– Он страдал, и ты знаешь это! Ты знала это все время.
Она бросилась на Чео, молотя его кулаками по груди.
– Ты лжешь! Ты лжешь!
Он схватил ее за запястья и заставил опуститься на колени. Она склонила голову. Слезы бежали по ее щекам.
– Лжешь, лжешь, лжешь! – рыдала она.
Он сказал ей нежным и успокаивающим тоном:
– Послушай меня, Млисс. Мы не знаем, как долго еще выдержит калебан. Это было разумно. Время у нас ограничено, есть определенный период, в течение которого мы можем использовать прыжковую дверь, и мы должны ее использовать как можно лучше. Ты бессмысленно расточаешь один из этих периодов. Мы не можем допускать таких ошибок, Млисс.
Она опустила глаза.
– Ты знаешь, мне совсем не хочется быть с тобой строгим, Млисс, – продолжал он. – Но мои методы лучше, как ты сама часто мне говорила. Мы должны сохранить нашу безопасность.
Она, не глядя на него, кивнула.
– Теперь перейдем к другому, – сказал он. – Плаути выдумал новую игру.
– Спаси Мак-Кея, – сказала она. – Он может рассказать нам много интересного.
– Нет.
– Чем он может нам повредить? Он может оказаться даже полезен. Я имею в виду, без поддержки Бюро и без других…
– Нет! Да и поздно, наверное. Я уже вызвал паленку… ну, ты понимаешь.
Он отпустил ее запястья.
Эбнис встала. Она тяжело дышала, крылья носа трепетали. Она взглянула сквозь ресницы. Внезапно ее правая нога метнулась вперед и твердым носком туфли ударила Чео по голени.
Он заплясал на месте, схватившись рукой за место ушиба. Несмотря на боль, он улыбнулся.
– Вот видишь, – сказал он, – тебе нравится, когда страдают другие.
В следующий миг она уже бросилась к нему, целуя, бормоча извинения и лаская. Они больше не говорили о новой игре Плаути.
Когда монитор жизни Фурунео сообщил о его смерти, тапризиоты обыскали окрестности шара калебана. Но обнаружили только самого калебана и двоих людей Фурунео, летевших на ранцевых вертолетах. Рассуждение о действиях, мотивах или долге находились вне сферы тапризиотов. Они сообщали только о факте смерти, месте, где произошла эта смерть и лицах, доступных для контакта. Людей Фурунео можно было подвергнуть любому допросу, но калебан – совсем другое дело. Для того, чтобы обсудить, как благоразумнее поступить в сложившейся ситуации было необходимо совещание на высшем уровне Бюро. Смерть Фурунео произошла при чрезвычайно загадочных обстоятельствах – отсутствие головы, непонятные ответы калебана.
Когда Хулук вошел в конференц-зал – после того, как его грубо разбудили и вызвали в Централь – Гайчел Сайкер ударил хватательным пальцем по столу, что доказывало крайнюю степень его возбуждения и было неуместно при обычном поведении лаклака.
– Мы ничего не должны предпринимать, не посоветовавшись с Мак-Кеем, – сказал Сайкер. – Это очень деликатное дело.
Тулук занял свое место и коротко сказал:
– Вы еще не говорили с Мак-Кеем? Фурунео было приказано, чтобы тот связался с калебаном и отдал тому распоряжение…
Больше он ничего не сказал. Объяснения и данные поступали от всех присутствующих одновременно.
Когда Тулук смог продолжить, он спросил:
– Где тело Фурунео?
– Око уже доставлено в лабораторию.
– Полиция подключена?
– Конечно.
– Что-нибудь известка о пропавшей голове?
– Ничего.
– Это, должно быть, результат действия прыжковой двери, – сказал Тулук. – За это дело взялась полиция?
– Об этом не может быть и речи. Этим занимаются наши люди.
Тулук кивнул.
– Тогда я согласен с Сайкером. Мы ничего не будем предпринимать без консультации с Мак-Кеем. Он в этом разбирается лучше, и он все еще наш уполномоченный. Фурунео мертв, а он должен был некоторое время назад отдать распоряжение о возвращении Мак-Кея. Это наша исходная позиция, – он выжидающе взглянул на Бильдуна.
