неожиданности и боли и отпустил девушку.
Ширли поскользнулась, упала, и на неё посыпались удары дубинок. Какая-то высокая девушка, налетев на Ширли, чудом устояла, рывком подняла упавшую Ширли, невзирая на дубинки, и потащила за собой. Потом Ширли рассказывала, что сама не понимала, откуда у неё взялись силы передвигаться в темпе, задаваемом спасительницей. Два штиля бросились за петляющими между тропинками девчонками, продолжая осыпать их ударами. Особенно усердствовал один непомерно широкорожий тип с удивительно тупым выражением лица, форменный громила. Как видно, он решил, что перед ним две тряпичные куклы, которых его лишили в тяжёлом, полном унижений детстве. Ренана, с трудом отведя потрясённый взгляд от корчившегося на земле Антона, увидела, что происходит с подругой и её спасительницей, оглушительно взвизгнула, бросилась к ним с громким улюлюканием. Штиль-громила оглянулся на звуки и бросился на неё — ему было всё равно, кого бить. Она, громко всхлипывая, чудом увернулась от его рук, которые он уже нацелился запустить ей в кофточку, и со всего размаха ударила его по лицу, одновременно лягнув его и уворачиваясь от подступающих к ней двух штилей. Неожиданно она пнула широкорожего штиля, как пять минут назад Антона — это случилось, когда он рванул на ней кофточку. Штиль взвыл, отпустил её и покатился с воем по земле. Другие девушки только закрывали лицо, голову, грудь, но отбиваться не решались. По всему двору разносились громкие и отчаянные девичьи вопли.
Неизвестно, чем бы закончилось это неравное сражение, если бы, к счастью девушек, главарь дубонов, орудовавших во дворе ульпены, не заметил отсутствия звена штилей и зачем-то понадобившегося ему Антона. Оглянувшись на крики и вопли, он заинтересовался происходящим по ту сторону площади. Он понял, что штили проявили чрезмерную инициативу и зачем-то погнались за девушками, уже покинувшими территорию ульпены, и теперь хозяйничают во дворе общежития, хотя такого приказа не было. Он тут же высвистал звено Антона, велел им вернуться и заняться на месте продолжением операции, обещав позже разобраться с нарушителями дубоньей дисциплины.
Антон еле добрёл до ворот и пожаловался главарю, что какая-то хулиганка его зверски избила, оскорбила мужское достоинство и временно вывела из строя. На это главарь отвечал, что все вопросы будут поставлены на обсуждение только по окончании операции выдворения нарушителей из закрытой зоны ЦК.
Группе девочек, в том числе Ренане с Ширли, чудом удалось ворваться в один из караванов и запереть двери. Оказавшись внутри каравана, девочки смогли перевести дух. Одна из них, растрёпанная и в порванной кофточке, тяжело дыша, с отчаянным выражением лица зашептала на ухо ничуть не лучше выглядевшей Ренане: «Надо поскорее уходить, нас будут разыскивать: нападение на представителей власти — это страшное преступление…» — «Не «нас», а меня! Уверена: на вас они даже внимания не обратили, а я — совсем другое дело… Похожа на близнецов! Правда, я не нападала, а защищалась, эти бандиты получили по заслугам, жаль, что мало!..
Тоже мне — власть!.. Дубоны!.. — охрипшим голосом зло огрызнулась Ренана и вдруг тихо вскрикнула: — А что с Ширли?!» Кто-то указал на Ширли: она еле стояла, уцепившись за стену, и её лицо чуть не сливалось с цветом стены. Ренана, шатаясь, подошла и спросила: «Что с тобой, Шир?» — «Ничего страшного… Он меня ударил по голове, теперь звенит внутри…» — еле слышно прошелестела девушка. — «Ты идти можешь? Нам надо смываться… Или спрятать тебя в туалете?» — «Нет, Ренана! — тихонько вскрикнула одна из девушек. — Эти звери могут придти сюда, с них станет в туалеты ворваться… Ты что, не видела, сколько дубонов нагнали? Надо уходить, и я знаю, как… За нашим караваном, он с краю… между кустарником, за мусорным контейнером…» — «Если Шир и другие избитые смогут идти…» — «Выхода нет… Я беседер, — слабо проговорила Ширли, — Дойду как-нибудь… Отсидимся за мусорным контейнером, он большой…» — «Да нет, это не дело… Вот только куда?.. А-а-а! — воскликнула Ренана. — Я знаю: тут недалеко Магидовичи… Может, кто-то там будет дома, может, и мы все там отсидимся…»
Девочки не помнили, как выбрались из каравана, как добрались до мусорного контейнера и пролезли через заросли кустарника на соседнюю тихую улочку, куда всё ещё доносились слабые отголоски происходящего в ульпене. Они стайкой пробирались вдоль тихой улочки, то и дело оглядываясь. Вдруг возле них остановилась маленькая странного вида машина, из окна которой высунулась веснушчатая физиономия в обрамлении светло-рыжей бороды и пейсов, в глубокой темно-фиолетовой кипе на такой же, как борода, кудрявой светло-рыжей голове.
