- Мы поможем. Хоть на руках вынесем, ведь это он избавил нас от галлосских головорезов.
Опираясь на плечо Лидрал, Доррин ковыляет вдоль развороченного окопа, понятия не имея, в каком направлении движется. Задолго до вершины холма силы покидают юношу. Его начинает бить дрожь, а каждый шаг отдается в голове приливом боли.
Откуда-то издалека слышны крики и конское ржание. Доррин пытается сделать еще шаг, но навалившаяся всей тяжестью тьма опрокидывает его на сырую землю.
CXLVII
- Ну и атака! Две тысячи бойцов канули во Тьму! - рычит от бешенства Джеслек, глядя на развороченный склон противоположного холма, похожий на обгорелое, вспаханное и политое кровью поле.
- Это была твоя идея, - замечает Ания.
- Ну и что? Я тоже могу ошибаться.
- Да ну? Никогда бы не подумала!
- Фидел, - Джеслек оборачивается к бородачу. - Собери новобранцев и брось их в атаку на том же самом месте.
- Что?
- Насчет этих проклятых мин мы достоверно знаем только одно - их не могло остаться там, где они уже взорвались. В любом другом месте могут оказаться другие заряды. А если мы станем мешкать, враги могут заново заложить их и на этом склоне.
Фидел кивает - против такой логики возразить трудно.
- Даже этот, будь он проклят, кузнец не может ничего сделать, не затратив на это времени. Значит, наша задача в том, чтобы этого времени ему не дать. Командуй наступление. Ударь в том же самом месте. Брось все силы на прорыв и ни в коем случае не останавливай атаки.
- Будет исполнено!
- Атакуй безостановочно.
Джеслек снова оборачивается к полю боя. Ания переглядывается с Фиделем, и бородатый маг направляется к штабной палатке.
CXLVIII
Земля под его ногами дрожит, в голове звучат лязг металла, яростные крики, вопли раненых и проклятия, но хуже всего наполняющая сознание острой болью ужасающая белизна.
Он чувствует на губах что-то прохладное.
- Выпей это, Доррин. Пожалуйста...
Повинуясь ласковому голосу, он отпивает несколько глотков и, если только ему не чудится, боль чуточку отступает.
- Доррин!
Юноша узнает голос Брида.
- Он ослеп! - резко произносит Лидрал. - Теперь ты доволен?
- Доволен?
- Ты ведь этого добивался! Всякому понятно, что Черный целитель не может произвести такие разрушения и при этом не пострадать! Даже ваш хваленый Креслин, при всем своем могуществе, оставался незрячим большую часть жизни!
Брид тяжело вздыхает.
- Возвращайтесь на позиции, Белые возобновили натиск, - бросает он солдатам, а когда те уходят, оборачивается к Лидрал и Доррину: - Что еще мне оставалось? Противник и сейчас вдесятеро превосходит нас, так что с поля боя я, скорее всего, не вернусь.
- Прости.
- Да ладно... Все мы делаем не что хочется, а что приходится. Отвези Доррина в Дью, только езжай не через Клет.
- Я могу ехать верхом, - говорит Доррин. - Чувства могут заменить зрение, конечно, не в полной мере, но хоть как-то.
- Нечего тебе трястись в седле, - возражает Лидрал. - Ты нуждаешься в отдыхе, а повозка запросто свезет двоих.
- Позаботься о нем, Лидрал. Мне пора, - Брид снова вздыхает, и Доррин, хоть и незрячий, улавливает что-то вроде печальной улыбки. - Ты сделал больше, чем кто-либо другой, Доррин. Да убережет тебя Тьма!
Доррин пытается сесть, но его голову вновь пронзают белые иглы, и он теряет сознание, а когда приходит в себя, шум битвы слышится ближе.
- Доррин, ты должен встать... Мне тебя не снести.
Медленно, не делая резких движений, он все же садится.
- На, попей воды.
Лидрал подносит к его губам кружку. Вода, пусть и тепловатая, помогает: головная боль становится не такой резкой.
- Попробуй встать! Обопрись на меня и попробуй! - настойчиво повторяет Лидрал.
Кузнец поднимается. Колени дрожат, но ноги его держат.
- Теперь пошли.
Она поддерживает его, и они ковыляют по склону подальше от звуков боя.
- У тебя на плече кровь, - замечает она.
- Щепка попала. Это ерунда.
- Точно?
- Сущая ерунда. Куда больше меня беспокоит зрение. Машина-то так и не отлажена.
- Машина? В такой момент ты можешь думать о машине?
- А о чем мне думать? О том разрушении, которое я учинил?
Уловив чувствами Меривен и свой посох, Доррин, спотыкаясь, бредет по мокрой земле к лошади. Позади стучат копыта. Доррин пытается потянуться чувствами ко всадникам, но белые иглы вновь вонзаются в череп, и ему остается лишь надеяться, что это скачут спидларцы.
- Вон тот кузнец-целитель и торговка, - доносится чей-то голос.
- Тебя Лидрал зовут? - спрашивает кто-то другой.
- Да, - отвечает женщина. - О... тьма! - в ее голосе Доррину слышится испуг.
- Ты возьмешь с собой нашего командира? - спрашивает тот же незнакомец.
- Конечно. Кладите ее в повозку.
- Кадара? - хрипло допытывается Доррин.
- Она ранена. Без сознания, - отзывается Лидрал.
- Нам пора возвращаться, - говорит один из солдат. - Белые наступают, и военачальнику нужен каждый боец.
- Я о ней позабочусь, - заверяет Лидрал.
Протянув руку, Доррин касается лежащей без чувств Кадары. Усилием воли он отгоняет собственную боль и выискивает ее повреждения. У нее сломана ключица, рассечено предплечье, а за ухом глубокая колотая рана.
- Доррин, - тревожится Лидрал, - ты не можешь...
- Многого не могу, но кое на что еще способен, - ворчит он. Кровотечение уже остановилось. Нужно отсюда выбираться.
Он поворачивается к привязанной кобыле.
- Меривен...
Лошадь ржет.
Нетвердо ступая по неровной скользкой земле, Доррин приближается к лошади, гладит ее по шее и берется за поводья.
- Поеду верхом.
- Как? Ты же не видишь дороги.
- Я чувствую тебя. Буду следовать за тобой, вот и все.
