- Вроде бы нет. А ну, валяй!
За милых красоток в каждом порту.
За хмель в каждой милой красотке…
До трезвых ли мыслей на этом борту?
Налей же вина или водки!
Человечек так и подскочил:
- Никогда не слыхал! Ну и тост! Вот это лихо! Слушай, Элмер, что за дела у тебя в Монарке? Хочу познакомить тебя кое с кем из наших ребят. Совещание-то открывается только в понедельник, но мы тут кое с кем решили собраться сегодня - помолиться, знаешь, попоститься, пока не наехала всякая мелюзга. Хорошо бы и тебе с ними познакомиться. Парни - красота, ты таких еще не видывал, скажу тебе откровенно. Прямо рад буду, если ты с ними встретишься. Ну и им тоже невредно бы послушать эту твою песенку застольную 'За хмель в каждой милой красотке!'. Здорово, ей-богу! Ты что будешь делать в Монарке? Может, когда приедем, заглянешь в отель Айшавонга, поглядишь на наших ребят? А?
Мистер Эд Лоукуст не был пьян, то есть не совсем пьян: просто он основательно отдал должное виски и теперь испытывал прилив человеколюбия. Элмер же выпил ровно столько, чтобы не потерять способности рассуждать трезво. В то же время он изголодался - и не столько по выпивке, как по компании, не зараженной ханжеским духом.
- Я так тебе скажу, Эд, - промолвил он. - Понимаешь, я бы с великим удовольствием, но сегодня мне надо повидаться с одним типом - крупным коммерсантом, а он лютый враг спиртного. Само собой, я тебе очень благодарен за угощение, но только по-настоящему-то не надо было даже и притрагиваться.
- Брось, Элм, у меня есть мятные лепешки - запах начисто отшибают, ну просто напрочь! Глоток-другой никогда не повредит. А все же хотелось бы, чтоб наши ребята послушали твою застольную!
- Ну, ладно, загляну на минутку, посижу с вами, возможно, в воскресенье вечерком или в понедельник утром. Но…
- Да неужели, Элм, ты меня подведешь?
- Эх, так и быть. Позвоню этому типу, договорюсь так, чтобы с ним встретиться не раньше трех.
- Вот это разговор!
В полдень Элмер позвонил из отеля Айшавонга в контору мистера Эверсли, самого яркого светила в созвездии достойных старост Флауердейлской баптистской церкви. Ему никто не ответил.
'Должно быть, пусто: попал в обед. Ну, что ж, пока я сделал все, что мог, подождем до после обеда', - благонравно подумал Элмер, возвращаясь в бар Айшавонга, где его поджидали рыцари компании Пикот… Одиннадцать человек в отдельном кабинете, рассчитанном на восьмерых. Все говорят разом. Каждый кричит:
- Эй, официант, спроси подлеца бармена, что он
Не прошло и пятнадцати минут, как Элмер уж называл каждого из одиннадцати по имени, безбожно путая при этом все имена. Он расширил их литературный кругозор, трижды пропев свою застольную и рассказав лучшие анекдоты, какие знал. Он им понравился. Сбросив узы святости и избавившись от угрозы брачной жизни с Лулу, он от радости превзошел самого себя.
- Вот это парень, - то и дело говорили друг другу представители компании Пикот, - такого стоило бы залучить к нам, - и все одобрительно кивали головами.
Внезапно ему пришла в голову блестящая мысль: изобразить перед ними пародию на проповедь.
- Ну и уморил меня сегодня Эд! - прогремел он. - Знаете, за кого он меня сначала принял? За пастора!
- Ого! Вот это да! - расхохотались кругом.
- А между прочим, он не так уж ошибся. Я в детстве точно мечтал стать священником. Да вот, послушайте сами: разве не вышел бы из меня классный пастор?
