дом?! – удивилась Реба.
– Есть один только нюанс, – послышался из темноты голос Люси. – Следы идут в обратном направлении. В дом, а не из дома!
Глава 46
В длинном черном замшевом пальто и бейсболке он выглядел просто потрясающе, хоть и несколько мрачновато. Его высокая стройная фигура, на которой лежала печать изысканной элегантности, неизменно производила на Скарпетту неизгладимое впечатление. При виде его она забывала все свои обиды. Устоять было просто невозможно.
– Нам было очень приятно лететь с вами. Дайте нам знать, когда соберетесь назад, – сказал Брюс, пожимая ей руку. – Звоните, если вам что-то понадобится. У вас ведь есть мой телефон?
– Спасибо, Брюс, – поблагодарила Скарпетта.
– Извините, что заставили вас ждать, – обратился он к Бентону. – Очень сильный встречный ветер.
Бентон не проявил никаких признаков дружелюбия. Он ничего не ответил и теперь молча наблюдал, как пилот идет к самолету.
– Попробую угадать, – повернулся он к Скарпетте. – Очередной троеборец, который решил поиграть в полицейского. Вот из-за чего я терпеть не могу ее самолет! Эти накачанные пилоты-сердцееды!…
– Но с ними я чувствую себя в безопасности.
– А я нет.
Скарпетта застегнула пальто, и они двинулись к выходу.
– Надеюсь, он не слишком надоел тебе своей болтовней? По-моему, тот еще тип.
– Я тоже рада видеть тебя, Бентон, – ответила Скарпетта, поднимаясь по лестнице.
– А мне почему-то показалось, не очень.
Он придержал стеклянную дверь, пропуская Скарпетту вперед. В лицо им ударил холодный ветер, в воздухе кружились мелкие снежинки. Было так пасмурно, что на стоянке горели фонари.
– Она набирает смазливых качков, которые воображают себя суперменами, – проворчал Бентон.
– Ты просто зациклился на этом. Хочешь опять поссориться?
– Ты должна быть осмотрительней. Все эти подзаходы делаются неспроста. Боюсь, ты не замечаешь очевидного.
– Это просто смешно, – закипая, ответила Скарпетта. – Если уж на то пошло, я замечаю даже больше, чем нужно. Хотя в последний год я проглядела кое-что очень важное. Ты сам напросился.
Они подошли к заснеженной стоянке. Огни вдоль посадочной полосы были едва видны за пеленой снега. Раньше они всегда ходили под руку. Как он мог так поступить? На глаза у нее навернулись слезы. Вероятно, от ветра.
– Меня беспокоит эта история, – сказал он, открывая свой полноприводный внедорожник «порше».
Бентон любил мощные машины. Они с Люси уважали силу во всех ее проявлениях. Разница была лишь в том, что Бентон ощущал эту силу в себе, а Люси страдала от неуверенности.
– Что тебя беспокоит? – спросила Скарпетта, предполагая, что он продолжает говорить о том, что она не замечает очевидного.
– Я имею в виду убийство этой женщины. Обнаружилась гильза, которая, похоже, была выпущена из того же ружья два года назад в Голливуде. Ограбление ночного магазина. Мужчина в маске убил паренька, мывшего полы, а потом продавец убил его самого. Слышала что-нибудь об этом случае? – спросил Бентон, выезжая со стоянки.
– Да. Убитому было семнадцать лет. Никакого оружия, кроме швабры, при нем не было. А есть какие- то версии, почему это ружье снова всплыло при убийстве? – спросила она, чувствуя, как в ней бушует обида.
– Пока нет.
– Слишком многих застрелили из ружья в последнее время, – холодно заметила она. Хочешь говорить на производственные темы? Прекрасно, она подыграет! – К чему бы это? Но ружье, из которого был застрелен Джонни Свифт, исчезло. А Дагги Симистер тоже разнесли голову из ружья.
Она рассказала Бентону об этом последнем случае. О нем он еще не знал.
– Ружье, которое должны были изъять или уничтожить, почему-то снова оказывается в руках убийцы, – продолжала Скарпетта. – И потом эта Библия в доме, откуда пропали люди…
– Какая Библия и что за люди?
Она рассказала и о телефонном звонке таинственного незнакомца, назвавшего себя Свином. Еще она сообщила, что старая Библия в доме исчезнувшей семьи была открыта на «Книге премудрости Соломоновой», и там был отмечен стих, который Свин процитировал Марино по телефону.
– Он был помечен карандашными крестиками, – добавила Скарпетта. – Библия же – 1756 года.
– Откуда у них такая древность?
– Других старых книг в доме не было. Во всяком случае, так утверждает детектив Вагнер. Ты ее не знаешь. Прихожане их церкви сказали, что никогда не видели у них этой Библии.
– Отпечатки пальцев снимали? Генетическую экспертизу проводили?
– На Библии нет никаких отпечатков и следов ДНК.
– Есть какие-нибудь версии, что с ними могло произойти? – продолжал допытываться Бентон, словно она прилетела сюда с единственной целью поговорить с ним о работе.
– Практически нет, – сухо произнесла она.
Ее собственные проблемы его, похоже, не интересуют.
– А может быть, это убийство?
– У нас прорва материала. Лабораторию мы загрузили пол завязку. Я обнаружила отпечаток уха на раздвижной двери в спальне. Кто-то прижимался ухом к стеклу.
– Возможно, один из мальчиков?
– Вовсе нет! – отрезала Скарпетта, злясь все больше. – У нас есть образцы их генетического материала с одежды, зубных щеток, баночки с лекарствами.
– Я лично считаю отпечатки ушей не слишком надежными вещественными доказательствами. Из-за них осудили не одного невиновного.
– Как и полиграф, это одно из средств установить истину, – резко бросила Скарпетта.
– Не хочу спорить с тобой, Кей.
– С отпечатков ушей мы взяли образцы ДНК, точно так же, как и с отпечатков пальцев. Никому из тех, кто жил в доме, они не принадлежат. В банке данных мы тоже ничего не нашли. Я попросила коллег из Центра геномного импринтинга в Саратоге сделать анализ для определения пола, наследственных особенностей и расовой принадлежности. Но это потребует много времени. Это не то, что сравнивать чье- то ухо с отпечатком.
Бентон промолчал.
– У тебя в доме есть какая-нибудь еда? И потом я хочу выпить. Наплевать, что сейчас день. Нам есть о чем поговорить, кроме работы. Я прилетела сюда в буран не для того, чтобы обсуждать производственные проблемы.
– Нет еще никакого бурана, – мрачно заметил Бентон. – Но будет.
Она стала смотреть в окно. Они подъезжали к Кембриджу.
– Еды у меня дома достаточно, – тихо произнес Бентон. – И выпивка на любой вкус.
Он добавил что-то еще. Но она не была уверена, что расслышала его правильно. Не может быть, чтобы он это сказал.
– Прости, что ты сказал? – настороженно переспросила она.
