получить.
— Но нельзя исключить, что они просто проверяют меня, — предположил Лето. — Если я приму помощь Вещающей Истину, то одного этого будет достаточно для подтверждения моей невиновности. Если же я отклоню их предложение, значит, мне есть что скрывать.
Остановившись у стены камеры, Гават посмотрел в окно из бронированного плаза.
— Помните, что мы участвуем в процессе, который представляет собой всего лишь пустую оболочку. Многие разделяют предубеждения против Бене Гессерит и их тайных мистических уловок. Вещающая Истину может нарушить свою клятву и солгать во имя какой-то высшей цели Бене Гессерит. Ведьмовство, колдовство… Может быть, нам не стоит столь поспешно принимать их предложение.
— Ты думаешь, это трюк? — спросил Лето.
— Я всегда подозреваю обман, — ответил ментат. Глаза его сверкнули. — Такова моя натура.
Он перешел на тайный боевой язык Атрейдесов.
— Эти ведьмы могут состоять на службе у императора. Сколько союзов скрыто от наших глаз?
~ ~ ~
Самые худшие союзы — это те, которые ослабляют нас. Еще худшая ситуация складывается, когда император не в состоянии понять, что данный союз является именно таковым.
Кронпринц Шаддам сделал все от него зависящее, чтобы представитель Тлейлаксу не испытывал комфорта и не чувствовал себя во дворце желанным гостем. Шаддаму была нестерпимо противна сама мысль о том, чтобы оказаться за одним столом с этим человеком, но этой встречи было не избежать. Вооруженные до зубов сардаукары препроводили Хайдара Фен Аджидику в задние покои по черной лестнице, провели по техническим коридорам через безлюдные помещения. Когда тлейлакса ввели в предназначенные для аудиенции покои, двери были надежно заперты.
Шаддам выбрал одну из самых потайных комнат, ее не было даже на секретном плане императорского дворца. Давным-давно, через несколько лет после смерти кронпринца Фафнира, эту комнату обнаружил Фенринг во время своих обычных разведывательных походов по дворцу. Очевидно, эти покои покойный император Эльруд использовал в ранние годы своего нескончаемого правления для встреч со своими многочисленными официальными и неофициальными наложницами.
В холодной комнате, освещенной новыми лампами, доставленными по случаю аудиенции, стоял единственный стол. Стены и пол пропитались пылью. Простыни и одеяла на узкой кровати, прижатой к стене, почти истлели. В углу валялся брошенный туда много десятилетий назад букет, листья и ветви которого давно почернели и окаменели. Помещение производило нужное впечатление, хотя Шаддам знал, что тлейлаксы малочувствительны к деталям и нюансам.
Сидя за грубо сработанным столом, Хайдар фен Аджидика завернулся в бордовую накидку и сложил на деревянной поверхности свои сероватые руки. Поморгав близко посаженными глазами, он посмотрел на кронпринца.
— Вы звали меня, сир? Я прервал свои исследования по вашему приказу.
Шаддам неохотно пододвинул гостю блюдо с политым сливочным грибным соусом мясом слиньи, которое подал ему охранник — Шаддам сегодня не имел времени на обед, — но тлейлакс отодвинул блюдо, отказавшись притронуться к пище.
Шаддам нахмурился.
— Вы сами производите это мясо. Разве вы, тлейлаксы, не едите свои собственные деликатесы?
Аджидика отрицательно покачал головой:
— Хотя мы и разводим этих тварей, сами мы не употребляем их в пищу. Прошу простить меня, сир, но не предлагайте мне деликатесов. Давайте обсудим то, ради чего мы встретились. Я горю желанием вернуться на Ксуттух, в лабораторию.
Шаддам хмыкнул, почувствовав невероятное облегчение от того, что ему не надо было больше проявлять притворную вежливость. Он не испытывал никакого желания соблюдать этикет по отношению к этому человеку. Он потер виски, стараясь избавиться от изматывающей головной боли, которая давно мучила его, грозя через несколько часов стать невыносимой.
— Я хочу обратиться к тебе с просьбой, нет, с приказом, как твой император.
— Простите меня, лорд принц, — перебил Шаддама Аджидика, — но вас еще не короновали.
Охрана у дверей оцепенела в ожидании приказа. Глаза Шаддама широко открылись от изумления.
— Неужели во всей Империи найдется человек, приказания которого являются более весомыми, нежели мои?
— Нет, милорд, но я просто решил исправить маленькую семантическую погрешность.
Шаддам отодвинул в сторону тарелку с едой и склонился над столом, словно хищник. Он так приблизил свое лицо к крошечному человечку, что ощутил исходящий от него неприятный запах.
— Слушай меня, Хайдар Фен Аджидика. Ваши люди должны отказаться от своих обвинений, выдвинутых против Лето Атрейдеса. Я не хочу, чтобы это дело дошло до открытого суда. — Он снова откинулся на спинку стула и положил в рот кусок мяса. — Просто откажитесь от обвинения. Я пошлю вам ценности, и мы все уладим.
В устах кронпринца решение выглядело очень простым. Видя, что тлейлакс не отвечает, Шаддам продолжил, стараясь проявить максимум благоволения:
— После обсуждения вопросов с моими советниками я решил, что Тлейлаксу получит компенсацию в виде кровных денег в возмещение своих потерь. — Шаддам сурово сдвинул брови. — Реальных потерь гхола — не в счет.
— Я все понял, сир, но с сожалением вынужден сказать, что вы просите о невозможном. — Голос Аджидики оставался тихим и ровным. — Мы не можем игнорировать такое преступление, совершенное против народа Тлейлаксу. Оно задело нашу честь.
Шаддам едва не поперхнулся куском мяса.
— «Тлейлаксу» и «честь» — эти два слова не употребляются в одном разговоре.
Аджидика пропустил оскорбление мимо ушей.
— Как бы то ни было, все члены Ландсраада знают об этом ужасающем преступлении. Если мы
