Хохол тяжело вздохнул, обнял Марину, прижав к своему боку:
– Котенок, я не хотел, чтобы ты знала правду, но… ты только не сердись, обещаешь? В общем, мне пришлось сделать одну вещь…
– Ну, говори, не мнись, – подстегнула она, касаясь губами его груди.
– В общем… похоронили мы тебя, котенок… – вздохнул Хохол, и его руки, обнимавшие Марину, дрогнули. – Похоронили рядом с Малышом, и никто не знает, что ты жива, только Ветка, Мышка и Вилли, он труп гримировал… Ты… ты смеешься?! – Он не поверил себе, отстранил Марину и удивленно уставился в ее смеющееся лицо.
– А что мне делать, по-твоему? – вытирая заслезившиеся глаза, проговорила Коваль. – Думаю, что ваших слез вполне хватило, чтобы сделать церемонию траурной. Наконец-то меня похоронили, и весь город вздохнул с облегчением! О-о-о! Это лучшая новость за последнее время!
Она снова залилась смехом, откинувшись на подушки, а Хохол покачал головой:
– Ты рехнулась…
– И что – от этого ты любишь меня меньше, родной?
– Конечно нет, зачем ерунду говоришь? Если бы ты знала, как мне было без тебя…
– Остановись – я не люблю слабых мужиков, – со смехом закрыла его рот ладонью Марина. – Я люблю грубых, жестоких мужланов…
Хохол легко перевернул ее и навалился сверху, целуя:
– Даже не проси, ничего не будет. Ты еще совсем слабая, не надо экспериментов. Валерка сказал, что я должен тебя беречь…
– А если бы Валерка не сказал?
– Да по фигу мне Валерка, и без него все знаю. Я понял, что уже не смогу жить один, без тебя и Егора. Оказывается, это так страшно – остаться одному. Никогда об этом не думал, а тут, за эти пять месяцев, что только в голову не приходило.
Он взял ее лицо в свои ручищи и заглянул в глаза:
– Маринка… ты вернулась?
– Что за чушь? Совсем спятил, болезный. Вот она я, лежу с тобой.
– Я не об этом. Ты лежишь в этой спальне уже пять месяцев, и все время где-то не здесь, не со мной. А сегодня…
– А сегодня я вдруг поняла, что не могу больше быть не здесь. Я знаю, Женька, мой эгоизм поражает масштабом, но постараюсь как-то с этим бороться.
– Да не надо бороться ни с чем – просто меня не отпихивай. Мне ничего не нужно – ни денег, ни другого чего…
Хохол сел, накинув на плечи одеяло, потянулся к тумбочке и взял сигарету.
– Знаешь, ведь все там, дома, думали, что я после твоих похорон подомну под себя все, что у тебя было, – он невесело хмыкнул. – Можно подумать! А как все задрожали, заиграли одним местом, если бы ты только знала! И твои, и Ворон, и Бес – все. Никогда они не понимали, что есть вещи важнее власти и денег.
– Ну, подозревать ближнего у нас дело обычное, ты ведь знаешь. – Марина тоже села и потянулась к пачке, вытащила сигарету. – Все боятся, что найдется некто, кто будет сильнее, удачливее. На фиг думать об этом теперь, когда мы уже далеко и нас это больше не касается.
Она курила, то и дело разглядывая тлеющий кончик сигареты, а Хохол настороженно наблюдал за ней – он до сих пор так и не научился предугадывать ее поведение, слова и поступки. И то, что минуту назад Марина спокойно философствовала о чем-то, вовсе не значило, что в следующее мгновение она не фыркнет в ответ на какую-нибудь безобидную мелочь. Но именно эта непредсказуемость и привлекала, заставляла постоянно быть в тонусе и не расслабляться.
