— Тебе нужно побывать в Австралии, — говорил он и описывал свою родину. — Кустарники, холмы и везде каучуковые деревья.
— А кенгуру? — спросила я.
— Само собой разумеется, и кенгуру.
— Они носят детей в сумочках! Я видела это на картинках.
— Эти малыши рождаются величиной с полдюйма. Он рассказывал нам о Сиднее и его чудесной гавани, изрезанной заливчиками и бухточками, окруженной красивыми деревьями, на которых сидят разноцветные птицы.
— И там же — заключенные? — спросила я.
— Да, они все еще есть. Но их меньше, чем прежде, и теперь там появилось много поселенцев, которые хотят создать настоящий город и создают его.
Ты бы хотел поехать туда? — спросила я Джонни.
— Ну, разве что просто посмотреть! Жить лучше здесь.
— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Ты же никогда не был там. Вот Бен мог бы судить, где лучше, потому что ему есть что сравнивать.
— Что ты скажешь, Бен?
— Я пока еще ничего не могу сказать.
Мы пустили лошадей легким галопом. Прогулка была очень приятной, и мне все больше и больше нравился Бен.
Бен был принят в доме, и поскольку, похоже, его присутствие никому не мешало, он и сам чувствовал себя здесь свободно. В основном он должен был благодарить за это дядю Питера, который вел себя так, будто появление в доме незнакомого внука было самой естественной вещью. Он умел держать себя как ни в чем не бывало, и, как я узнала позже, дядя Питер вел себя так же спокойно, когда скандал угрожал полностью разрушить его карьеру. Причем до определенной степени именно таким поведением он и сумел предотвратить разрастание скандала, потому что, глядя на него, люди спокойней принимали происходящее.
Судя по всему, дядя Питер гордился Беном. Я была уверена, что во внуке он узнает себя и очень доволен тем, что у него есть внук, о существовании которого никто не подозревал.
Он обсуждал с моим отцом вопрос о том, что следует предпринять в отношении этого мальчика. Я услышала, как отец рассказывал об этом матери.
— Нужно признать, — сказал отец, — Питер не собирается слагать с себя ответственность за внука и хочет сделать для мальчика все возможное. Сначала он хочет послать его на год-другой в университет. Питер считает, что паренек весьма одарен.
— Я в этом уверена, — согласилась мать. — Нет никаких сомнений в том, что он является отпрыском нашего старика!
В этот момент они заметили, что я нахожусь рядом, и переменили тему разговора.
Мы снова отправились на выставку, и на этот раз вместе с нами был Бен. Он старался все время держаться возле меня, что доставляло мне удовольствие. В некоторых экспонатах выставки он очень хорошо разбирался.
— Ты рад что приехал в Англию? — спросила я. Он сжал мою руку.
— Даже не сомневайся, — сказал он.
— Я тоже этому рада, — ответила я.
— И вообще все здорово складывается! Мой дедушка — великий человек! Я хочу быть похожим на него!
— Ты и так похож, — сказала я.
— Нет, я хочу быть похожим во всех отношениях, и я тоже хочу заниматься бизнесом. Дед много говорил со мной. Для начала он хочет, чтобы я стал похож на настоящего английского джентльмена.
Как ты думаешь, это хорошая мысль?
— Я думаю, ты и так хорош.
— Он так не считает, а он очень умный человек. Бен улыбнулся мне. Его глаза радостно сияли. Он был рад тому, что приехал сюда.
Я очень огорчилась, когда настала пора возвращаться домой. Мне не хотелось расставаться с Беном.
— Ты скоро снова приедешь сюда, — сказал Бен. — Или я, может быть, приеду посмотреть ваш чудесный Кадор.
— Это было бы прекрасно, — ответила я.
Бенедикт приехал на вокзал, проводил нас до самого вагона, и, стоя на платформе, помахал вслед рукой.
— Кажется, вы понравились друг другу, — заметила мать.
— Бенедикт — довольно яркая личность, — добавил отец.
— В этом нет ничего удивительного: он — внук Питера, да еще выросший в таких необычных условиях!
— Любопытно, захочет ли он приехать к нам в гости?
— Захочет! — сказала я. — Он говорил мне об этом.
— Люди не всегда держат слово, милая.
— Но он говорил серьезно!
— Бывает, что люди говорят вполне серьезно, а потом забывают о своих словах.
Но я была уверена, что Бенедикт не забудет. Я еще долго думала о нем, а потом воспоминания стали потихоньку стираться.
Прошел год. Время от времени мы получали сведения от тети Амарилис. Питеркин и Френсис пристроили еще одно крыло к своему дому; Джонни и Джеффри очень заняты своими школьными делами; надежды Питера и Мэтью реализовались с момента смещения правительства Маленького Джона — их зять получил пост в кабинете лорда Дерби. Внук Питера довольно сильно изменился.
— Ну разумеется, пусть приедет и погостит у нас, сказал отец. — Я уверен — это для него самое подходящее. Бенедикт очень часто сталкивался с вопросами такого рода еще в Австралии. Несомненно, он рожден для такой жизни.
Мать сказала, Что немедленно напишет Амарилис, а я разволновалась в ожидании встречи с Бенедиктом.
Через несколько дней я впервые встретилась с Грейс Гилмор. Я вела свою лошадь Глорию в поводу к берегу, где любила скакать галопом по краю прибоя. Этот отрезок побережья, расположенный всего в полумиле от гавани, был частью поместья Кадор, и здесь редко встречались люди.
Я удивилась, увидев молодую женщину. Она сидела на днище перевернутой лодки, лежавшей возле старого лодочного сарая, которым давным-давно никто не пользовался, и смотрела на море.
Казалось, она тоже удивилась, услышав приближающийся стук копыт. Я остановила лошадь.
— Добрый день! — сказала я.
Женщина тоже поздоровалась. Она была совсем молодой, я решила, что ей еще нет и двадцати. Что- то в ней заинтересовало меня: она была серьезной, озабоченной, а после того, как увидела меня, — несколько встревоженной.
Я задумалась, кем она может быть, и мое естественное любопытство, столь осуждаемое миссис Пенлок, разгорелось. Девушка была не из местных, а чужаки здесь появлялись крайне редко. Люди, приезжавшие сюда, обычно посещали родственников, и их появление всегда вызывало множество слухов. Об этой женщине я ничего не слышала.
— Хороший сегодня денек выдался! А вы здесь гостите? — спросила я.
— Я остановилась на несколько дней в «Приюте рыбака», — ответила она.
