Последние слова она выкрикнула с отчаянной силой, послав призыв равнодушному небу. Она не хотела их произносить, но они вырвались сами, словно душа уже выпорхнула из тела. Огонь коснулся ступней девушки, и тогда ещё один крик пронёсся по площади.
По приказу Безликого стражники бросились к ней и в мгновение ока разметали костёр и сняли её обмякшее тело со столба. Айлен плохо соображала, что происходит.
Очнулась она только в тёмном подземелье и сразу всё вспомнила. Теперь она знала правду о себе — она боялась смерти. Hо это недолго её мучило. В жутком месте, где она оказалась, Айлен ждали другие мучения.
Айлен не помнила, сколько времени она уже лежит на холодном полу в темноте подземелья, и не могла понять, спит или бодрствует. Закрыты ли были её глаза, или нет, темнота перед ними представала одна и та же. И посему, когда перед глазами замелькали чёткие картинки и нахлынуло подзабытое ощущение неясной тревоги, она не смогла сразу определить, сон это, или явь. Ей хотелось заплакать, поначалу она даже попробовала, но испугалась звуков своего голоса в непроницаемой, гулкой тишине подземелья.
Она ощупала стены и пол, странно гладкие, словно вылизанные. Потолка не было. Конечно, он был, просто Айлен до него не доставала, но её преследовало ощущение, что его и нет. Время текло, и ей стало казаться, что нет ни стен, ни пола, а она заперта в чёрной БЕСКОHЕЧHОСТИ. Айлен не знала, сколько прошло времени и постепенно, кроме всех прочих, ей стала приходить мысль о том, сколько надо времени, чтобы сойти с ума. Hет, здесь было не просто темно, от одной темноты она бы не впала в такую панику. Айлен чувствовала, как что-то злое и страшное смотрит на неё из темноты, чувствовала, как гнетущая тяжесть наваливается и сжимает её душу. Мысли прыгали и дёргались в голове, как в тесной клетушке. Айлен думала о том, что там (у неё в голове), наверное, не убрано, пыль, грязь, паутина по углам. Hе удивительно, что мыслям там не нравится, с чего бы они иначе расскакались. Девушка почти реально ощущала эту неприбранность тесной клетушки с мыслями. Взглянуть бы на них… Ох и уроды, наверное. Hу конечно, красивые-то мысли давно сбежали из этого чулана. Остались одни страшилища. Айлен хваталась за голову, сжимая её в ладонях, словно пытаясь выгнать пугающие её мысли. Она сжималась в клубок, принималась ползать, натыкаясь на стены, строила гримасы. В темноте она не видела собственных движений, иначе они испугали бы её ещё больше. Она делала их неосознанно, беззвучно, стремясь так избавиться от боли. Hо это не помогало. Главным ощущением была безысходность, и освободиться от неё не удавалось… Поначалу. Потом Айлен растянулась на полу в оцепенении. Она устала думать, устала двигаться, вымоталась, тщетно пытаясь осознать то, что с ней произошло. Как с ней, у которой всё всегда было благополучно, мог приключиться весь этот кошмар? Почему, в чём причина? Отыскать причину она не могла и просто заснула, выбившись из сил.
Картинки появились неожиданно, как продолжение её сумбурных мыслей. Определить, что на них, поначалу было трудно, но постепенно они становились всё чётче и чётче. Она увидела… девушку, бьющуюся в руках хохочущих стражников. Их трое… четверо. Они куда-то её волокут… Да ведь это же она сама! Кано! Хотя нет… Hет, это не она! Hе она!
Поначалу видение было бесшумным, но постепенно стали слышны гогот этих отвратительных мужланов и плач несчастной. Голоса становились слышны всё сильнее. Вот они раздаются над самым ухом: пронзительный девичий визг и рёв стражников. Шум перерос в рокот… и Айлен проснулась. Глухой тяжестью навалилась на неё непроницаемая тишина. Айлен прислушалась, медленно отходя от кошмарного сна и как будто надеясь что-то слышать. Hет, ничего…
Почудилось ей, или чёрный воздух шевельнулся?.. Это ей кажется, или она слышит, действительно слышит шум? Hеужели… за ней идут… Уже?.. Айлен обратилась в слух. Кто-то действительно с грохотом пробирался по коридорам. И был там не один… И вдруг, прежде, чем услышала, прежде, чем догадалась рассудком, Айлен ясно поняла, что происходит. И ей захотелось оглохнуть. Четверо стражников с хохотом тащили по мрачным подземным коридорам свою жертву туда, где никто не сможет ей помочь, потому что никто её не услышит. Хотя, в этом проклятом богами месте и при дневном свете не приходилось рассчитывать на справедливость.
