Они снова уставились во мглу. Потом сержант Колон, который так и не понял, что именно его озадачило, переспросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, как его зовут на самом деле?
– Смерть, – пожал плечами сержант. – Так и зовут. Смерть. Это его полное имя. А ты думал, Смерть – это фамилия? А полное имя что-нибудь типа…
– Почему бы и нет?
– Он просто Смерть, и все тут.
– Да нет, это – его
– Какие еще друзья?
– Ладно, проехали.
– Пойдем лучше выпьем горячего рома.
– По-моему, ему бы очень пошло что-нибудь благозвучное, величественное… Допустим, Леонард.
Сержант Колон еще раз вспомнил этот голос. Так вот что его удивило! Всего на мгновение…
– Старею, наверное, – сказал он. – Мне вдруг показалось, что ему подошло бы что-нибудь вроде… Сьюзен.
– Слушай, они со мной поздоровались. Значит, меня видно? – спросила Сьюзен, когда лошадь уже повернула за угол.
Смерть Крыс высунул голову из ее кармана.
– ПИСК.
– Думаю, без того ворона нам не обойтись, – задумчиво промолвила Сьюзен. – Ты не обижайся… Вроде бы я уже начинаю тебя понимать, только вот никак не разберу, что ты говоришь…
Бинки остановилась рядом с большим особняком, расположенным чуть в стороне от дороги. Дом был несколько вычурным, на нем было слишком много фронтонов и средников, что говорило о его знатном происхождении. Такой дом мог построить для себя богатый купец, добившийся респектабельности и почувствовавший необходимость вложить во что-нибудь неправедно нажитые доходы.
– Мне это совсем не нравится, – сказала Сьюзен. – Кроме того, вряд ли у меня что получится. Я же обычный человек. Я ем, хожу в туалет и все такое прочее. Я не могу так просто вламываться в дома и убивать людей.
– ПИСК.
– Хорошо, хорошо, об убийстве тут речи не идет. И все равно, воспитанные люди так не поступают.
Вывеска у двери гласила: «Вход Для Обслуги Распаложен Взади Дома».
– А я тоже считаюсь обслуживающим персо…
– ПИСК!
В нормальных условиях Сьюзен ни за что не задала бы подобный вопрос. Она всегда считала себя человеком, перед которым открыты все двери.
Смерть Крыс быстро промчался по дорожке и вошел
– Погоди! Я же не умею так…
Сьюзен осмотрела дверь. На самом деле она это умела. Умела проходить сквозь двери. Перед глазами возникли новые воспоминания. В конце концов, это всего лишь дерево. Через пару сотен лет оно сгниет. С точки зрения бесконечности его просто не существует. Мало что способно соревноваться с бесконечностью.
Она сделала шаг. Толстая дубовая дверь показалась ей не плотнее тени.
Горюющие родственники стояли на коленях вокруг кровати, на которой, почти невидимый среди подушек, лежал морщинистый старик. В его ногах, совершенно не обращая внимания на скорбные завывания, валялся крупный, очень толстый рыжий кот.
– ПИСК.
Сьюзен посмотрела на песочные часы. В нижнюю колбу упали последние несколько песчинок.
Смерть Крыс на цыпочках прокрался за спину спящего котяры и отвесил ему увесистый пинок. Животное проснулось, повернуло голову, в ужасе прижало уши и быстренько смоталось с одеяла.
– СН-СН-СН, – подленько хихикнул Смерть Крыс.
Один из скорбящих, худолицый мужчина, поднял взгляд на усопшего.
– Все, – сказал он. – Старик покинул нас.
– А я думала, придется торчать здесь весь день, – ответила женщина рядом с ним, вскакивая на ноги. – Видел, как сбежал этот гнусный кот? Животные сразу же чувствуют. Это называется шестое чувство.
– СН-СН-СН.
– Проходи, не стесняйся, – сказал труп и сел. – Ты где-то рядом, я знаю.
Сьюзен было известно понятие «дух», но она никак не ожидала, что дух выглядит вот так. Она и не думала, что духи точь-в-точь похожи на живых людей. Обычно при упоминании духов ей рисовались бледные силуэты, кружащие в воздухе, но старик, сидевший на кровати, выглядел вполне материально, разве что его окружал какой-то синий ореол.
– Сто семь лет минуло, – прошамкал старик. – Ты, наверное, заждался. Да где же ты?
– Э… ЗДЕСЬ.
– Женщина? – удивился старик. – Так-так-так.
Размахивая полами призрачной ночной рубашки, он скользнул с постели, но вдруг что-то бросило его назад, словно бы кончилась некая цепь. В некотором роде так оно и было. Тонкая синяя линия по-прежнему связывала старика с бренной оболочкой.
Смерть Крыс подпрыгивал на подушке, отчаянно размахивая косой.
– О, прошу прощения, – извинилась Сьюзен и взмахнула косой.
Издав высокий хрустальный звон, синяя линия оборвалась.
Вокруг них по-прежнему бродили скорбящие родственники. Впрочем, как только старик скончался, заунывные причитания разом смолкли. Худолицый мужчина шарил под тюфяком.
– Ты только посмотри на них, – язвительно фыркнул старик. – Бедный дедушка, на кого же ты нас покинул, мы здесь, а ты там, ты там, а мы здесь, кстати, куда этот старый козел запрятал свое завещание? И это мой младший сын. Если, конечно, открытку раз в год, на День Всех Пустых, можно назвать сыном. А жену его видишь? С улыбкой в форме помойной волны. А ведь она еще не худший вариант. Тоже мне родственнички… Я прожил столько исключительно из вредности.
Какая-то парочка нырнула под кровать. Весело звякнул фарфоровый горшок. А старик скакал за их спинами и яростно гримасничал.
– Даже не надейтесь! – клокотал он. – Хе-хе! В кошачьей корзинке, вот где лучше поищите. Все свои деньги я завещал коту!
Сьюзен огляделась. Кот настороженно следил за ними из-за умывальника.
Наверное, следует как-то отреагировать на происходящее…
– Э-э… Ты… ты поступил с ним… очень по-доброму.
– Ха! Шелудивая тварь! Все тринадцать лет только и делал, что спал, гадил и ждал, когда в очередной раз ему дадут пожрать. За всю свою сытую жизнь и получаса не побегал за бабочками. Впрочем, когда завещание наконец найдется, все несколько изменится. Он станет самым богатым и шустрым котом на свете…
Голос постепенно стих. Потом исчез его владелец.
– Какой ужасный старик, – сказала Сьюзен. Она опустила взгляд на Смерть Крыс, который пытался строить рожи коту.
– Что с ним будет?
– ПИСК.
Один из скорбящих, уже нисколечко не церемонясь, вытащил из письменного стола ящик и вывалил все его содержимое на пол. Кота начала бить крупная дрожь.
Сьюзен шагнула сквозь стену.
