рывком натянуть его назад, если воздух окажется слишком разреженным. Но этого не произошло. Он поставил шлем рядом с собой и, подняв оба больших пальца вверх, подал сигнал людям, смотревшим на него.
Ритуал. Дюжина людей, стоявших вокруг Шюта, была твердо уверена в том, что воздух внутри воздушного пузыря был безопасен. Когда люди работают в космосе, ритуалы появляются на каждом шагу. Но самым первым и самым главным ритуалом был тот, когда главный человек в поселении первым расстегивал изолирующий костюм и последним застегивал на себе шлем.
Костюмы были сняты. Люди двинулись на рабочие места. Кто-то пошел на кухню, чтобы убрать раскардаш, вызванный мгновенным переходом к вакууму. Теперь Хэрли сможет приготовить обед.
Шют тронул за плечо Ли Казинса.
— Ли, тебя можно на минутку?
— Конечно, мэр. — Шют был «мэром» для всех жителей шарограда.
— Мне понадобится твоя помощь как писателя, — сказал Шют. — Я собираюсь послать на Землю, как только они выйдут на связь с нами, весьма острый доклад. И я бы хотел, чтобы ты помог мне написать его поубедительней.
— Нет проблем, пошли посмотрим.
Десять ламп зажглись одновременно, разгоняя мрак, который так неожиданно навалился на город. Шют вел Казинса в свой коттедж. Когда они вошли, он открыл сейф и вручил Казинсу рукопись. Тот многозначительно взвесил ее в руке.
— Ничего себе, — сказал он. — Быть может, будет разумно кое-что подсократить.
— Конечно-конечно, если тебе что-то покажется ненужным…
— Я просто уверен, что сократим, — расплылся в улыбке Казинс.
В следующее мгновение он завалился на койку и начал читать. Через десять минут Казинс спросил:
— Слушай, а какой процент гомосексуалистов служит во Флоте?
— Не имею ни малейшего представления.
— Тогда вот это, — Казинс провел пальцем по строчке, — можно назвать слабым доказательством. Я бы вместо этого процитировал пару стишков, чтобы доказать, что проблема универсальна. Между прочим, я знаю несколько, которые подойдут.
— Хорошо, — согласился Шют.
Спустя еще некоторое время Казинс снова привлек внимание Шюта.
— В Англии, кстати, полно смешанных школ, причем с каждым годом их все больше.
— Я знаю, но наша проблема — проблема мужчин, которые закончили мужские школы, причем очень давно.
— Ты не можешь яснее? И, кстати, ты заканчивал смешанную школу?
— Нет.
— А у вас были гомики?
— Немного было. Один-два человека на каждый класс. Старшие пользовались мухобойками, когда подозревали кого-нибудь.
— Ну, и как, помогало?
— Нет, конечно.
— О'кей, — протянул Казинс. — Ты вот здесь выводишь два ряда обстоятельств, при которых уровень гомосексуализма очень высок. Причем, в обоих случаях у тебя три условия: достаток свободного времени, отсутствие женщин и очень жесткие рамки дисциплины. Тебе потребуется еще один пример.
— Где я его возьму?
— Ну, например, нацисты.
— То есть?
— Я дам тебе детали, — сказал Казинс и продолжал читать. Наконец он дошел до конца отчета и положил рукопись рядом с собой. — Да, из-за такого отчета поднимется черт знает что, — сказал он.
— Я знаю.
— Самое неприятное здесь — твоя угроза рассказать обо всем в газетах. На твоем месте я бы выбросил этот пункт.
— Если бы ты был на моем месте, ты бы его не выбросил, — сказал Шют. — Каждый, кто был хоть чем- то связан с системой БОЙБОГ, знал, что рискует каждый раз. А они предпочитают сбрасывать весь риск на нас, лишь бы не рисковать опорочить себя в глазах публики. В Соединенных Штатах существуют сотни Лиг Порядочности. Может быть, даже тысячи, я не знаю. И все они, как гарпии, обрушатся на правительство, если узнают, что кто-нибудь пытался послать смешанный командный состав на Марс или еще куда-нибудь. Поэтому единственный способ заставить правительство действовать — обрушить на них еще большую угрозу.
— Здесь ты прав, это еще большая угроза.
— Ну так как, ты нашел что-нибудь, что еще можно выбросить из отчета?
— О, да, черт возьми, да, — оживился Казинс. — Я тут пройдусь красным карандашом. Видишь ли, ты слишком много рассуждаешь, используешь слишком много длинных слов и грешишь общими местами.
