— Теперь это не имеет значения. Я собираюсь увидеть коронацию.
— Отец не захочет, — сказала я. Она прищурила глаза:
— Это предательство не идти на коронацию женщины, которую избрал король.
Предательство! Это слово все чаще приводило народ в трепет.
В тот чудесный майский день, когда начинались торжества по поводу коронации Анны Болейн, Кейт пришла в орешник, где сидела я на своем любимом месте под деревом и читала. Глаза ее сияли от возбуждения.
— Вставай, пойдем со мной, — сказала она.
— Зачем? — недоуменно спросила я.
— Не задавай вопросов. Пойдем.
Я, как всегда, последовала за ней; окольным путем, через вишневый сад, она вывела меня к нашей пристани, где стояла барка, а в ней сидел сконфуженный Том Скиллен.
— Том повезет нас к Гринвичу, — сказала Кейт.
— А мой отец дал разрешение?
Том хотел что-то сказать, но Кейт остановила его:
— Нечего беспокоиться. Все в порядке. Никто не умеет лучше управлять лодкой, чем Том.
Она пихнула меня в лодку, Том улыбнулся мне, все еще сконфуженно. Я подумала, что действительно все было в порядке, потому что Том Не стал бы никуда везти нас без разрешения отца.
Он стал энергично грести, и мы поплыли вниз по реке; очень скоро я узнала причину возбужденного состояния Кейт. Мы направлялись к Гринвичу, и река все больше заполнялась судами. Я тоже пришла в волнение, увидев все это. Там была большая барка, в которой сидел лорд-мэр в малиновом, массивная золотая цепь украшала грудь; у всех приглашенных и представителей гильдий были свои лодки. Над рекой гремела музыка, с небольших лодок доносились разговоры и смех. Вдалеке слышны были выстрелы салюта.
— Скоро мы увидим королеву, — прошептала Кейт. — Это начало коронационных торжеств.
— Мы на самом деле увидим ее?
— Поэтому мы и здесь, — ответила Кейт с преувеличенным терпением.
И мы ее увидели. Благодаря искусной гребле Тома мы подплыли так близко к дворцу, что могли видеть, как новая королева в сопровождении красивых девушек садилась в свою барку. Она была одета в золотые одежды и выглядела необычайно привлекательной… не красивой, может быть, но более элегантной, чем все, кого я видела до сих пор; ее огромные темные глаза сияли, как драгоценности, украшающие ее.
Кейт не могла отвести от нее глаз.
— Говорят, она ведьма, — прошептала она.
— Может быть, — ответила я.
— Она — самая обворожительная женщина из всех, кого я видела! Если бы я была на ее месте…
Кейт вскинула голову; я знала, что она воображала себя сидящей в той барке, направляющейся в Тауэр, где ее ожидает король.
Барка королевы проплыла мимо; идущая рядом лодка неожиданно налетела на нас, и поднявшаяся волна окатила меня с головы до ног. Кейт расхохоталась.
— Нам лучше вернуться, — нервно сказал Том.
— Ну уж нет! — воскликнула Кейт.
— Барка королевы уплыла.
— Я скажу, когда нам возвращаться, — резко заметила Кейт.
Я была удивлена, что Том ведет себя так смирно. Раньше я этого за ним не замечала.
Но до Кейт, кажется, вдруг дошло, что без королевы все будет скучным, и она снизошла:
— Ну, хорошо, теперь мы возвращаемся. Я дрожала, несмотря на теплую погоду.
— Мы могли увидеть ее и с нашей пристани.
— Мы не смогли бы увидеть королеву так близко, — ответила Кейт, — а я хотела увидеть ее вблизи.
— Удивительно, как нам разрешили поехать, — заметила я.
— Я разрешила, — резко ответила Кейт.
— Ты хочешь сказать, что мои родители не знают, что мы на реке?
Тому было не по себе.
— Кто сказал, что Тому можно везти нас на лодке в такой день?
— Я сказала. — Говоря это, Кейт смотрела на Тома. Меня удивило, что она имела такую власть над ним.
Когда мы вышли из лодки, матушка поспешила из дома; увидев мое промокшее платье, она подняла большой шум. Я дрожала! Где я была? На реке! В такой день! О чем думал Том? Том чесал затылок:
— Видите ли, госпожа, — сказал он, — я думал, что ничего страшного…
Матушка ничего не сказала, но меня быстренько увели в спальню, чтобы снять мокрую одежду и дать выпить поссета.[1]
Кейт пришла ко мне рассказать, что Тома допрашивали, но он только сказал, что молодые барышни хотели поехать и он подумал, что ничего плохого не случится, если он их покатает.
— Разве ты не сказала им, что сама заставила Тома сделать это?
— Значит, ты знаешь, что я заставила его?
— Я не могла понять, почему он нас повез. Он же на самом деле не хотел.
— Ты права, Дамаск. Он не хотел. Но он не посмел сделать иначе, когда я приказала.
— Ты говоришь так, будто он — твоя собственность.
— Вот чего я пожелала бы… владеть людьми. Я хотела бы быть королем или королевой, чтобы все боялись ослушаться меня.
— Это говорит о дурном характере.
— А кому нужны добренькие? Они что, командуют людьми? Заставляют ли они бояться себя?
— Почему ты хочешь, чтобы тебя боялись?
— Тогда они будут делать то, что я хочу.
— Как бедный Том.
— Как Том, — сказала Кейт. Она помолчала в нерешительности, но ей так не терпелось показать мне свой ум, что она выпалила:
— Я слышала, как однажды утром он выходил из спальни Кезаи. Он не хотел бы, чтобы кто-нибудь узнал об этом, правда? И Кезая тоже. Так что, если они не хотят, чтобы я сказала кому-нибудь, пусть делают то, что говорю я.
Я уставилась на нее в недоумении.
— Я не верю, — сказала я.
— Что они спят вместе или что я их раскрыла?
— Ни тому, ни другому.
— Ну и продолжай учить свою латынь и греческий Это все, что ты умеешь делать. Ничего ты не знаешь., вообще ничего. Я тебе вот еще что скажу Мы увидим коронацию. У нас будет окно на службе у твоего отца.
— Отец не захочет, чтобы мы видели это.
— О да, но он сделает. И я скажу тебе, почему Это я заставила его.
— Не хочешь ли ты сказать мне, что и мой отец не смеет перечить тебе?
— В этом не смеет. Видишь ли, я сказала: «Дядя, почему ты не хочешь, чтобы мы увидели коронацию? Потому что ты не веришь, что эта королева истинная»? Вид у меня был абсолютно невинный, никто не мог бы лучше притворяться. Он побледнел, потому что вокруг были слуги. Понимаешь, я знала, что теперь он не посмеет не пустить нас, потому что если бы стало известно, что он не позволяет своей семье увидеть коронацию, люди решили бы, что он изменник и — Ты злая, Кейт.
— Чтобы получить то, что хочешь, — ответила Кейт, — надо заставить, чтобы люди боялись не дать тебе этого.
