Ренана, не глядя на подругу, задумчиво крутила завиток своих влажных медно-рыжих густых волос. Ширли поглядывая на неё, мучительно думала, как начать разговор. «Ренана, — наконец, робко заговорила Ширли, — я не собираюсь ни о чём выспрашивать да выпытывать, что-то обсуждать и так далее… Но я… Короче, на меня ты всегда можешь положиться! Мы с тобой столько вместе пережили…» — «Спасибо, Ширли… А я так боялась, что это… оттолкнёт тебя, что ты… осуждаешь меня… — еле слышно, запинаясь, шептала Ренана, и голос её еле слышно зазвенел, — это же… такой позор… для нашей семьи! Дедушка — раввин… а я… Я сама виновата, надо было твёрдо сказать «НЕТ!» — а я не смогла… Я… его… очень… люблю…» — судорожно выдохнула она, глаза снова наполнились слезами.
«Ну, хватит, перестань! Мне утром почему-то казалось, что ты… э-э-э… чуть ли не счастлива…» — «Так и есть! — сквозь слёзы улыбнулась Ренана. — Но в то же время… не знаю, как тебе это объяснить… Это такой перелом, даже, я бы сказала — надлом… в моей жизни… и даже до помолвки… Мне до сих пор кажется, это был какой-то сон… наваждение… А когда опомнились… оба…» — неожиданно она разрыдалась. Ширли пододвинулась к ней поближе и крепко обняла её, достала платок и принялась промокать её пухлые щёчки. Ренана заулыбалась сквозь слёзы: «Всегда я тебя утешаю, а теперь — ты меня! Ведь тебе тоже нелегко…» Ширли вздохнула: «Ещё бы!.. Тут столько всего сразу… Что с папой и мамой?.. И Ноам… Ты ведь можешь быть почти абсолютно уверена, что Ирми тебя любит… А мне сегодня вдруг показалось, что Ноам… меня… если и не ненавидит, то… — и она выговорила через силу: — просто я ему неприятна… Он на меня так странно смотрел сегодня утром… потом старался вовсе не замечать!» — «Ну, как ты не понимаешь: ему сегодня не до тебя… то есть… не так… просто он сильно сердит на меня… В какие-то моменты мне тоже казалось, что он хочет меня ударить… Но ты же его знаешь: Ноам и ударит? — тем более меня, девочку!.. Он любит меня, он вообще очень хороший брат… А сейчас он запутался, не знает, как ему реагировать на то, что я натворила… И за папу с мамой переживает — как они на это прореагируют… если узнают…» — «Послушай, Ренана, а, собственно, нужно ли им всё это говорить?
Нет, ты не подумай… — смешалась Ширли, — я не призываю тебя врать родителям!
Но… это… как бы твоё… privacy. Просто, если не спросят, то и не говори…
Ведь Ноам не пойдёт же на тебя доносить!» — «Конечно, нет! Но… самой неприятно, что надо что- то от папы скрывать… А Ноам… Он всю жизнь был такой… э-э-э… правильный, что ли! С ним тоже не очень просто… — она помолчала и неожиданно сменила тему: — О, Ирми! Он такой нежный и ласковый!» — Ренана с мечтательной улыбкой, озарившей заплаканное лицо, уставилась в пространство. Ширли, покраснев, отвернулась, у неё на глаза набежали слёзы и покатились по щекам. Она еле выговорила сдавленным голосом: «Ренана, а ты не хочешь отдохнуть… э-э-э… после всего?» — «Ты знаешь, очень хотела бы, но не уверена, что смогу уснуть…
Хорошо, что смогли принять душ… Эх, если бы можно было ванну!..» — и она, сидя на низком матрасе, выгнула спину и потянулась. Ширли смотрела на неё снизу вверх, дивясь выражению её лица, всё той же смеси безудержной радости со смущением, неловкостью и маленькой капелькой опасения — как бы не расплескать, не растерять ощущения счастья и любви, что ей меньше суток назад подарил любимый.
Ренана улеглась, закутавшись в одеяло, прикрыла глаза и вдруг широко раскрыла их и заговорила: «Ирмуш мне сказал, что приятели Максима не оставили идею сделать мультик на песню Рувика по мотивам твоего комикса… помнишь? — о воронках? На них произвела впечатление эта песня на Турнире, ну, и твой комикс тоже… Им нужна ты, автор комикса! Хочешь поработать с ними и с нашими мальчиками над этим мультиком? Разумеется, когда выберемся отсюда…» — «Ещё бы!.. Очень хотела бы!
