спиртного, переводчиками с нижегородского на вологодский и мюзик-холльными спайс-герлс – эти, правда, предпочитали плясать не на эстраде, а в постелях. Словом, был выдержан железный принцип наших крыс: дать поменьше, содрать побольше, а заодно пристроить всех друзей и родичей.
Голды погоревали, подергались, посовещались и обратились ко мне – за консультацией и активной помощью. Я забрался через сеть в кадры маринистов и пароходства и сразу выяснил, что здесь и там фигурируют важные шишки по фамилии Горчак. Подумать только, какое совпадение: есть московский Горчак, отечественный, и есть одесский Горчак, зарубежный; итого два Горчака – пара, а длинноногие девицы с юмором – так вовсе ни при чем! Эти Горчаки были кузенами: один возглавлял в пароходстве секцию грузопассажирских перевозок, а другой – опять-таки по странному совпадению – был хозяином «Марины». Установив сей важный факт, я спровоцировал пару-другую сбоев в перечислении платежей из Интербанка в банк «Сицилия Коммерсиале», после чего радяньский письменник «Тарас» застрял в Палермо на мели. Ввиду отсутствия финансов дозаправка топливом задержалась, корабельная касса пустила течь под грузом портовых сборов, корабль был арестован, а пассажиры – сплошь столичный бомонд – осатанели от скуки и взбунтовались. Их вывезли самолетами, поили шампанским и коньяком, но, появившись в Москве, все они как один (о, неблагодарность людская!) ринулись судиться с «Тур Мариной». Что до «Тараса», то он бы долго не увидел родных одесских берегов, если бы голды не покрыли неустойку. В результате фрахт достался им, одного Горчака погнали, уличив в коррупции, другой разорился и поехал крышей, а мне – в качестве премиальных – досталось провояжировать в Коста-дель-Соль. Шесть дней в пятизвездных апартаментах, с карточкой «голд-сеньор» (что означало бесплатный харч и выпивку) плюс перелет бизнес-классом… Я, разумеется, не отказался.
В Испании я еще не бывал – как и в иных приятных странах, где можно любоваться солнцем триста дней в году. Промат – закрытая контора, а это значит, что мы сидели в нем как за каменной стеной; если же дверка приоткрывалась, то с другой стороны с удручающей регулярностью маячили Чехословакия, Польша и ГДР. Но все же я побывал в Берлине, Праге, Оломоуце и Кракове – понятно, на научных конференциях и под присмотром сероглазиков из КГБ; прочие территории, от Сингапура до Оттавы, посетили мой директор-академик и два его зама-членкора – само собой, с моими докладами.
Но я на них зла не держу – дело прошлое, гримасы социализма… Игра, которая кончилась проигрышем для всех. Сейчас, пребывая в статусе крысолова, я мог бы поехать в любую страну, в ту же Канаду или Австралию, но выпало мне испанское королевство, о коем я читал, пожалуй, лишь в исторических романах. И помнились мне сплошные дублоны и галеоны, Дон Кихот и Дон Жуан, а также Кортес и Мерседес из Кастилии.
Но в век космической связи и Интернета не существует проблем с информацией. Сам я, к слову сказать, не чайник, любитель туристских брошюр: я все могу выведать и разузнать вполне современным способом, с помощью веб-сайтов и телеконференций.
И вот, возвратившись домой, я выбросил мрачные мысли об альфах, бетах и гаммах, сел к компьютеру, подмигнул чугунному Сатане, пошарил здесь и там и выяснил, что галеоны и дублоны канули в вечность, а нынче у нас имеются песеты и авиакомпания «Спейн Эрлайнз». Еще мне удалось установить, что генерал Франко, почивший в бозе, призвал на трон законную династию, что доллар тянет сотни полторы песет, что рыба и вино в Испании дешевы и что отели в Коста-дель-Соль (а это не что иное, как андалусийское побережье к востоку от Гибралтара) принадлежат в основном англичанам. Попутно я обогатился и другими полезными сведения – об оливках и карнавалах, соборах и пальмах, устрицах и омарах, испанских монархах и нудистских пляжах.
Назавтра, в среду, приспела пора собираться в путь.
В этом процессе главную роль играла Дарья, испросившая по такому случаю отгул.
По наивности я считал, что в дорогу хватит плавок, пары джинсов и носового платка. Не тут-то было! «Прр-ровинция! Прр-ростак!» – как выражается Петруша. Согласно списку Дарьи, мне полагался костюм для вечерних приемов, шесть рубашек (по одной в день), столько же смен белья, две пары брюк (для завтраков и ленчей), шорты, туфли, кроссовки и сандалеты, солнечные очки, крем от загара, таблетки от головной боли, мыло, шампунь, одеколон, банки с икрой и значки (для подарков испанским камерадос) и три галстука. Все недостающее мы разыскали, обследовав десяток магазинов, но лично я приобрел лишь один предмет – синий галстук с белоснежным попугаем, удивительно похожим на Петрушу. Я не собирался его носить, но галстук прельстил меня своей длиной и прочностью; если когда-нибудь повешусь, то Дарья поймет, кто в этом виноват.