И пока все они таращили на него глаза, восторженно хихикая, он торжественно встал, величественно оглядел собравшихся и загудел:
- Братья и сестры, в суете забот повседневной жизни все вы, разумеется, забываете о возвышенном и прекрасном. А знаете ли вы, что вдохновляет нас на возвышенное и прекрасное? Что руководит нами? Что, как не любовь? Что же такое любовь?
- Ты только останься с нами до вечера, а уж я тебе покажу! - взвизгнул Эд Лоукуст.
- Постой, Эд! Нет, серьезно - слушайте! Слушайте и скажете потом: вышел бы из меня пастор - да еще какой! - или нет? Ручаюсь, что сумел бы заворожить целую толпу народа - не хуже, чем любой из них. Слушайте же! Что такое любовь? Святая любовь? Это радуга, что расцвечивает сверкающими красками унылую пустыню, которую лишь недавно опустошил своею яростью свирепый ураган. Нежная радуга, сулящая избавление от всех трудов, тягот и ужасов юдоли сей. Что есть любовь? Я разумею божественную любовь, не плотскую - святую любовь, олицетворенную церковью. Что есть…
- Ты это кончай! - возмутился самый отчаянный сквернослов из всех одиннадцати. - Негоже потешаться над религией. Сам-то я никогда не хожу в церковь, но, может, если б ходил, был бы гораздо лучше, понятно? Во всяком случае, я, безусловно, уважаю тех, кто ходит в церковь, и детишек своих заставляю ходить в воскресную школу.
- Черт, да я и не думаю издеваться над церковью, - запротестовал Элмер.
- Черт, да он и не думает! - подтвердил Эд Лоукуст. - Просто шутит над священниками, вот и все. Священники - они ж обыкновенные люди, как и мы.
- Факт! Ругаться и путаться с девчонками умеют не хуже любого из вас. Я точно знаю! Если бы я вам рассказал все, что скрывается за их притворством, так у вас и уши бы все повяли, - загробным голосом произнес Элмер.
- Все равно нехорошо издеваться над церковью…
- Черт, да он вовсе не издевается!
- Не издеваюсь, честное слово! Но дайте мне кончить проповедь.
- Правда, дайте ему кончить!
- Так на чем я остановился?… Да! Что такое любовь? Любовь - это утренняя звезда и звезда вечерняя, эти два ослепительные светила, что, скользя по необозримым пурпуровым склонам небесной тверди, несут в своих золотых лучах обещание чего-то лучшего, возвышенного, что… что… Ну, как, умники, гожусь я в знаменитые пасторы, нет?
В ответ раздались рукоплескания да такие оглушительные, что на пороге кабинета появился бармен и мрачно оглядел пирующих, а Элмеру пришлось пить с каждым в отдельности. Но выпил он только с четырьмя.
Дело в том, что он уже отвык от спиртного. И потом он в этот день не завтракал.
Он позеленел, на лбу и на верхней губе у него, точно бисер, выступила испарина, глаза внезапно остекленели.
- Эй, ребята! - взвизгнул Эд Лоукуст. - А Элм-то готов.
Элмера отвели наверх в номер Эда; двое поддерживали его под руки, третий подталкивал сзади. Едва переступив через порог, он без чувств свалился на кровать Эда и весь день прохрапел на ней одетый - с него стянули только пиджак и ботинки. Он пропустил свидание с советом Флауердейлской церкви и, очнувшись часам к шести, увидел участливо склоненную над собой физиономию Эда.
- Господи, до чего мне скверно! - промычал он.
- Вот, держи. Тебе надо выпить.
- Ох, нельзя мне больше пить, - молвил Элмер, беря стопку. Его рука так дрожала, что Эду самому пришлось поднести стакан к его губам. Элмер понимал, что должен сию же минуту позвонить старосте Эверсли. После двух стаканчиков ему стало значительно лучше; и рука больше не дрожала. В комнату стали сходиться ребята из компании Пикот; стали договариваться, куда пойти обедать. И Элмер решил, что успеет позвонить Эверсли после обеда; он продолжал откладывать этот звонок и потом. И в пасхальное утро он
