мощь своих легких проорал:
– Младший констебль Детрит! Отдать честь!
Они потратили на обучение долгие часы. На то, чтобы команда укоренилась в мозгу Детрита, ушло немало времени, зато, укоренившись, она уже никуда не могла оттуда деться.
Тролль отдал честь.
Рукой с гномом.
Он отдал честь, по-прежнему сжимая в своей огромной лапе младшего констебля Дуббинса, этакую маленькую рассерженную дубинку. Гном описал в воздухе большую дугу.
Звон, раздавшийся при ударе двух шлемов, эхом отразился от стен домов, и буквально через мгновение последовал глухой звук падения обоих тел на мостовую.
Моркоу потыкал бесчувственные тела носком сандалии.
Затем повернулся и, дрожа от ярости, зашагал в сторону гномов.
В переулке сержант Колон от страха принялся сосать край шлема.
– Оружие есть? Знаю, что есть! – рявкнул Моркоу на добрую сотню гномов. – Признавайтесь! Если гномы, у которых есть оружие, сию же минуту не бросят его на землю, весь ваш парад, я имею в виду действительно
Стоящие в первых рядах гномы невольно сделали шаг назад. На землю с беспорядочным звоном посыпались металлические предметы.
– Все оружие, – угрожающе произнес Моркоу. – И это касается тебя, ты, с черной бородой, тот, что прячется за спину господина Пращеврата! И тебя я тоже вижу, господин Рукисила.
– Он погибнет, да? – тихо прошептала Ангва.
– Самое смешное, – сказал Шнобби, – если бы нечто подобное попытались сотворить мы, от нас остался бы только фарш на мостовой. А у него, кажется, получается.
– Хорькизма… – покачал головой сержант Колон, которому пришлось прислониться к стене, так как ноги уже не держали.
– Ты хотел сказать «харизма»? – уточнила Ангва.
– Да. Она самая. Ага.
– Как это у него получается?
– Не знаю, – хмыкнул Шнобби. – Может, у него дар входить в доверие?
Моркоу повернулся к троллям, которые с широкими ухмылками наблюдали за тем замешательством, что воцарилось в гномьих рядах.
– Теперь, что касается вас… – сказал он. – Сегодня я буду патрулировать Каменоломный переулок, и, надеюсь, никакие беспорядки меня там не ждут. Я правильно надеюсь?
Послышались шарканье огромных ног и бормотание.
Моркоу приложил ладонь к уху.
– Не слышу!
Раздалось более громкое бормотание, своего рода токката для сотни недовольных голосов на тему «Да, капрал Моркоу».
– Вот и договорились. А теперь проваливайте. И больше никаких глупостей, ведите себя хорошо.
Моркоу стряхнул пыль с ладоней и широко улыбнулся. Тролли выглядели озадаченными. Теоретически Моркоу должен был превратиться в тонкую пленку жира, размазанную по мостовой. Но почему-то этого не случилось…
– Он только что велел доброй сотне троллей «вести себя хорошо», – пробормотала Ангва. – Некоторые из них совсем недавно спустились с гор. С некоторых даже лишайник не осыпался.
Стражники отбыли незадолго до того, как в Псевдополис-Ярд вернулся капитан Ваймс. Он тяжело поднялся по лестнице в свой кабинет, плюхнулся на липкий кожаный стул и тупо уставился в стену.
Он
Это нельзя было назвать образом жизни.
Неудобные часы работы. Абсолютное непонимание того, что есть закон в этом прагматичном городе. О личной жизни и говорить не приходится. Питаешься чем попало и когда можешь. Он даже ел сосиски, которыми торговал Себя-Режу-Без-Ножа Достабль. А погода? Либо противный дождь, либо испепеляющая жара. И никаких тебе друзей – разве что напарники по Страже, единственные люди, живущие в
Осталось несколько дней. Всего несколько дней, и он, как выразился сержант Колон, будет кататься как сыр в масле. Целые дни ничегонеделания, только набиваешь брюхо и разъезжаешь на огромным коне, отдавая приказы слугам.
