боязливый, взъерошенный, постоянно оглядывается. Прячется за спиной, нервный какой-то.
В: Почему он тоже записался на корабль?
К: На корабль мы записываемся вместе. Он со мной неразлучен. Я же ему не объяснил повод. Он не знает, что его там может ожидать, просто как хвостик увязался.
В: С этим образом можно закончить?
К: Да, пожалуй.
В: Давай поговорим о женщине из твоего сна.
К: С этой женщиной я активно общался лет десять назад. Мы вместе ходили на разные тренинги и семинары. Т. е. она может служить символом некого проводника для меня, катализатора изменения жизни.
В: И в итоге возник остров?
К: Остров возник потом, остров возник еще через несколько лет после этого.
В: Но это было логическое продолжение пути, начатого с помощью этой женщины?
К: Остров возник из-за этого ипохондрика, которого я оберегаю. Именно его я оберегаю от стрессов, остров возник из-за него. Он проявился где-то лет шесть назад. А женщина была много раньше, но она как-то тоже оказалась на этом острове. Причем в системе обороны острова?! У нее катер с самонаводящейся ракетой.
В: Я в этой истории обратил внимание на начало некоего пути и его окончание, т. е. во сне — угроза уничтожения острова. И получается, что эта женщина участвует и в начале, и в конце истории.
К: Угу.
В: Несколько провокативный вопрос: если бы в твоей жизни не встретилась эта женщина, какой бы она, твоя жизнь, стала?
К: Я все равно интересовался психологией, какие-то другие люди вывели бы меня на что-то другое. Может быть все сложилось бы по-другому. Поэтому то, что произошло не столько зависело от этой женщины, от того кто стал проводником. Просто случилась она. Проводник.
В: Что-нибудь еще есть сейчас про нее?
К: Да, интересно, что к ней ревновала моя жена. Но повода для ревности не было. Эта женщина была на десять лет меня старше, и как женщина она мне не нравилась. У нас были дружеские, приятельские отношения. Но я постоянно ездил к ней в гости, где какая-то тусовка собиралась, то она приходила ко мне и мы обсуждали какие-то психологические темы. Жена ревновала меня и устраивала сцены. Что тоже добавило стрессов и травм психологических.
В: Еще один источник ипохондрика?
К: Да. Вот так вот эта женщина интересно повлияла. Хотя реально повода не было… Интересно…
В: Ну что ж, перейдем к Нему, если не возражаешь.
К: Когда три месяца назад приснился этот сон, я думал что Он — Тень, сейчас же я определенно вижу, что это Самость. Такая странная Самость. Т. е. образ мудрого, всезнающего, всеведающего и для меня страшного. Самость для меня страшна тем, что она может взорвать мой мир. Это будет уже другой мир. Что она и собирается делать во сне. Интересно, что тогда, когда этот сон мне приснился, я его воспринимал как героический, а сейчас я вижу, что хотел покуситься на Самость, пожертвовать вовсе не эго, а Самостью вместе с эго, т. е. самоубийственный сон. Самость рисуется в воображении как чудище. Я пришел к бункеру и кричал туда. Знаешь, как медведя дразнят, чтобы его выманить, в берлогу кричат. Он вылезает — страшилище.
Я сейчас вспомнил, что в раннем детстве, 3–5 лет я часто попадал в осознанные сновидения, и я не понимал, где я нахожусь, было страшно. Я придумал хитрый способ, как просыпаться. Я тогда смотрел мультик с людоедом, по-моему, про Кота в сапогах, и во сне я кричал в пространство: «Людоед, съешь меня!». Приходил людоед, причем я его толком не видел, а ощущал, что-то огромное, ужасное надвигается, и я просыпался. Это был способ пробудиться от неизвестности. В моем нынешнем сне Он живет под землей, но не глубоко, на глубине крика и тут же появляется. Т. е. Самость подошла близко, она готова была взорвать мой остров, но я ее решил подставить. Выходит так, что Тень — ипохондрик, Анима — женщина, а Самость — чудище… Но в этом есть какая-то натяжка. Здесь не та схема.
В: Собственно, насколько я понял, Самость и была большей частью в Тени.
К: Да, конечно. Поэтому она, видимо, и явилась не в виде мудрого старца или пожилой женщины, т. е. в благовидном облике, а виде чудища, которое, тем не менее, вызывает жгучий интерес, любопытство, и которое я сам вызываю криком. Я жду его появления.
В: Облик этого чудища — громадная ужасная голова, на небольшом уродливом теле. Эти пропорции говорят тебе что-либо?
К: Эти пропорции? Напрашивается вроде некий приоритет ментального перед физическим. Но это мне кажется — очень поверхностная интерпретация. В этом есть что-то по глубже… ожилой женщины, т. е. и явилась не в виде мудтью в тени остров, но я ее решил подставить. тся, и я просыпался… Вот! Голова! Помнишь в «Руслане и Людмиле» голова была?
В: Ты не успел сказать, я тоже об этом подумал.
К: Угу. Голова мудрая, вспоминается богатырь Святогор. Хотя там пропорции все нормальные, но голова, как символ мудрости. Да. Ты знаешь голова получается — символ мудрости. Не ума, не интеллекта, а мудрости! Причем Он все знает, он читает мысли. Да, это мудрость. А тело какое-то маленькое. Что бы это значило?
В: И уродливое!
К: Оно уродливое не само по себе, а именно своим масштабом, рядом с головой. Оно какое-то несоответствующее совершенно. Голова скорей уродливая с какими-то волдырями, бородавками. Еще вспоминается «Голова профессора Доуэля», которой я в отрочестве зачитывался, роман Беляева. Всезнающая голова, которую использовал для мировых открытий некий шарлатан, скажем так, готовившийся стяжать себе славу этих открытий.
В: Так что насчет тела?
К: Может быть это символизирует то, как я воспринимаю свое тело. Я его воспринимаю болезненным последние несколько лет. Раньше я очень плотно телом занимался. Можно сказать, что супернагрузки были, я был доволен своим телом. А последнее время ощущение болезненного, разваливающегося тела, которому я еще и почти не уделяю внимания, кроме небольшой разминки. А основная моя деятельность протекает в каких-то других сферах, не в телесной.
В: Давай обратимся еще к одному проявлению этого персонажа, его рык?!
К: Первое что откликнулось — трубный зов, трубы апокалипсиса! Предвещание конца света, а свет в данном случае — это мой остров.
В: Что-нибудь еще?
К: Какой-то потенциал голосовой, который я не использую. Я могу выйти на сцену и там проявить себя. А обычно я говорю тихим, мягким голосом, хотя диапазон мой шире, но не востребован. Похоронен под землей. В том числе — это символ эмоционального прорыва. А на этом острове, при этом образе жизни какой-либо эмоциональный прорыв избегается вследствие изолированности, ипохондричности. Лучше не тревожить эмоциональную сферу, чтобы не было какой-то эмоции, которая разнесет все «в пух и прах».
В: Я сейчас вспоминая твой сон, обратил внимание, что у Него есть корабль и у Нее есть корабль…
К: У нее — катер небольшой, а у него — настоящий корабль, линкор, с ядерным оружием на борту, непростой корабль, могучая техника. Причем я не вижу его, а потом он появляется. Остров охраняет небольшой катерок с простой ракетой небольшой дальности. А Самость, если брать Его в качестве Самости, владеет всем, что только можно представить, последними разработками в области техники.
В: Общий вопрос, а что для тебя в принципе корабль, плавсредство?
К: Ну на маленьком катере далеко на уплывешь, а большой корабль — это
