оправиться от сокрушительного удара, которым для него, несомненно, была смерть его жены.
До приезда сюда я не осознавала, как глубоко страдал и продолжал страдать Тимоти. В глубине души я считала, что никто не может занять в его сердце место первой любви и матери его детей, и все-таки меня не удивило бы, если бы он сделал мне предложение.
Мы часто вместе скакали верхом. Это было единственным способом уединиться, уклониться от постоянных взглядов членов семьи. Для меня не было неожиданностью, когда Тимоти вдруг остановил свою лошадь и предложил мне прогуляться пешком. Он взял меня за руку, и мы спустились вниз, к берегу реки.
Стоял ноябрь, но было довольно тепло. Голубоватая дымка придавала загадочность реке и домам, стоявшим на противоположном берегу. Тимоти сказал:
— Полагаю, вы знаете, что я собираюсь сказать вам, Анжелет? С некоторых пор я постоянно об этом думаю… Вы согласны выйти за меня замуж?
Я колебалась.
Он продолжил:
— Я люблю вас, вы знаете! Меня повлекло к вам с самого начала нашего знакомства, а когда вы бросились преследовать Фанни, я почувствовал панику, поняв, сколь одинок был бы я, потеряв вас! Брак — слишком серьезный шаг для того, чтобы делать его поспешным…
— Согласен, я много думал об этом. А вы?
— Я не думала о браке, не уверена, что хочу этого… пока.
— Конечно, мы не слишком давно знаем друг друга, но нам довелось вместе пройти через некоторые испытания. Когда я увидел, как вы заботитесь о Фанни…
— Вы тоже проявили очень большую заботу о ней, привезли ее сюда…
— Да, я действительно забочусь о ней… Я думаю, и у нас сложилась бы неплохая совместная жизнь!
— Возможно…
— Я не вижу никаких препятствий: мы знаем друг друга, я восхищаюсь вами, вы уже понравились моим детям, да и Дженнет тоже.
Ребекка чувствует себя здесь как дома, а ваша мать очень расположена ко мне. Мне кажется, все складывается идеально?
— Да, с их точки зрения все выглядит идеально, но нужно еще кое-что, Тим! Мне кажется, вы все еще влюблены в свою жену…
— Она давно умерла!
— Она для вас единственная… и всегда такой и останется…
— С вами совсем другое дело. А вы сами? Вы же помните своего мужа! Должно быть, он был прекрасным человеком… как и моя жена. Мы оба были счастливы в браке, пока судьба не разлучила нас, жестоко, неожиданно.
Одно это может сплотить нас! Мы не можем носить траур всю жизнь, Анжелет.
— Конечно, — согласилась я, — но я еще не готова, Тим…
— Значит, вам нужно еще подумать?
— Возможно, вы не забыли жену, а я…
— Вы имеете в виду, что мы оба любим до сих пор?..
Я кивнула.
— Конечно, трудно занять в сердце место героя Джервиса!
Я не ответила, я думала не о Джервисе а о Бене, что было абсурдно. Этот мужчина стал моей навязчивой идеей, он постоянно появлялся в моих мыслях. Было глупостью думать о нем, следовало принять это предложение! Это было бы прекрасным выходом для нас обоих. Конечно, ситуация была уникальной: я могла бы избавить Тимоти от тягостного чувства, вызванного потерей жены; он мог бы доказать мне, что нет для меня надежды на счастливое будущее, пока я понапрасну думаю о Бене.
Это было разумно, это было рационально, и я уже прикидывала, как мы могли бы жить вместе в этом чудесном доме. Мы могли создать прекрасное будущее для Фанни и всех детей. Тимоти стал бы хорошим, добрым отцом для Ребекки. Наши семьи одобрили бы такое решение. Мы продолжали бы совместную работу в миссии. Было бы глупо отвергнуть такое предложение.
Но я и не отвергла его категорически, я понимала, что это было бы глупо. Я совершенно ясно видела, что мы с Тимоти могли устроить счастливую совместную жизнь, но мне хотелось еще подумать, побыть наедине с собой и с этой страстью к Бену. Но не делала ли я глупость? Бен был человеком, который женился на золоте, он был безжалостен, он был готов на все, лишь бы преуспеть. Как такой человек мог быть способен на любовь и преданность, на то, на что я вполне могла рассчитывать с Тимоти? Кроме всего прочего, Бен еще был и женат.
Я знала их обоих достаточно хорошо, для того чтобы понимать, что с Тимоти можно найти тихое и мирное счастье, а с Беном — ничего, кроме ударов судьбы и бурных чувств. Страсть Бена была бы огненной. Я действительно верила в то, что он любил меня, но еще больше он любил золото… и власть. Тимоти тоже любил меня, но больше он любил свою первую жену. Со временем мы с Тимоти могли бы очень сблизиться, я была уверена в этом; мы могли бы избавиться от привидений прошлого… возможно. Но можно ли на равных соревноваться с мертвыми?
Я была в замешательстве и вновь обратилась к тому же приему:
— Мне нужно время, чтобы подумать.
Тимоти прекрасно понимал меня, он всегда будет понимать меня.
— Мы подождем! Пусть все забудется, и потом, я Думаю, вы сами поймете, Анжелет, что мы способны подарить друг другу счастье!
Обратно мы ехали молча, размышляя.
В доме, похоже, были разочарованы, так как, судя по всему, ожидали, что мы объявим о помолвке.
На следующий день я сказала Тимоти:
— Я думаю, нам следует поговорить с Фанни. В газетах сообщается об убийстве, ее отчима будут судить, и результат суда предопределен. Я знаю, что она не умеет читать, но кто-нибудь может рассказать ей.
И мы решили сами рассказать ей все. Моя мать и Дженнет знали о нашем намерении и пообещали, что никто не прервет этот разговор своим вмешательством.
— Мы хотим поговорить с тобой, Фанни, — серьезно сказала я.
Она переводила взгляд то на одного, то на другого из нас, и в глазах ее появилось выражение паники.
— Вы собираетесь отослать меня?
— Об этом ты даже не думай, — сказал Тимоти. — До тех пор пока ты этого хочешь, здесь будет твой дом.
— Тогда в чем дело? — спросила она.
— Твоя мать… — начала я. — Она… мертва.
Фанни уставилась на нас.
— Когда? — спросила она. — Это он! Кроме него некому, верно?
— Да, — подтвердила я.
Ее лицо исказило горе. Я обняла ее.
— Я убью его! — воскликнула она. — Я точно убью его!
— В этом нет никакой необходимости, Фанни: это совершит закон.
Она улыбнулась.
— Значит, его заловили?
— Заловили, — повторила я.
— Меня там не было, — пробормотала она. — Была б я там…
Я прижала к груди ее голову.
