Роковая музыка (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)

– Господин Себя-Режу заявляет, что вы, ребята, являетесь лучшим открытием с тех пор, как кто-то додумался продавать уже нарезанный хлеб, – сказал тролль. – Вы тут всем довольны?

Они молча кивнули. Люди предпочитали не разговаривать с Хризопразом дольше необходимого, чтобы случайно не обидеть его. Причем то, что Хризопраз обиделся, люди понимали не сразу. Они понимали это гораздо позже, когда в каком-нибудь темном переулке за их спинами вдруг раздавался чей-то мрачный голос: «Господин Хризопраз очень расстроен».

– Ступайте в гримерную, отдохните, – продолжил тролль. – Если захотите что-нибудь съесть или выпить, только скажите.

Пальцы его были унизаны бриллиантовыми перстнями. Утес таращился на них во все глаза.

Гримерная находилась рядом с туалетом и была заставлена пивными бочками. Золто прислонился к двери.

– Мне не нужны никакие деньги, – пробормотал он. – Только бы живым уйти…

– Еео о ешпокоитша… – невнятно зашепелявил Утес.

– Ты пытаешься говорить с закрытым ртом, Утес, – произнес Бадди.

– Я сказал, тебе-то что беспокоиться, за твои зубы никто и гроша не даст, – отозвался тролль.

Кто-то постучал в дверь. Утес быстро закрыл рот ладонью, но это оказался всего лишь Асфальт с подносом в руках.

Он принес три вида пива. Он принес даже бутерброды с копчеными крысами с хрустящей корочкой и отрезанными хвостами. А еще на подносе стояла чаша с превосходным антрацитным коксом, посыпанным пеплом.

– Жуй хорошенько, – посоветовал Золто, когда Утес взял чашу. – Может, в последний раз зубами работаешь…

– А вдруг все пройдет нормально, и мы спокойненько пойдем домой? – с надеждой промолвил Утес.

Бадди пробежался пальцами по струнам. Все даже есть перестали, когда музыка заполнила комнату.

– Волшебство… – покачал головой Утес.

– Не волнуйтесь, ребята, – успокоил их Асфальт. – Если возникнут проблемы, по зубам получите не вы.

Бадди резко перестал играть.

– А кто? – осведомился он.

– Самое странное, – продолжил низенький тролль, – что все вдруг стали играть эту вашу музыку Рока. Господин Достабль подписал на концерт еще одну группу. Типа, для разогрева публики.

– Какую?

– «Безумство» называется.

– И где они сейчас? – спросил Утес.

– Ну, как бы вам сказать… Вы знаете, почему ваша гримерная находится рядом с туалетом?

Спрятавшись за потрепанным занавесом «Каверны», Крэш пытался настроить гитару. Этот достаточно простой процесс осложнялся некоторыми непредвиденными обстоятельствами. Во-первых, Блерт понял, чего на самом деле хотят покупатели, и, предварительно попросив у предков прощения, начал уделять больше внимания приклеиванию к гитаре всяких блестящих штучек, нежели работе над функциональными частями инструмента. Иначе говоря, он просто вбил в гриф дюжину гвоздей и привязал к ним струны. Впрочем, это было не такой уж большой проблемой, так как Крэш обладал музыкальным талантом заложенной ноздри.

Юноша посмотрел на Джимбо, Нодди и Падлу. Джимбо, ныне бас-гитарист (Блерт, истерически хохоча, взял доску побольше и натянул на нее проволоку для оград), неуверенно поднял руку.

– В чем дело, Джимбо?

– Одна струна порвалась.

– Ну, у тебя же остались еще четыре.

– Ага, но я, э-э, не знаю, как на них играть.

– Но как играть на четырех, ты тоже не знал, значит, проблем стало меньше.

Падла выглянул из-за занавеса.

– Крэш?

– Да?

– Там, типа, сотни людей. Сотни! У многих гитары. Они, типа, размахивают ими!

«Безумство» прислушалось к шуму, царящему по ту сторону занавеса. У Крэша было не слишком много мозговых клеток, и мысли в результате ходили крайне странными маршрутами, но даже у него возникли смутные подозрения, что звучание, которого удалось добиться «Безумству», несколько отличается от действительно хорошего звучания, которое он слышал вчера вечером в «Барабане». Тогда ему хотелось радостно вопить и плясать, а от своего звучания ему хотелось громко взвыть и, честно говоря, надеть барабан Падлы на голову его владельца.

Нодди посмотрел в щель между занавесками.

– Ого, толпа волш… кажется, это волшебники сидят в первом ряду. Я… почти уверен, что это волшебники, но…

– Ты что, не можешь узнать волшебника, тупица? – ухмыльнулся Крэш. – Все просто: если у человека остроконечная шляпа, значит, он как пить дать волшебник.

– У одного из них… остроконечные волосы… – пробормотал Нодди.

Остальные члены «Безумства» прильнули к щели.

– Похоже на… рог единорога, только из волос…

– А что такое написано у него на спине? – спросил Джимбо.

– «РАЖДЕН, ШТОБ РУНИТЬ», – ответил Крэш, который читал быстрее всех и почти не шевелил губами.

– А этот тощий напялил расклешенный балахон, – сказал Нодди.

– Должно быть, застарелый любитель.

– А еще, у всех у них гитары! Думаешь, они пришли на нас посмотреть?

– А на кого еще?

– Разношерстная подобралась публика, – сказал Джимбо.

– Точно, – согласился Падла. – Разно… А что это значит?

– Это значит… значит… типа, дурная.

– Ага. Такой она и выглядит.

Крэш решительно кивнул.

– Пора выходить, – сказал он. – Ну что, парни, покажем им настоящую музыку Рока!

Асфальт, Утес и Золто сидели в углу гримерной, даже сюда доносился шум собравшейся в зале публики.

– Почему он молчит? – прошептал Асфальт.

– Не знаю, – ответил Золто.

Прижав к груди гитару, Бадди смотрел в пустоту. Иногда он похлопывал по ней в такт приходившим в голову мыслям.

– С ним такое бывает, – сказал Утес. – Усядется и таращится в пространство…

– Эй, что они там кричат? – насторожился Золто. – Прислушайтесь.

Сквозь шум проступил некий ритм.

– Что-то вроде «Рок, Рок, Рок», – наконец определил Утес.

Распахнулась дверь, и в нее наполовину вбежал, наполовину упал Достабль.

– Вы должны выйти! – заорал он. – Немедленно!

– Но я думал, эти ребята из «Безумия»… – начал было Золто.

– Даже не спрашивайте, – перебил его Достабль. – Пошли! Иначе там все разнесут!