шестьдесят – и направился к двери. За ним шел темно-русый человек лет сорока пяти с правильными, даже красивыми, но плохо запоминающимися чертами лица. Второй «суслик» пристроился сзади, прикрывая тыл.
По вызову пришел большой лифт и они уместились там впятером: Игорь Николаевич Барков (по прозвищу Барклай) с телохранителями, темно-русый человек (по прозвищу Шериф) и вибрирующий Галкин. Пока поднимались, Игорь Николаевич щурился, хмурил брови и ворчал. Ему что-то мерещилось. Ты сейчас ничего не видел? – спросил он моложавого «Шерифа». Тот отрицательно покачал головой. Кругленький человечек словно чувствовал, что с видением, которое померещилось ему в лифте ему еще не раз предстоит встретиться. А сам Петр даже не подозревал, что с этого дня открыт «сезон охоты» на «золотце» (так Барков окрестит про себя Галкина).
На четвертом этаже лифт остановился и все вышли. По расчетам Галкина, Бульба жил на шестом этаже, и он «пропеллером» несся по лестнице вверх, но на пятом, вибрируя, задержался. У перил стоял человек в черной куртке с пистолетом в руке и заглядывал вниз. Кого он поджидал – Игоря Николаевича? А, может быть, Тараса? Этот тип явно, готовился стрелять. Петя ударил человека сзади по шее и толкнул вниз. А сам «пропеллером» устремился дальше наверх. Внизу слышались крики и шум возни: киллер с оружием свалился, можно сказать, прямо в руки телохранителей. В этот момент на шестом этаже открылась дверь малого лифта и выпустила трех человек. Галкин замер и онемел, но только на долю секунды, а в следующую «долю» – успел заскочить в закрывавшуюся кабину и пустить ее вниз.
Надо было забрать из камеры хранения чемодан и не опоздать на московский поезд. Для этого пришлось поймать «тачку». Когда поезд тронулся, проводница удивилась, обнаружив молодого человека в тамбуре, казавшемся ей пустым. Вагон был плацкартный. Выдавали белье и постели. Запрыгнув на верхнюю полку, Петя вновь чувствовал себя, как в казарме. Казарма была для него после дома вторым эталоном уюта. Он лег на спину и только теперь оказался один на один с последним и главным событием, случившемся за мгновение до того, как закрылась дверь лифта. Это напомнило фотовспышку. И в самом деле, мысленно, он будто сфотографировал застывших перед ним трех человек. И теперь память проявила и выдала большое цветное фото. На снимке он видел Тараса, уже без усов и женщину, имя которой когда-то постеснялся спросить, – ту самую, которую выбрал себе на всю жизнь, чтобы в тайне молиться. Сейчас, пожалуй, она была даже лучше, чем раньше. Несравненная! Потерянная им! Единственная! Недосягаемая! Третьим на фото был мальчик лет трех. Милое святое создание. Петя готов был его полюбить. Теперь это «фото» останется с ним навсегда. Раньше подобное чувство казалось ему тайным пороком – безумием. Но теперь все было иначе. Он больше не казался себе ничтожеством, влюбленным в бесплотную тень. Рядом с ним были души великих людей: поэт, автор изумительных поэтических признаний (канцоньере) Франческо Петрарка безнадежно влюбленный в донну Лауру и автор «Божественной комедии» Данте Алигьери со своей Беатриче. В обоих случаях чувство было сильное, безответное, безнадежное… И вот теперь еще один случай – его собственный.
Что касается его опыта общения с женщиной в гостинице, то провидение, как будто заботилось, чтобы произошло отторжение, и ничего кроме тошнотворного чувства брезгливости в памяти не сохранилось. Событие не запачкало образа «Чуда», но вознесло его еще выше над зловонной клоакой.
Впрочем, о многом из того, чему события этого дня дали импульс, Петр еще не догадывался.
8.
Как-то он встретил на улице двух своих школьных приятелей Энгельсона и Петрова. Они были успешными и в армию не попали. Зато окончили МИСИ (инженерно-строительный институт) по специальности конструирование. Оба выглядели озабоченными, а Петров – так даже – пришибленным. Правда, Энгельсон стал шустрее, смелее. Он теперь гордился своей фамилией. Как будто что-то произошло: то ли люди переменились, то ли иным стал воздух. Рядом с ними Петя смотрелся пижоном. Они удивились метаморфозе «мышонка» и предположили, что работает он где-нибудь в фирме. Галкин лишь посмеялся и спросил в свою очередь, а как – их дела.
– Нужны деньги, – признались ребята.
– На пропитание? Могу одолжить.
– Да нет, нам надо много.
– А сколько и для чего? У меня есть немного. Наследство от тетки.
– Хорошо иметь богатую тетушку!
– Неплохо.
– Сколько ты мог бы дать?
– А сколько надо? Вы же не говорите, для чего!
– Ты что – миллиардер?
– Вам нужен миллиард!?
– Да нет, понимаешь, не хотели бы, чтобы ты об этом трепался.
– Так в чем дело?
– Думаем открыть малое предприятие.
– Однако, хорошая мысль.
К нему самому эта мысль давно приходила в голову. В ту пору она повсюду носилась в воздухе. Только он не знал, чем может заняться. Не открывать же «библиотечное предприятие».
– Тут не простое дело.
– Расскажите, может быть, я помогу.
– Петя, да ты стал крутым! Как будто ничего не боишься.
– Ничего страшного не вижу. Давайте зайдем в кафе поговорим. Да вы не стесняйтесь. Я угощаю!
«Как-то неудобно». – сказал Энгельсон.
– Удобно. Коньяку вам не предлагаю. По чашечке кофе.
«Давайте, ребятки, колитесь!» – сказал Галкин, когда они сели за столик в почти пустом зале.
– Дело такое, – начал Петров. – Мы работаем в архитектурном институте – рассчитываем на прочность детали (балки, арки, колонны и прочее), а так же конструкции в целом. В последнее время стали конструкторов сокращать, срезать им ставки, чтобы скорей уходили. Архитекторы сами берутся за расчеты прочности. Но у них это не очень-то получается. Конструкции все чаще не выдерживают нагрузок. Обнаруживаются грубые ошибки. Тогда нас обязывают перепроверять. Дело идет к тому, что отношение к конструкторам скоро должно измениться. Вот мы и хотим организовать предприятие, которое могло бы брать заказы на выполнение расчетов прочности. А деньги нужны на уставной капитал и пошлины за открытие предприятия.
– «Уставной капитал» – говорите? Значит вы знаете, что вам надо для регистрации?
– В общих чертах. А тебе это что – знакомо?
– Тоже в общих чертах. Интересовался. У меня – Интернет.
– Так это здорово!
– В каком смысле?
– Может быть, ты все и устроишь?
– Ага, я соберу документы, заплачу уставной капитал, отстою в очередях на регистрацию. Потом открою банковский счет, получу лицензию. Короче подарю вам предприятие, а вы будете деньги загребать. Так?
«Мы, действительно хотим зарабатывать, – объяснил Энгельсон, – но мы и тебя не обидим».
– Спасибо, благодетели!
– Ну а что бы ты хотел?
– А что вы предложите?
– Ты можешь стать нашим директором.
– «Зиц-председателем Фуксом?» Ведь я не конструктор.
– Администратору не обязательно быть специалистом.
– Но я и не экономист, не бухгалтер.
– Этих людей мы найдем. И лицензию достанем. И заказы получим. А за тобой будут: подпись, печать, юридический адрес, отношения с банком, с налоговой инспекцией и прочими фондами и учреждениями, на которые нам не резон тратить время.
– Территориально вы останетесь в институте?