Увидев мужское лицо, девочки остановились и испуганно вскрикнули, принялись судорожно приводить себя в порядок. Ренана тут же принялась застёгивать оставшиеся на кофточке пуговицы, пристально посмотрела и через силу улыбнулась:
«Ой… Да это же дядя Ширли, Арье Магидович! Откуда ты взялся?» — «Просто еду домой… с работы на обед, с папой надо посидеть, дать Тили и маме отдохнуть».
Ширли безучастно глядела на своего дядю, даже не поняв, что он едет ухаживать за дедом. А Арье продолжил: «Всё равно заказов не стало… Вот Амихай и остался за меня, а мне одолжил своё авто. К нему Ирми с Максом приспособили Ю-змейку. Скоро без этого хитрого приспособления по Меирии ездить будет почти невозможно… — со слабой улыбкой произнёс Арье и вдруг взглянул на племянницу: — А что с Ширли?» — «Ой, не спрашивай! Нас дубоны побили во дворе общежития, вот и ей досталось!» — «Да брось ты, Ренана! Ничего особенного! Мне, как и всем…» — слабо протестовала Ширли. Арье изумлённо поднял брови и с недоверием спросил: «Кто это вас посмел избить? — потом, пытаясь усмехнуться, добавил: — Ведь не между собой вы подрались, девчата!» — «Конечно, нет! — сердито выкрикнула Ренана: — Ты что, не понимаешь, что я говорю? Или вообще ничего не знаешь? Постановления новой власти в Эрании не слышал?» — «Да… фанфароботы что-то там невнятно вякали…» — Что-что? Как ты их назвал?» — «Ну, воронки — это же фанфароботы! Но мы на работе заняты делом, некогда нам их кишкуш слушать, что они ещё придумают!» — «Вот поэтому ты ничего и не знаешь! А к нам в ульпену нагнали дубонов, они за нами до самого общежития гнались! Мы едва спаслись, но некоторым сильно досталось — и Ширли больше всех!» — «Давайте все к нам, отдохните у нас, потом подумаем, что делать!..» — «Нет, спасибо, Арье, ты девочек забирай, это важнее, а мне места в твоём лягушонке нет… Я сейчас постараюсь с Ирми связаться…» — «Забирайся сюда, отсюда и свяжешься… — пробормотал Арье, делая девочкам знак, чтобы потеснились. — Сейчас тут нет никакой полиции…» — «Тогда погоди…» И Ренана набрала номер Ирми. Подруги, понятия не имевшие о ницафоне, были несказанно удивлены, что ей удалось с кем-то связаться на скручиваемых в жгуты улицах нынешней Меирии. Голос Ирми доносился до неё, словно сквозь несколько слоёв шуршащей бумаги. Но он тут же понял, что она ему говорила, попросил передать аппарат Арье, тот ему пояснил, где они находятся, и отключился. «Арье, ну, зачем…
Я пойду ему навстречу, мы не разминёмся… А ты давай, поскорей отвези девочек!» — «Сиди уж!.. Да вот он уже идёт!» Ирми появился перед машиной внезапно, приветливо улыбнулся Арье, перебросился с ним парой слов. Ренана выскочила ему навстречу, и они, помахав рукой и Арье, и девочкам, скрылись за поворотом.
Они не знали о том, что произошло во дворе ульпены, пока Ренана с подругами отбивались от Антона и его штилей. Дубоны заполнили всю территорию. В суматохе, спасаясь от дубонов, никто — ни ученицы, ни учителя — не заметили, как несколько дюжих дубонов увидели перед собой лёгкую добычу. Это была высокая, стройная девушка с длинной чёрной косой, уложенной вокруг головы, но уже немного растрепавшейся. Она замешкалась, не успела добежать вслед за другими ученицами до ворот и застряла в одиночестве рядом с подиумом. Теперь она металась в поисках спасительной лазейки между стремительно окружавшими её плотоядно ухмыляющимися здоровенными мужиками. Один из них, прижав её вплотную к подиуму, схватил за руку, резко завернул её за спину и запустил огромную лапищу под кофточку. Девушка закричала от ужаса, стыда и боли. Но над пространством двора, а тем более возле самого подиума, висело такое плотное жужжание воронок, что её никто не услышал. Три дубона, воспользовавшись какофонией возникшей посреди двора свалки и звуками, несущимися из воронок, потащили девушку со двора; за ними двинулось ещё несколько человек. Они оглушительно гоготали, затаскивая девушку в соседний двор, и никто не слышал криков девушки о помощи.
На ульпену пало странное затишье, совсем не похожее на вязкую тишину фелио-эффекта.
