как и его предшественники и преемники, и многое при нем осталось по-прежнему, и не только в социальных отношениях, но и в религиозных верованиях; например, не произошло никаких изменений в заупокойном культе. Просто очень многого мы не знаем и, может быть, никогда не узнаем. Поэтому следует избегать категорических суждений, которые порой встречаются у Л. Котрелла, например о том, что мать Эхнатона уговорила его примириться со жрецами или что Сменхкара вернулся в Фивы, что Тутанхамон был сыном другого сводного брата царя. (Скорее всего, он был сам его сводным братом или сыном.) Все это предположения и гипотезы; неопределенность наших знаний об Эхнатоне и его реформах лучше всего доказывается противоречивостью приведенных в Приложении суждений о них египтологов. Что касается оценки Л. Котреллом искусства Амарны, которому он предпочитает искусство эпохи Древнего царства, то это, конечно, дело вкуса.
Распри, вызванные мероприятиями Эхнатона, ослабили военный потенциал Египта, в азиатские владения которого вторгаются хабирн. На севере его рубежи начинают теснить хетты.
Внутри страны поднимается недовольство. В последние годы правления Эхнатона ему противостояли не только жрецы и знать, лишившиеся своих доходов и влияния, но и средние слои, на которые опирался фараон. Расправившись с их помощью с противниками, он ничего не дал им взамен. Нельзя недооценивать и идеологического фактора. Народ за долгие века привык к своим богам, и, конечно, никакие «декреты» не могли заставить его сразу отказаться от веры предков. Неудачи Эхнатона в Азии тоже приписывались отступничеству от исконных богов.
Словом, к концу семнадцатилетнего царствования Эхнатон оказался в изоляции. Уже при его преемнике малолетнем Тутан-хамоне все его реформы были отменены, восстановлен культ Амона и других богов, жрецам которых возвратили их состояние, а Эхнатона предали анафеме, объявив еретиком и преступником; его имя повсеместно уничтожали. Все же, сколь ни эфемерными оказались проведенные им реформы, они оставили заметный след в истории культуры Египта. Именно тогда возникли величайшие произведения изобразительного искусства и такие шедевры, как «Гимн Атону».
Вскоре после Эхнатона при поддержке клира Амона престол захватил энергичный и настойчивый военачальник Хоремхеб (начало XIV в. до н. э.). Хотя он и был ставленником жрецов и знати, в своей внутренней политике он старался принять во внимание и интересы мелких и особенно$7
Основные усилия обосновавшихся на севере, в Дельте, фараонов XIX династии, что в большей степени соответствовало задачам их внешней политики и ослабляло влияние фиванского жречества, были направлены на восстановление и закрепление господства в Сирии и Палестине. Через 16 лет после битвы при Ка-деше (1296 г. до н. э.) Рамсесу II удалось договориться с царем хеттов о полюбовном разделе Сирии. Этот фараон прославился и как строитель: он превзошел всех своих предшественников числом воздвигнутых им храмов, правда, он не гнушался «плагиатом», присваивая постройки прежних строителей.
Сразу после смерти престарелого фараопа в стране возникла кризисная ситуация: в Сирии начались неурядицы, его сыну Мер-нептаху пришлось отражать нашествие «пародов моря» и коалиций ливийских и каких-то средиземноморских племен. В морском сражении враги потерпели поражение. Затем при быстро сменявшихся фараонах одни за другими следовали смуты и волнения, о которых очень мало что известно.
Новые нападения на Египет ливийцев и «народов моря» не без усилий были отбиты первыми фараонами новой, воцарившейся XX династии (около 1200 г. до н. э.). Второй фараон ее — Рамсес III — устремился в Сирию, однако закрепиться там не смог, хотя и прибег к помощи иноземных наемников. В своей внутренней политике он пытался щедрыми дарами храмам завоевать благосклонность жрецов, что, видимо, гибельно отразилось на экономическом положении страны. Именно при нем не выплачивалось довольствие рабочим Фиванского некрополя. В конце концов он был убит на 32-м году правления в результате дворцового заговора. При последующих царях этой династии — их по традиции звали Рамсесами (IV–XI), владели они престолом до начала XI в. до н. э. — Египет постепенно теряет все свои владения в Сирии, Палестине и Куше. Это было следствием глубокого внутреннего кризиса, сопряженного с ослаблением власти фараонов, которые не могли уберечь от расхищения могилы своих предков, о чем подробно рассказывает Л. Котрелл. С воцарением XXI династии кончается эпоха Нового царства (около 1085 г. до н. э.). Страна вступает в очередной этап своей истории — Поздний период. Он длится до ее завоевания Александром Македонским (332 г. до н. э.). Л. Котрелл ошибочно называет его основателем династии Птолемеев. В действительности эту династию основал его полководец Птолемей Лаг, прозванный Сотером (Спасителем).
