номере.
Но она знала, что приехал он не за их головами. Его интересовала совсем другая голова. И она знала, чья именно. Она уже работала с Ронкелем, если пребывание с ним в одной точке земного шара можно было назвать работой. Он был, как заряженное ружье, вечно нацелен на живую мишень. И его рука столько лет не знала промаха, умело отстреливая всех, на кого ему указывал генерал Марков.
— Уберите трупы, — попросила Марина, — и старайтесь не показываться на глаза хотя бы еще полчаса.
Она вышла из номера Катцера. На душе было тяжело, словно она сама привела этих двоих на заклание. И хотя она видела всю подлость Бреме и его напарника, тем не менее это не оправдывало ее действий. Она знала, что у погибших не было против Ронкаля ни одного шанса.
Оказавшись в своем номере, она прошла в ванную комнату, умылась. Холодная вода несколько успокоила ее. Теперь весь замысел операции был ей понятен. Она села в кресло и стала ждать. Через сорок минут в дверь осторожно постучали.
— Да, — сказала она равнодушно, словно не беспокоясь, кто именно может войти. Вошел Альфред Кохан. Он удивленно посмотрел на ее лицо и, пройдя в комнату, сел на кровать.
— Что случилось? Почему вы не приехали на встречу?
— Это уже было не нужно, — равнодушным голосом сказала она.
— Почему? — не понял Кохан.
— Все и так ясно.
— Что ясно? — не понял он.
Она посмотрела ему в глаза, улыбнулась.
— Англичане говорят: «Измена в имени твоем, женщина» — вспомнила она известную фразу. — А мне кажется, что это больше относится к мужчинам.
— В каком смысле? — он нахмурился. Видимо, тоже понимая, что она сейчас скажет.
— Агенты были всего лишь прикрытием, — спокойным голосом сообщила Марина. — Вольф и Циннер прекрасно знали, что именно эти три агента представляют наибольшую опасность, так как при их подготовке было задействовано слишком много Фрейда. Они перебрали с психологией и психиатрией. Поэтому они и сомневались в этих агентах. Задача была совсем другой.
— Какой? — поинтересовался он чужим голосом.
— Выяснить, можно ли вам доверять, и проверить, кто мог убрать связного. Вольф подозревал, что это сделал кто-то из его агентов, которому мешал Клейстер.
Кохан молчал смотрел ей в глаза.
— Про Клейстера мы все выяснили, — сказала она, — Ульрих Катцер разыграл дешевый трюк с самоубийством. Но первый вопрос…
— Договаривайте…
— Я все время сомневалась. Вы ведь работали в США. Как вам разрешили вывезти из страны три миллиона долларов? Почему американцы не наблюдали за вами? Как могло получиться, что вы так быстро обосновались в Аргентине? Я старалась не замечать вашего повышенного интереса к агентам, вашего искреннего возмущения преследователями. Вы точно знали, что это не могут быть ни КГБ, ни ЦРУ. Так как я работала на КГБ, а вы на ЦРУ.
— Продолжайте, — его лицо напоминало восковую маску.
— У меня не было доказательств вплоть до сегодняшнего дня. Ваши люди специально заложили взрывчатку в машину, поменяв мой платок, чтобы я могла это заметить. Но они не учли одного обстоятельства — Катцера. Он сломал всю их игру. Катцер приказал пристрелить меня, и автоматная очередь раздалась за несколько минут до предполагаемого взрыва машины. Зачем стрелять в меня, если я все равно погибну в машине? И почему в таком случае нужно убивать вас?
Кохан усмехнулся.
— Действительно, глупо, — откровенно сказал он.
— А это означало, что ваш автомобиль был предназначен для отвода глаз. Американцы просто хотели вывести вас из-под подозрения. А вместо этого окончательно вас скомпрометировали. Ни один нормальный человек не станет стрелять в агента, который через минуту должен взорваться. Это был прокол, Кохан. Допускаю, что вы в нем не виноваты, но это был прокол.
Кохан молча смотрел ей в глаза. Кажется, у нее блеснули слезы.
И в этот момент незапертая дверь распахнулась. На пороге стоял Катцер.
— Сука, — гневно сказал он, обращаясь к Марине, и поднял пистолет, чтобы выстрелить.
Альфред Кохан выпрямился и встал между пистолетом и женщиной. Катцер усмехнулся.
— Умирайте оба к чертовой матери, — прохрипел он. Послышался щелчок. Стоявший за его спиной Ронкаль аккуратно прострелил ему голову.
Катцерупал в номер. Ронкаль осторожно подвинул его ногу и вошел в комнату, запирая за собой дверь. В его руках по-прежнему был пистолет с надетым глушителем.
— Альфред Кохан? — спросил он у стоявшего напротив мужчины.
Марина сильно толкнула Кохана и вышла вперед.
— Нет, Ронкаль, — приказала она. — Уходите.
— У меня приказ, — напомнил Ронкаль.
— Уходите, — снова сказала она.
— Я приехал сюда из-за этого, — напомнил Ронкаль.
— Здесь решаю я, — твердо сказала Марина, — убирайтесь.
Ронкаль молчал. Он знал, что должен убрать и Кохана. Но он помнил категорические указания Маркова во всем подчиняться Чернышевой.
— Хорошо, — сказал Ронкаль, — это вам решать. Только не задерживайтесь. Мне еще нужно убрать труп.
— И он мягко вышел, закрыв за собой дверь.
Альфред Кохан и Мария Чавессмотрели друг на друга. Андреас Грунер и Марина Чернышева осознавали, что видятся в последний раз.
Они так и стояли в нескольких метрах друг от друга, даже не делая попытку приблизиться.
— Спасибо, — сказал наконец Грунер и пошел к дверям.
Она молча смотрела ему вслед.
Он уже открывал дверь, когда, вдруг вспомнив что-то, снова повернулся к ней.
— Англичане не правы, — убежденно сказал Грунер, — это в большей степени относится к нам, мужчинам.
И вышел из номера.
Марина осталась одна в номере с лежащим на полу убитым Ульрихом Катцером. На этот раз он был действительно мертв.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
— Ты, как всегда блестяще справилась с заданием, — говорил ей генерал Марков, — правда, непонятно, почему отпустила живым Грунера. Впрочем, это твое дело. Я приказал Ронкалю дать возможность решать тебе самой.
— Спасибо, — она сидела в кабинете генерала, уже зная, что он скоро уходит на пенсию.
— Все получилось, как мы и хотели. Разоблачен Грунер. Найден подлец Катцер. Проверена агентурная сеть. Все сделано хорошо. Все довольны.
— За исключением двух женщин, — напомнила Марина. — Элоиза Векверт потеряла своего мужа, а Ангелика Бастиан, видимо, скоро потеряет своего. Разве это не ужасно? Я иногда ночью просыпаюсь в холодном поту. Думаю, неужели и мой сын будет когда-нибудь таким подлецом по отношению к женщинам? После этой поездки мне кажется, что любой мужчина способен на самую невероятную гадость по отношению к женщине.
