трущобы на окраине большого города. Они тихо присели неподалёку от музыкантов, стараясь не привлекать к себе внимания. Шмулик с интересом разглядывал огромный аккордеон, который непонятно как удерживал на коленях его учитель. С обеих сторон аккордеона он с удивлением увидел клавиатуру фортепиано, клавиши по размеру казались крупнее, чем они к этому привыкли, но и числом поменьше. Клавиатура диковинного аккордеона Ронена навевала мысль о гибриде фортепиано с компьютером.
Внезапно он понял, почему звучание этого странного аккордеона так взволновало его, показавшись неуловимо знакомым: он услышал, как сквозь наигрываемую мелодию время от времени слабым эхом перекликаются знакомые ткуа. Рувик тоже, кажется, что-то заметил и слегка толкнул брата в плечо: как раз в этот момент в обычные аккордеонные звучания на краткие миги вплелись шварим. Братья одновременно вспомнили малыша Цвику, который больше всего любил эти пассажи, а Рувик, конечно, тут же вспомнил Ширли. Он тяжело вздохнул, Шмулик прошелестел одними губами: «Не унывай! Скоро всё разъяснится… Всё будет беседер…» Смеркалось. Над унылым, казалось бы, полностью обесцвеченным перекрёстком, от которого разбегались в разные стороны узкие улочки без тротуаров и уставленные низенькими строениями со слепыми окнами, быстро сгущалась тьма. Ронен прекратил играть, дал знак Гиладу, и тот замолк. Ронен встал, кряхтя, зачехлил аккордеон и закинул его за спину. Гилад подхватил картуз, ссыпал медяки в бездонный карман.
Оба медленно поплелись, чуть заметно дав знак мальчикам, чтобы следовали за ними в некотором отдалении.
Гилад и Ронен шли и шли по узким улочкам, уставленным такими же обшарпанными приземистыми строениями со слепыми, а порой и заколоченными окнами, минуя один перекрёсток за другим. Мальчики шли за ними, стараясь держаться поближе к стенам домов. Под ногами — всё тот же бугристый «ракушатник». Артисты привели мальчиков в запущенный парк, провели по пустынным аллеям, вызвавшим у мальчиков неприятную ассоциацию с Радужными Дюнами. Было уже около полуночи, когда они подошли к раздолбанной беседке, расположенной в гуще ощипанных кустов.
Гилад и Ронен дали близнецам знак следовать за ними вовнутрь. Внутри мальчики увидели прямо на земле сваленные матрасы. Один матрас пошире был небрежно закреплён сверху наподобие навеса. Оказалось, пока они шли сюда, Гилад успел купить на ужин кое-какую провизию. В уголке, в жестяной коробке стоял старенький примус. Похожий мальчики видели у дедушки Натана: начищенный и сверкающий, он стоял в углу салона этаким декоративным украшением, символизируя своеобразную ностальгию по былым временам.
«Ну, рассказывайте, мальчики…» — предложил Ронен, когда они устало плюхнулись рядышком на тощий матрас. — «Погоди, дай сначала нам всем подкрепиться. Мне сдаётся, мальчики с утра ничего не ели — вон, вид какой измученный и голодный…» — «Ну, не совсем так! Мы же два дня отсидели в убежище, там было в кайф!.. Потом Ирми сказал, что Максим вроде как обнаружил какой-то ход, который выведёт нас к шоссе в Неве-Меирию… Мы же много дней кружили по этой дурацкой «Цедефошрии»! А там просто немного отдохнули…» — и Шмулик поведал артистам и в бытность создателям студии их приключения. Только о том, как попали сюда, ни тот, ни другой рассказать связно не смогли.
Настала очередь Гилада и Ронена. Они рассказали, что выбраться из Меирии оказалось на удивление легко. Только благополучно миновав границу посёлка, они поняли, что покинуть Меирию, в которой начался агрессивный процесс ораковения, было проще, чем они могли себе представить. Они даже думали было повернуть обратно и прихватить их всех с собой, да не тут-то было: ораковение уже шло полным ходом. Ничего не оставалось, как продолжать путь в Неве-Меирию. Они очень переживали, что даже сообщить об этом не могут.
Фанфаризаторы Тумбеля («Мы их зовём фанфаразматики!» — заметил Шмулик, на что Гилад и Ронен неопределённо усмехнулись.) были вплотную заняты ораковением и обитателями Меирии, которые ни за что не хотели покидать свои дома. Поэтому на них обоих (конечно же, основательно загримированных) дубоны внимания не обратили.
Тем более, при них не было никаких инструментов, да и фиолетовые свои одеяния они спрятали под плащами из мешковины. «Вы бы видели, кто у них стоит на блок-посту!
Или постоянно пьяные, или накурившиеся!» — воскликнул Гилад. «Но где же напасёшься на всех «маск-халатов»!' — резонно заметил Шмулик. Гилад ухмыльнулся, потрепал парнишку по плечу, и они по очереди продолжили свой рассказ.