Но сейчас о чём говорить… Между прочим, мне кажется, надо немножко изменить концовку: нельзя довольствоваться только половиной неба, нельзя Фаготу ни капельки оставлять — это уже становится опасно для нас всех! Я не знаю, хватит ли у меня на такой конец смелости… А уж… поговорить об этом с Рувиком…
Сама понимаешь… Ты ему лучше скажи!» — «Скажу, обязательно скажу! Дай только отсюда выбраться…» — произнесла Ренана, неожиданно засмеялась и, закрыв глаза, отвернулась. Ширли ещё долго с грустью смотрела на спящую подругу…
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ. Третий виток
1. Баллада-ноктюрн
Близнецы и Цвика, не оглядываясь, шли вдоль линии, начертанной цвикиными «пёстриками».
Им было неважно, куда ведёт эта дорога, главное, что это может оказаться единственным выходом из Радужных Дюн.
Незаметно пейзаж начал меняться. Сплющивались кучи сверкающего мельчайшего песка до полного исчезновения. Ребята вышли на постепенно расширяющуюся тропу. Они помогли друг другу зачехлить инструменты, приспособив их за спинами, и медленно пошли рядышком. Появились низко стелющиеся вьющиеся растения, которые становились всё выше и выше. Они долго шли, пока не увидели, что вдоль тропки снова вихляет знакомая струя, чуть-чуть иной, с красноватым налётом, но, вне всякого сомнения, подобающей цветовой гаммы. А вскоре за поворотом тропки увидели маленький овражек, где разлеглось поваленное дерево с большим количеством ветвей, усыпанных не совсем увядшими листьями, что образовывало слабую тень под виртуальным небом Цедефошрии.
Ребята спустились в овражек. Из-за дерева навстречу им вышли несколько человек.
Близнецы и Цвика испуганно прижались друг к дружке, но лицо одного из встреченных показалось знакомым. Знакомый голос воскликнул: «О! Нашлись! Надо сообщить Ирми и Ноаму!» Рувик радостно воскликнул: «Макс! А ты-то тут откуда? Мы просто потерялись, глухонемые вихри нас раскидали… Теперь мы не знаем, где все наши… — и тут же, указывая на приближающихся парней, лица которых ему тоже показались смутно знакомыми: — А это кто?» — «Это мои друзья, а сейчас ещё и коллеги и соратники, они тоже из России. Разве не помните? В антракте на Турнире…
Они с самого начала очень нам помогли, а сейчас мы вместе делаем важное дело. Но сначала рассказывайте, что с вами?» — «Ой, Макси, у нас у всех головы чугунные… немножко», — объяснил Рувик. Максим удивлённо округлил глаза. Рувик нервно усмехнулся и принялся сбивчиво описывать приключения в Радужных Дюнах. Как ни отрывочен, ни беспорядочен был его рассказ, Макс, кажется, всё понял.
Максим предложил: «Давайте, присядем тут под деревцем. Тут вроде тень и от ветра защищено. И, мне кажется, вы давно ничего не ели, не пили…» — «Нет, питья у нас немножко было… — устало пролепетал Рувик. — Но мы уж не помним, когда сделали последний глоток — до игры, или после. Но, как выбрались оттуда, ни глотка не пили — это точно!.. У Шмулона ещё и горло болит, наверно, обжёг…» Из колючих зарослей появилась улыбающаяся Хели, протягивая ребятам по бутылке воды:
«Вы с Цвикой пейте, а Шмулику я помогу».
Немного погодя, напившись и немного поев, все трое, слабо ухмыляясь, уселись рядышком на одну из толстых ветвей дерева. Цвика спросил: «А… где все наши?» — «Если бы мы знали… — виновато улыбнулся Максим. — Ирми попытался связаться с нами почти сразу же, как ослабла вихревая атака. Но успел только два слова сказать, и связь прекратилась. Правда, потом удалось восстановить… Но мы ещё не знаем точно, где они. Это просто повезло, что мы тут вас встретили! Теперь будем искать вместе, я уверен — нам повезёт. Отдохните хорошенько, а потом поможете нам зарядить ницафоны… Да, Цвика, у меня для тебя хорошая новость: нам удалось вызволить твоего папу, братишек с сестрёнкой и Идо… Они все у нас в убежище в Эрании… А Лиора… Это особая история…» — «Что значит — вызволить? Откуда?» — взволнованно перебил Максима мальчик. — «А ты что — ничего не знаешь?» — «А что я должен знать?» — «Ну, это было в самом начале, через день или два после налёта на ульпену… У вас дома и у Амихая был
