на добровольцах, а мы – те самые добровольцы и есть.
– И на что же мы добровольно согласились?
– Он анализирует наши с тобой ДНК и подбирает нужные для их контроля частоты резонансных излучений. Вот он закончил работу…
На плоском камне, оказавшемся миниэкраном, высветились какие-то строки.
Никки поколдовала и превратила картинку с экрана в крупное голоизображение.
– Зададим пол: мальчик… Мы можем выбрать для Майкла наилучшую комбинацию из двух наших генотипов. Анализатор нашёл триста пятьдесят генов, которые не стоит ему передавать в любом случае. В остальном мы вольны выбирать. Но у меня есть просьба…
– Какая? – Джерри несколько смущённо наблюдал за манипуляциями Никки.
– Я хочу, чтобы он был внешне похож на тебя, – твёрдо заявила Никки.
– А нас не будут путать? – спросил растерявшийся Джерри.
– Ну, ты даёшь! – фыркнула Никки, – ты будешь старше его на столько лет!
– Верно, – смутился юноша и кивнул. – Согласен… если ты просишь.
– Поверь моему женскому мнению, – лучшего варианта мужской внешности нам среди наших генов не найти.
Джерри промолчал.
– Теперь зададим оптимум по интеллекту и времени жизни… – Никки говорила и быстро нажимала кнопки на браслете. Потом всмотрелась в голограмму.
– Смотри, прибор выдал два возможных варианта интеллекта и продолжительности жизни Майкла: в одном варианте потенциальный IQ будет около 180, а вероятное время жизни – ух ты! – сто пятьдесят лет!
– А в другом? – заинтересованно спросил Джерри.
– Во втором варианте потенциальный IQ прыгает до 250, зато время жизни снижается до ста тридцати лет. Невероятно высокий IQ!
– Хм, но на двадцать лет меньше жить… Как трудно выбрать, не спрашивая его самого – что бы он предпочёл…
– Да, спросить его нельзя…
– Тебе не кажется это странным – рассчитывать жизнь своего будущего ребёнка, играть роль бога для него. Не лучше ли доверить всё природе и судьбе?
– Во вселенной нет такой глупости как судьба. Если мы не научимся быть расчётливыми, то не выживем. Но расчётливость – это не бесчувственность. Иначе бы меня бы здесь не было.
– Думаю, нужно выбрать вариант 250-130. Интеллект важнее.
– Согласна! – Никки нажала кнопку на резонаторе. – Решено! У Майкла будет пятьдесят семь процентов твоих генов, сорок три – моих.
Королева надела браслет на руку. Его огоньки выстроились в зелёное кольцо.
– Ну вот, прибор активирован. И когда Майкл решит… заявиться в этот мир, то соберёт лучшее, что есть в наших генотипах. Разве что нос ему можно было сделать поменьше, но боюсь, что это разрушит общую гармонию вашей фамильной физиономии… я так привыкла к твоему носу, что, надеюсь, Майки нас простит… – и Никки поцеловала Джерри в фамильное украшение.
– Майк… – нежно расплылся Джерри. – Майки…
Никки с улыбкой смотрела на него.
– А у тебя есть фото Сюзанны? – озабоченно поинтересовался юноша.
Никки поколдовала с голограммой, и перед ними появился толстощёкий младенец, который быстро превратился в весёлую девочку, а потом в очень красивую девушку с искрящимися волосами.
– У неё хрустальные волосы! – воскликнул Джерри. – Как у тебя!
– Прозрачные волосы мои генетики сумели сделать фамильным признаком династии Гринвич, – сказала Никки, – и навечно запатентовали эту комбинацию генов.
Никки склонилась над столом и заглянула в глаза Джерри.
– Джерри, когда будет построен наш замок, мы будем жить там вместе с Сюзан.
Ты… будешь её любить?
– Я её уже люблю, – убеждённо сказал Джерри, глядя на вновь помолодевшую милую рожицу на голограмме. – Она же твоя дочь. За неё тоже надо немедленно выпить!
Они снова сдвинули звенящий хрусталь за будущее счастье будущей принцессы Сюзанны.
– Теперь я понимаю, почему ты поддержала закон геномодификаций, – задумчиво сказал Джерри. – Отныне все родители, вне зависимости от богатства, смогут выбирать для своих детей наилучший генотип.
– Верно, генорезонатор будет абсолютно доступен, – кивнула Никки. – А так как патент на его принцип принадлежит моей династии, то мы будем контролировать ситуацию и выпускать резонатор только в варианте сравнения и слияния двух человеческих генотипов. Все люди будут поставлены в одинаковые условия – и никто не сможет опасно экспериментировать, составляя генотип ребёнка из произвольного набора генов человека, животных и растений. Поэтому сейчас закон о геносвободе вовсе не опасен, а очень нужен – и буквально всем людям. А откуда ты знаешь, что я его поддержала?
– Я видел каждое твоё появление по тиви. Это было главным развлечением на моём необитаемом острове.
Никки снова погрустнела.
– Прости меня, Джерри… О боги, через какой ад ты прошёл из-за этой свадьбы…
– Трудно прожить жизнь, никого не послав на костёр… – сказал Джерри, вспомнив отчаянно рыдающую Элизу.
– Неужели ты забыл мои слова: ты – мой, я тебя никому и никогда не отдам… Ну, почему, почему ты мне не поверил? Разве я когда-нибудь тебя обманывала?
– Нет… – виновато согласился он. – Прости, я решил, что не должен тебе мешать…
Никки вскочила со своего места, уронив стул, и бросилась на шею к Джерри.
– Я больше никогда не буду сомневаться в твоих словах, – сказал он, нежно перебирая её пряди, мерцающие в свете свечей.
Она вздохнула, отодвинулась и посмотрела ему в глаза:
– Я уже сыта, и у меня кружится голова от сильной гравитации…
У юноши внезапно тоже закружилась голова. Он встал и подхватил на руки свою утомлённую королеву. Она прижалась к нему, и его лицо утонуло в её хрустальных волосах.
И Джерри, наконец, окончательно поверил: его Никки приехала.
У него появилась семья.
Заря разгоралась, и далёкая снежная вершина уже вспыхнула ярко-розовым рассветным цветом.
Нос лодки с шелестом врезался в отмель.
Они взялись за руки и вместе спрыгнули в прибойное кипение. Увязая