В такие моменты перед его внутренним взором неизменно возникал образ старого сержанта Каппля. Сержант Каппль командовал Ночной Стражей, когда Ваймс только-только вступил в ее ряды. Совсем скоро сержант ушел в отставку. Все сбросились и купили ему дешевые часы, одни из тех, что исправно ходят несколько лет, пока не закончится срок служения демона.
«Чертовски глупая идея, – мрачно подумал Ваймс, глядя на стену. – Старик уходит с работы, сдает значок, песочные часы и колокольчик – и что мы ему дарим? Часы…»
На следующий день сержант Каппль пришел на работу со своими новыми часами. Чтобы, так сказать, ввести всех в курс дела, подбить кое-что – или кое-кого, ха-ха. Позаботиться о том, чтобы вы, сосунки, не попали в какую беду. Прошел месяц, а сержант по-прежнему являлся на Службу – таскал уголь, мыл полы, был на посылках и помогал всем писать отчеты. И через пять лет он все еще был в Страже. А через шесть лет один из стражников пришел как-то рано утром в штаб-квартиру и нашел его лежащим на полу…
Как оказалось, никто, совсем никто, не знал, где жил сержант и была ли вообще госпожа Каппль. На похороны сбросились стражники, они же и пришли проводить сержанта.
Если задуматься, когда какой-нибудь стражник умирает, на его похороны приходят только стражники.
Конечно, сейчас времена другие. Сержант Колон счастливо живет в браке вот уже много лет – возможно, именно благодаря тому, что они с женой, работая в разные смены, встречаются лишь изредка, да и то на пороге. Да, она оставляет ему в духовке теплый обед-завтрак, но этим их совместная жизнь не ограничивается: у них ведь есть внуки – значит, им не всегда удавалось избежать друг друга. Молодой Моркоу в упор женщин не видит. А капрал Шноббс… очевидно, он тоже как-то устроился. Говорят, у него есть какая-то двадцатипятилетняя особа, только непонятно, где он взял это тело и где его хранит.
Вот так вот. У всех кто-то есть – или что-то, как в случае со Шнобби.
Ну, капитан Ваймс, ты-то что сомневаешься? Ты питаешь к ней интерес или нет? О любви здесь даже речи не идет, крайне сомнительное понятие для тех, кому за сорок. А может, ты просто боишься состариться, двигаясь по привычной колее жизни, и умереть? Боишься быть похороненным толпой юношей, которые знали тебя как старого пердуна, вечно путавшегося под ногами, приносившего кофе и горячие фиггины, над которым все тайком посмеивались?
Ему не хотелось бы такой жизни. И вот Судьба соблаговолила подарить ему сказку.
Конечно, он знал, что она богата. Но совсем не ожидал вызова в контору господина Моркомба.
Вот уже много лет господин Моркомб был поверенным Овнецов. Даже не лет, а веков. Потому что был вампиром.
Ваймс недолюбливал вампиров. Гномы, конечно, те еще паскудники, но в трезвом состоянии более или менее блюдут закон; даже с троллями можно ладить, главное – не упускать их из виду. Но от всех этих умертвиев у капитана начинала чесаться шея. Живи и дай жить другим – совсем неплохой девиз, но в случае с вампирами его смысл несколько искажался…
Господин Моркомб был неторопливым, как черепаха, и очень бледным. До сути дела он добирался целую вечность, зато, когда добрался, эта самая суть пригвоздила Ваймса к стулу.
–
– Э, думаю, не ошибусь, если скажу, что вся собственность, включая фермы, районы городской застройки и небольшой участок невещественности рядом с Университетом, оценивается приблизительно в семь миллионов долларов дохода в год. Да, в семь миллионов. По текущим расценкам.
– И это все