Поздний период охватывает XXI–XXXI династии. Тогда повсеместно распространяется железо, которое с VII в. до н. э. становится основным материалом для изготовления орудий труда и оружия. Сравнительно позднее вступление долины Нила в железный век объясняется тем, что там не было ни залежей железной руды, ни дерева для ее выплавки. Продолжает совершенствоваться техника сельского хозяйства. Наряду с шадуфом для полива полей используется, видимо, с начала Позднего периода или несколько позднее и водоподъемное колесо — сакиэ. Налаживается массовое производство изделий из фаянса и бронзы. Распространяются и товарно-денежные отношения. Большое значение имела торговля со странами Восточного Средиземноморья: то, что прежде доставлялось в Египет в результате грабежа, теперь приходилось обменивать или покупать.
Развивается и внутренний обмен. Сделки в основном заключают знать и жрецы, которые занимаются и ростовщичеством, ссужая под высокие проценты зерно. Это приводит к усилению рабства. С развитием денежных отношений усиливается эксплуатация, особенно в больших ремесленных мастерских. Обостряются противоречия между свободными и рабами. Патриархально-домашние формы рабства постепенно уступают место отношениям, присущим более развитому рабовладельческому обществу — античному. Однако, разумеется, сравнивать общество Древнего Египта с развитыми рабовладельческими обществами Греции и Рима не следует.
В этот период Египет со сравнительно небольшими перерывами находится во власти иноземцев. XXII и XXIII ливийские династии сменяет XXV — эфиопская, которую, в свою очередь, сменяют ассирийцы, а затем и персы (525 г. до н. э.). Только при XXVI династии (Саисской) страна обретает независимость (663– 525 гг. до н. э.). На это время приходится массовое проникновение в Египет греческих паемников и купцов (они основывают в VII в. до н. э. колонию Навкратис), что, естественно, значительно облегчило Александру Македонскому завоевание Египта. С этого времени древняя страна пирамид вошла в состав созданной им мировой империи, возникновение которой знаменовало начало нового, качественно иного этапа в истории Древнего Ближнего и Среднего Востока — эпохи эллинизма, времени органического слияния культур Востока и Запада.
Естественно, наиболее самобытно, совершенно и красочно египетская культура и связанный с нею быт проявились до начала Позднего периода, точнее, до конца Нового царства, хотя и после появлялись отдельные выдающиеся памятники. К этому же времени относятся и самые впечатляющие и ценные находки археологов. Именно о данном периоде и пишет Л. Котрелл в своих тесно связанных между собою и насыщенных познавательным материалом книгах. Строго и добросовестно отбирая факты, он очень редко неверно их интерпретирует. Вот немногие примеры, о которых, быть может, стоит предупредить читателя.
Конечно, пленных зачастую убивали или увечили, но никогда в историческую эпоху их не приносили в жертву. Человеческие жертвоприношения в Египте не засвидетельствованы. Не следовало бы утверждать, ссылаясь на устаревшую работу М. Маррей, что брачные законы не были сформулированы. Мы просто очень многого не знаем. Ведь ни одного законодательного памятника не дошло до нас. Но законы обычного права соблюдались, видимо, строго. В иных случаях прибегает Л. Котрелл и к модернистским сопоставлениям, столь присущим вообще буржуазной историографии, сравнивающей совершенно отличные друг от друга явления. Так, дабы ограничиться отдельными примерами, сопоставляются победы египетской армии при правлении XVIII династии с победами французской Революции 1789–1793 гг. или Наполеона. Не свободен автор в иных случаях и от некоторой идеализации отдельных персонажей, выведенных им во второй книге, например везира Рехмира.
Но не этими немногими и в конце концов незначительными недочетами определяется оценка книг Л. Котрелла. Обе они полезны и увлекательны, что, несомненно, привлечет к ним читателей, особенно если принять во внимание законный интерес к великим древним цивилизациям Востока, от которых нами столь