Итак, я приобрел галстук, а Дарья купила все остальное, включая икру и значки. Вот уже третий день, как я ощущал на своем загривке руководящую и направляющую женскую руку, и временами мерещилось мне что-то странное: пара золотых колечек, эпиталама Гименею, семейные ужины по вечерам и пухлый младенец в люльке.
Хватит, хватит наслаждаться любовью вне священных брачных уз!
Странно, но эта мысль уже не вызывала у меня отвращения.
Глава 6
Я летел бизнес-классом. В салоне имелось еще пять пассажиров, все – мужчины, и все – в летах. Кресла стояли просторно, и можно было положить ногу на ногу без риска зашибить голень или растянуть связки. Этим я и занимался – то клал ногу на ногу, то снимал, а в промежутках пил шампанское, любовался стройными стюардессами и поглядывал в иллюминатор.
К моменту финиша, когда мы спустились пониже, выяснилось, что берега Андалусии сильно отличаются от побережья Карелии. Нет, определенное сходство все-таки было: необозримая морская гладь, а перед ней – холмы, овраги и даже горки, однако никаких болот, родимых елей и привычного изумрудно- зеленого фона. Зелень присутствовала здесь совсем в иных оттенках: масличные плантации казались сверху оливково-серебристыми, а пальмы – салатно-серыми. Море тоже выглядело другим – не унылым плацем сизо-стального цвета, а сапфировой равниной, отороченной белым жемчугом пены. Между морем и горами тянулась набережная километров в триста, и на нее были нанизаны все местные городишки и города – Гибралтар, Эстепона, Марбелья, Фуэнхирола, Торремолинос, Малага, Альмуньекар – и так далее, вплоть до Альмерии. У набережной в живописном беспорядке высились отели, построенные в форме египетских пирамид, цилиндров, кубов, спичечных коробков и Великой Китайской стены. Все остальное пространство, насколько я мог разглядеть, занимали фазенды и гасиенды, бассейны и пальмы, пляжи и автостоянки, а также лавки и лавочки.
Мы приземлились, я вышел, получил от солнца кулаком в лоб, потом еще раз – в затылок, и поспешно скрылся в прохладном автобусе. К автобусу меня и прочих постояльцев проводили шустрые парни Леша и Гриша, агенты «Голд Вакейшн» в этих тропических краях. По их словам, местечко тут было райское: ни комаров, ни жуликов, ни сквозняков. Полная безопасность везде и всюду; про грабежи и разбой не знают сто лет, а последняя кража пляжных тапок случилась в девяносто втором году, когда здесь стали появляться российские туристы. В целом же публика европейская – немцы, британцы и испанцы, а ежели встретится негр, так непременно сенегальский принц. Правда, попадаются цыгане, но не слишком нахальные: кинешь песету, будут кланяться и благодарить.
Пока пассажиры знакомились друг с другом и внимали голосу Леши (а может, Гриши), мы покинули аэропорт, пересекли предместья Малаги и покатили к западу, к Торремолиносу. По краям дороги, за шеренгами мохнатых пальм, выросли корпуса гостиниц с непременными автостоянками и бассейнами, а дальше, на узких улочках, круто уходивших вверх, виднелись окруженные зеленью дома поменьше – те самые гасиенды, фазенды и венты, которые я разглядывал с самолета. Они походили на цветки лотоса, вырезанные из кремовой слоновой кости.
Я то озирал окрестности, то с любопытством косился на своих компаньонов по предстоящему отдыху, летевших – в отличие от почетного гостя «Голд Вакейшн» – за свои кровные. Всего их было одиннадцать душ: пожилая чета, молодые супруги с шустрым парнишкой лет четырех, престарелый, но очень бодрый джентльмен с офицерской выправкой (кажется, он единственный тоже летел бизнес-классом), двое плечистых молодцов, похожих, как горошины из одного стручка, и три девицы – Элла, Стелла и Белла, все – вяловатые крашеные блондинки, определенно не в моем вкусе. Надо сказать, вино я люблю сухое, белое, а женщин – поярче и потемпераментней. Таких, как Дарья.
«Дмитрий и Дарья, – произнес я про себя. – Дима и Даша…» В этой двучленной последовательности ощущалось что-то созвучное и гармоничное. Я пожалел, что ее нет со мной. Ее стараниями два моих кофра