Добравшись до места, они сразу же, не заходя домой, пошли в «Неэманию», провели там безвылазно несколько дней, где и познакомились с сыном Гидона Цуриэлем. «Цури к нам сюда придёт, познакомитесь!» — ухмыльнулся Ронен.
В «Неэмании» сейчас, конечно, балаган, как, впрочем, во всей Арцене. Мистер Неэман и его супруга собирались покидать Арцену, но неожиданно у них возникли какие-то непонятные проблемы с возвращением именно в Калифорнию, а там и вообще в Штаты. Ирми с Максимом где-то в бегах, Гиди и Бенци вышли временно из игры, но всё-таки бизнес идёт ни шатко, ни валко. Ронен рассказал, как вместе с Цуриэлем они собрали «большой угав», спрятав его в одном из классов в йешиват-тихоне, замаскировав его под обычное старое пианино, словно бы сиротливо стоящее в углу.
Сейчас этот «большой угав» дорабатывают и время от времени запускают.
«Когда монтаж «большого угава» в Неве-Меирии подходил к концу, я вспомнил одну твою, Рувик, идею!..» — «Какую именно? У меня их много было!..» — смущённо потупился парнишка. — «А вот эту!.. Мол, неплохо бы попробовать сконструировать, скажем так, «средний угав» на основе аккордеона. Цури эта идея привела в восторг, он прямо-таки загорелся ею!.. Очень кстати он вспомнил рассказ своего деда, что аккордеон был одним из любимых музыкальных инструментов в кибуцах Арцены». — «Я сказал, — вставил Гилад, — что против аккордеона, как такового, никакой Тумбель не будет возражать. А врубиться ему в его глубоко запрятанное содержимое — с его-то «незамутнёнными ушами» будет очень непросто… Так оно и вышло! Пока что…» — «Правда, как можно видеть, — усмехнулся Ронен, — мы немножко переделали конструкцию: так нам показалось удобней! И ведь никто нам ничего (до сих пор!) не сказал! Тумбелю это всё по барабану — лишь бы не «мракобесный шофар», оказавшийся для его фелио бумерангом и истинным проклятием!» — «А главное — почему-то нас в такой одёжке даже не узнали, или за этим монстром с зубами-клавишами не обратили внимания. Ну, ясное дело, тёмные очки…» Шмулик удивлённо переглянулся с Рувиком и тихо пробормотал: «А может, и нам в мешковину обрядиться, тогда никто на нас внимания не обратит? Где бы достать старые мешки! Жаль, нет с нами сестрёнки, она бы нам такой наряд сварганила!..» — «Попробуйте, — пожал плечами Гилад. — Вот нам, как видите, пришлось временно отказаться от любимого фиолетового…» «И вот — смотрите и удивляйтесь!» — ласково и горделиво улыбнулся Ронен. — «Но там же не всё время звучит наш классический угав, то бишь — шофар!» — «Конечно!
Тут, на глазах всего народа — преждевременно! Даём его в малых дозах, чтобы не забывали, но не более того! — пояснил Ронен. — Мы как прослышали, что хотят снова организовать Турнир, так перебрались сюда поближе…» — «А не рискованно?» — «Нет… не думаю… Они сейчас заняты под завязку этим самым Турниром…» — протянул Гилад. — «У нас же самая последняя модификация ницафона! Сейчас Гиди не может нам помочь, зато вместо него Цури… Отличный парень и такая же светлая голова, как у отца! Есть там ещё ребятишки. Пока ни о чём не спрашивайте! Неве-Меирия — место, которое держится (хотим верить!) не без помощи нашего большого угава! С фанфароботами у них ничего не выходит. И ваш дедушка просто молодец! Трудно было ему поверить, что на самом деле происходит, но уж когда понял!.. — широко улыбнулся Ронен и вдруг помрачнел: — ценой ареста Бенци… и всего прочего…» Перекусив и попив жидкого чаю, оба артиста показали мальчикам, где они будут ночевать, и помогли устроиться поудобнее. «Приходится терпеть вот такие негигиеничные условия. Нашли бы хоть какой бывший душ, но чтобы вода текла…» — «У нас там… в смысле — в убежище… душ был! Согревали мы воду ницафонами. А в последний раз мы вчетвером для этого закатили концерт…» — с печальной улыбкой вспоминал Рувик.
«А ваши все где? Где «Типуль Нимрац»?' — спросил снова Ронен. Шмулик коротко рассказал. Затем Гилад принялся рассказывать мальчикам об их маме, которая, пережив стресс ареста мужа и попривыкнув к ситуации, взяла себя в руки и вплотную занялась обоими младшими детьми. Хозяйство, конечно, ведут её родители, да и братья приходят, помогают, особенно Эйяль с женой. Первым делом она настояла, чтобы Шилат больше времени уделяла урокам, чем братику. Большую роль сыграла тут помощь и поддержка
