— А с Сашей?
— С ним как раз и есть двадцать шесть.
— Ну, хорошо, для тебя это ничего не значит, стакан воды. Что дальше? И причем здесь я?
— Ты теперь сам знаешь!
— Десерт? — наклонился над нами официант.
— А что у вас на десерт?
— У нас изумительные пирожные!
— Хорошо, пусть будут изумительные пирожные, — согласился я. Только бы отвязался!
Деби молчала. Я вспомнил, на чем мы остановились.
— Слушай, кончай, ладно? — сказал я. — У меня своя жизнь, со своими заворотами! Я не умираю со скуки, и мне дела нет до твоих псевдокровосмесительных влечений. Чего ты хочешь?
— Сейчас я попробую сформулировать.
Деби сняла очки и потерла глаза. Лицо ее, когда она отвела руки, стало беззащитным, как это случается со всеми очкариками, остающимися без своей прозрачной брони.
— Мне сейчас кажется, что это очень серьезно. Ну, то, что я испытываю к тебе. Хотя, возможно, и нет, я не знаю. Но сейчас мне кажется, что да. Черт, я все-таки выпила лишнего! Ну, ладно, не важно! В общем, я хотела бы быть уверенной, что я ничего не упускаю из важного для моей жизни. Блин! Хорошо, я спрошу тебя прямо: тебе так трудно со мной переспать? Так противно?
Подошедший официант поставил перед нами тарелочки с какой-то засохшей фиолетовой массой.
— Что-нибудь еще?
— Да, принесите, пожалуйста, даме стакан воды! — съехидничал я.
— Минеральной?
— Сойдет и минеральная! Это в качестве заменителя.
— Что? — не понял официант.
— Ничего! Стакан воды, пожалуйста! И счет.
Деби опять смеялась.
— Что?
— Нет, я должна познакомить тебя со своим отцом! Хотя, может, вы друг другу как раз не понравитесь. Именно потому, что вы так похожи.
Я вздохнул — обстановка чуть-чуть разрядилась.
— Ну, хорошо! — сказал я. — Мы сейчас съедим свои пирожные и поднимемся к тебе в номер для безумной ночи любви. Если честно, для меня это будет не трудно и совсем не противно — но это так, в скобках. Теперь представь себе, вдруг тебе покажется, что ты не ошибаешься. Что я, действительно, такой же идеальный, как твой отец, только со мной ты можешь спать. Это упростит положение?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду себя, Машу, свою жизнь. Как ты все это собираешься примирить?
— Я не буду тебе ничего навязывать. Я не буду требовать, чтобы ты поменял свою жизнь. Я просто буду знать, что ты есть, мы будем видеться, когда ты захочешь, когда сможешь. Вот и все — ничего большего!
Я только с улыбкой качал головой.
— Почему? Почему ты, мать твою, так уверен?
А она разозлилась!
— Ты не допускаешь, что наша встреча может добавить что-то и в твою жизнь?
Я наклонился к ней.
— Деби, детка! Я никак не стремлюсь тебя обидеть, но я могу гарантировать на сто процентов, что из твоей затеи ничего не выйдет. Моя жизнь уже размечена, мой путь проложен — как это, может, и ни грустно.
Деби покивала головой.
— Просто мой отец! Такой же старый и скучный!
— Ну, видишь, как все замечательно повернулось! Пошли спать?
Деби молча встала.
Я рассчитался и пошел за ней к выходу.
Мы поднялись по лестнице на свой этаж. Мы с Машей тоже жили на втором — по-нашему, на третьем.
Я повернулся к Деби, чтобы пожелать ей спокойной ночи. В ее глазах опять плясали бесенята. Или это бра на стенах отражались в стеклах очков?
— Что теперь?
— А второе мое предложение тебе интересно? Ну, то, которое ты не распознал в потоке моих сексуальных фантазмов?
Черт! Да, что-то она говорила такое. Если Деби — девушка неслучайная, то, конечно же!
— Интересно, — признал я.
— Ты хочешь узнать его сейчас или подождем до завтра? — невинно улыбаясь, спросила обольстительница.
Часть пятая
1
Маша на меня дулась. Может быть, она просыпалась посреди ночи и увидела, что меня нет в номере. После короткого перемирия и даже какого-то сближения это состояние — напряга между нами — становилось привычным. Разговаривать нам особенно и не пришлось: Барат Сыркар должен был заехать за нами в семь утра. Так что мы только приняли душ и почистили зубы, решив позавтракать где-нибудь в дороге.
Не спрашивая, Маша села на мое место рядом с водителем. Я не возражал: завалился на заднее сидение и хоть немного поспал. Я посмотрел на часы. Было уже около десяти — значит, пару часов.
— Ты ужасно храпел, — приветствовала меня Маша, увидев, что я проснулся. — Наш водитель даже вздрагивал.
Милое начало дня! Я повернулся на другой бок, поправил под головой свитер и снова закрыл глаза.
И соскользнул во вчерашнюю ночь. Мы с Деби закрыли дверь ее номера, и я притянул ее к себе. Но она высвободилась и уперлась ладонью мне в грудь.
— Ты можешь сам ничего не предпринимать? Ну, для разнообразия? Я прошу!
— Хорошо, будь, по-твоему!
Деби взяла меня за руку и подвела к постели. Она расстегнула мне рубашку и медленно сняла ее, умудрившись пройти кончиками пальцев по всему моему торсу. Потом отстегнула пуговицу на моих джинсах, открыла молнию и плавно стянула с меня все, что на мне оставалось из одежды. И снова, по всем оголившимся частям моего тела пробежали кончики ее пальцев. Я сел на постель, чтобы она могла снять с меня мокасины и завершить процесс раздевания. Я чувствовал, что весь покрылся гусиной кожей.
— Тебе холодно? — шепотом спросила Деби.
— Нет, просто я не помню, когда в последний раз занимался стриптизом.
— Ничего, сейчас я тебя согрею!
Она хотела все делать сама — все, что обычно делает мужчина. Это было странное ощущение. Деби опрокинула меня на спину и оседлала. Я почувствовал, что вошел в нее, и только тогда ее лицо оказалось