Почему именно сегодня, сейчас ей вспомнился тот день, Марина не знала. Просто вспомнила. Это потом, со временем, все стало меняться и не всегда в лучшую сторону. Хохол начал выпивать, Марина тоже вспомнила свою любовь к мексиканской самогонке и частенько позволяла себе впасть в алкогольное забытье. Но это происходило только после ссор на тему поездки в Россию. Стоило Марине заговорить об этом, как Женька выходил из себя и орал, что не для того провернул такую сложную и хитрую комбинацию, чтобы теперь спустить все в канализацию из-за сиюминутной прихоти. Коваль не понимала, почему он так упорствует, – в конце концов, можно ведь и не ехать домой, просто побыть в Москве у отца, но Хохол настаивал, что и это небезопасно.
Но именно сегодня Марина вдруг решила – хватит! Хватит прислушиваться к его бредням. Прошло три года, о ней уже и думать забыли, да и кому придет в голову искать ее? Ей нужно поехать домой, она три года не была на могиле мужа, куда раньше ездила чуть не каждую неделю. Охваченная возбуждением, она с трудом сдержалась, чтобы не позвонить Хохлу прямо сейчас, решила все-таки поговорить дома и настоять на своем. Но в последний момент ей в голову пришла совсем другая идея…
Через несколько часов она позвонила Хохлу и велела немедленно ехать в большой отель в центре города.
– А Егора я куда дену?
– Сара в курсе, я попросила ее побыть с Егором до тех пор, пока он не ляжет спать.
– И что – эта мымра потом останется у нас ночевать? – недовольно спросил Женька, который терпеть не мог похожую на облезлую мышь Сару.
– Я тебя прошу – сделай так, как я сказала, – теряя терпение, проговорила Коваль и закрыла крышку мобильного.
Когда недовольный загадками Хохол позвонил снизу, она нежилась в огромной джакузи в номере для новобрачных.
– Поднимайся, дорогой, – промурлыкала Марина, вытягивая вверх ногу, по которой стекала ароматная пена.
Она так и не вышла из воды, хотя слышала, что Женька уже в номере.
– Я в ванной, можешь присоединиться…
– Ну, и к чему весь цирк? У нас что, дома… – И Хохол замер на пороге, подавившись словами – в джакузи улыбалась платиновая блондинка с короткой стрижкой и глазами Коваль. – …Твою мать! Ты хочешь, чтобы я от разрыва сердца умер?! Совсем спятила! Что ты с собой сделала?!
– Тебе не нравится? – улыбнулась она, потягиваясь.
Хохол резко выдохнул, стараясь успокоиться.
– Нравится… просто очень резко, ты никогда не была блондинкой… – пробормотал он, садясь на край джакузи.
Марина встала на колени и обняла его, прижавшись мокрым телом к кожаной куртке. Хохол впился в ее рот так, словно не делал этого много лет, его руки скользили по влажной коже, заставляя ее покрываться мурашками. Он чувствовал, что еще секунда – и не выдержит…
– Не торопись… – прошептала ему на ухо Марина, которая тоже это поняла. – Не ломай все… раздевайся.
В считаные секунды Хохол сбросил всю одежду и шагнул в горячую воду, садясь напротив Коваль, погрузившейся в бурлящие пузырьки до самой шеи.
– Значит, тебе не понравился мой вид? – лукаво улыбаясь, спросила она, поставив ногу ему на грудь.
– Я же сказал – понравился, просто неожиданно. Тебе даже идет, – он поймал ее узкую ступню и сжал пальцы. – А как заводит…
– О, я так и знала… тогда… чего ты ждешь? – Она освободила ногу и перевернулась так, что оказалась спиной к Хохлу, откинула голову на его плечо.
Руки Хохла легли на грудь, чуть сжали ее, губы коснулись уха с маленькой бриллиантовой серьгой, обдав его жарким дыханием.
– Да, родной… что же ты замер? – прошептала Марина, закрывая глаза и предвкушая то, что сейчас произойдет.
Хохол очень старался быть нежным и ласковым, но внутри себя ощущал острое желание сделать ей больно – она сама научила его. Но сегодня он сумел победить в себе это желание и делал только то, чего