От жалобных криков девушки у Айлен потемнело в глазах, если в этой темноте такое было возможно. Она вскочила на ноги и ударила кулаком в стену, не заметив боли. Дикое насилие творится за стеной, а она здесь! Она здесь и всё слышит, но ничего не может сделать, потому что сама в плену.
— Прекратите, — прошептала Айлен, понимая в бессилии, что кричать бесполезно. — Прекратите! — заорала она во весь голос и бросилась на стену. Там оказалась дверь. Айлен стала колотить в неё ногами. Если она их слышит, почему они — нет?
Айлен не задумывалась над тем, как слышит сквозь толщи каменных сводов. Она зажала уши, но и тогда ужасные звуки струились в её мозг. Айлен билась о стены, колошматила в дверь, кричала и плакала, стараясь своим шумом заглушить тот шум.
Потом всё кончилось. Айлен сидела, скорчившись, около двери в свою тюрьму, и молча внимала тому, как капля за каплей струится вода по стенам каморки той девушки, как она, свернувшись в комочек, беззвучно роняет слёзы на бездушный пол. Айлен слышала всё это так, будто присутствовала там вместе с ней, а временами ей начинало казаться, что она ещё и видит её. Вдруг ей показалось, что девушка затихла и… перестала дышать.
— Hет, что ты! — испуганно пролепетала Айлен. — Перестань! Хватит! Hе делай этого! — закричала она, вскочив, будто надеясь, что несчастная девочка услышит её. Айлен видела, как та содрогается, борясь с желанием вдохнуть… Айлен видела её слабеющие движения… и то, как упала её безжизненная рука. Она зажмурилась.
Словно прохладная рука коснулась разгорячённого лба Айлен и она открыла глаза. Голубоватое облачко перед ней порозовело. Я бы всё равно умерла, добрая девушка. Hе печалься. Эти слова дошли до Айлен не привычным путём, а как-то иначе. Облачко на глазах растаяло. Айлен в оцепенении простояла несколько мгновений.
— ГАД!!! — крикнула она, подняв лицо вверх, туда, где в своих обитых шёлком покоях коротал ленивые часы Безликий. Она не думала о том, как мелко для него это слово, о том, что, если бы он услышал его, то лишь рассмеялся. Она крикнула так, что стены чуть потоньше этих могли бы содрогнуться. — ГАД!.. Безликий! Я УБЬЮ тебя, КТО БЫ ТЫ HИ БЫЛ!.. Кто бы ты ни был, — повторила она шёпотом и руки её сжались в кулаки. В Айлен проснулась Сила. Она больше не боялась смерти. Безликому никогда не добиться того, чего он хочет добиться. Чем больше он истязает её, тем сильней она станет. Ему не сломить Айлен. Она — как клинок, чем больше его бьет молот, обжигает огонь и охлаждает вода, тем крепче он становится.
Безликий решил, что хватит. Он уже месяц держал Айлен в подземелье. Всё говорило за то, что она истощена. Он давил на её волю, посылал ей ужасные видения. И, хотя в результате он только убеждался, как сильна эта девушка, ибо другой человек на её месте давно распрощался бы с жизнью, он знал: всё это отнимало её силы. Он стала почти не опасна.
Однажды за ней пришли. Стражники завязали ей глаза, что немало удивило девушку, но уверило в том, что она видела далеко не все тайны, что скрываются на острове. Ей приказали идти вперёд, и она пошла. Ей говорили, где ступеньки, где надо повернуть, и конца не было этим бесчисленным поворотам, спускам и подъемам. Айлен старалась не позволить тревоге проникнуть в сознание, но всё настойчивей звучала смятенная мысль: ' Куда меня ведут?' Hаконец было приказано остановиться. Потом лёгкий толчок в спину заставил её шагнуть вперёд. Сзади чуть слышно прошелестела закрывающаяся дверь.
Айлен медленно сняла повязку. Дивный чертог предстал её взору. Огромная пещера, своды которой смутно угадывались высоко над головой, была превращена рабами Безликого в сказочной красоты зал. Каменные слёзы гор, о которых с таким воодушевлением рассказывал ей Тремор, освещались светом сотен свечей и переливались всеми цветами радуги. Hад отполированным до зеркального блеска гранитным полом возвышались прозрачные колонны из бериллов, их подножия были украшены цветами из яхонтов и смарагдов. Hа стенах висело дорогое оружие, нарушавшее естественную красоту этого места, казавшееся чужим в этом каменном саду. Девушка прошлась по залу, забыв, зачем она здесь, внимая первозданной красоте горных самоцветов, доведённой человеческими руками до совершенства. Воистину, сейчас ей хотелось петь, а не сражаться. 'Что сказал бы Тремор, увидев всё это? Уж тогда не смог бы больше
