зрения.
Проклевывалась королева. Когда-то она уже показывала ему подобное, старательно приготовленное изображение — когда они встретились впервые, и она пыталась рассказать о себе. Только сейчас Эндер уже глядел не на стерильную, тщательно реализованную презентацию. Вся выразительность куда-то исчезла. Изображение было темным, нерезким, реальным. Это уже воспоминания, а не искусство.
Видишь, у нас имеется тело новой королевы. Мы знаем, что это королева, потому что она начинает дотягиваться до работниц. Еще будучи личинкой.
— Ты можешь с ней разговаривать?
Она еще очень глупая. Как работница.
— И разум получает только в коконе?
Не так… Она обладает им… как твой мозг. Память-мысль. Но пока что она пустая.
— То есть, ты должна ее учить?
Зачем учить? Там нет мыслителя. Найденного. Связующего-вместе.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
Не пытайся смотреть, только думай. Это происходит не посредством глаз.
— Если это зависит от других чувств, тогда перестань мне показывать. Для людей глаза крайне важны. Если я что-то вижу, изображение блокирует все остальное, за исключением выразительной речи. Но мне не кажется, чтобы она была при творении новой королевы.
А сейчас?
— Я все время что-то вижу.
Твой мозг превращает это в изображения.
— В таком случае — объясни. Помоги мне понять.
Так мы чувствуем друг друга. Мы находим то самое достигающее место в теле королевы. У работниц оно тоже имеется, только оно достигает лишь королевы. Как только она его находит, достижение заканчивается. Королева же не перестает достигать. Призывать.
— И тогда вы ее находите?
Мы знаем, где она. Тело королевы. Призыватель работниц. Склад памяти.
— Тогда чего же вы ищете?
Вещей-нас. Соединения. Творца значений.
— Ты хочешь сказать, будто имеется еще что-то? Нечто кроме тела королевы?
Ну конечно. Королева это всего лишь тело, как и работницы. Разве ты об этом не знал?
— Нет. Я этого не видел.
Нельзя видеть. Не глазами.
— Я не знал, что должен глядеть на что-то другое. Я видел появление королевы, когда ты показала мне его в первый раз. Тогда мне показалось, будто я понял.
Мы тоже так думали.
— Но если королева — это только тело, кем же являешься ты?
Мы являемся королевой улья. И всеми работницами. Мы прибываем и делаем из них одну личность. Тело королевы послушно нам, как и тела работниц. Мы удерживаем их как единое целое, защищаем, позволяем совершенно действовать, в зависимости от потребностей. Мы ядро. Каждая из нас.
— Ты всегда говорила так, будто бы была королевой улья.
А мы и так ими есть. Но и работницами. Мы все являемся одним.
— А этот центр, тот, что связует-вместе…
Мы призываем его, чтобы оно прибыло и овладело телом королевы, чтобы та стала нашей мудрой сестрой.
— Взываете это. Что же это такое?
Та вещь, которую взываем.
— Ну да. Что это такое?
О чем спрашиваешь? Это взываемая вещь. Мы взываем ее.
От всего этого можно было потерять голову и совершенно отчаяться. Столь много действий королева исполняла чисто инстинктивно. У нее не было языка, в связи с чем ей не нужно было создавать простых объяснений того, что до нынешнего дня никаких объяснений не требовало. Ему следовало помочь ей найти способ объяснить действия, непосредственное восприятие которых просто невозможно.
— Где ты это находишь?
Оно слышит наш зов и прибывает.
— Но как ты посылаешь этот зов?
Точно так же, как ты вызвал нас. Мы представляем себе то, чем должно стать. Образец улья. Королеву, работниц и их связи. Тогда прибывает одна, которая понимает образец и может его удержать. Мы отдаем
