— Я, — сказал в полной тишине Погорельский, — я буду играть с вами в карты. — А ты? — спросил Мамука у Отари. — Может, будешь моим напарником? — Нет, — не согласился художник. — Я лучше поработаю над картиной. В такую погоду мне хорошо работается.
— Вы будете играть? — спросил Мамука, обращаясь к Усманову.
— Я верующий человек и не признаю азартные игры, — ответил тот, — но нарды уважаю.
— Я буду вашим напарником, — предложил Буянов явно для того, чтобы не играть вместе со своим режиссером. Тот покачал головой и взглянул на Вейдеманиса.
— Может, вы?
— Хорошо, — согласился Вейдеманис, — я буду вашим партнером.
— А мы сыграем в нарды с Олегом, — позвал своего помощника Усманов. — Он уже несколько лет живет у нас, и нарды ему очень нравятся.
— И включите телевизор, — попросил Мамука, — пусть играет хоть какая-нибудь музыка. Будет не так жутко.
Шарай подошел к телевизору, включил его. Нажал кнопку видеомагнитофона, вставляя кассету. На экране замелькали кадры фильма. Это была очередная серия «Звездных войн». Мамука усмехнулся, доставая колоду карт. Отари пошел к лестнице, чтобы подняться на кухню и забрать свою картину.
Алтынбай уселся на диване, доставая газету. Он явно не собирался присоединяться к играющим. Усманов легко поднялся. Несмотря на свой возраст, он сохранил подвижность. Взяв нарды, он кивнул Олегу Шараю, приглашая его следовать за ним. — Пойдем в бильярдную? — спросил Шарай.
— Хорошо, — согласился Усманов. Они вышли в соседнюю комнату. Четверо игроков в карты расселись вокруг большого стола.
— Может, женщины приготовят нам пока ужин? — спросил Мамука, глядя на свою супругу.
— Хорошо, — кивнула Нани. — Людмила, идем вместе со мной, — А ваши подруги все еще в спальне? — спросил Мамука, обращаясь к Погорельскому.
— Бабья истерика, — пробормотал тот, нахмурившись, и достал свою трубку, — но если хотите, я попрошу Сергея их позвать.
— Да, — кивнул Мамука. — Боюсь, что нашим женщинам это будет сложно — приготовить одним ужин на столько человек.
— Не думаю, что наши актрисы умеют готовить ужин, — пробормотал Погорельский. — Впрочем, можно попробовать. Сережа, поднимись наверх и предложи нашим девочкам помочь женщинам.
— Вы думаете, Толдина будет готовить? — с сомнением в голосе спросил Буянов.
— Не знаю, — раздраженно ответил режиссер. Буянов вздохнул и вышел из-за стола, чтобы пройти к лестнице и подняться наверх. Дронго проводил ее взглядом. Он сидел на диване рядом с молчавшим все время Алтынбаем Нуралиевым.
Тот равнодушно смотрел на экран телевизора, словно его ничто не интересовало.
Из соседней комнаты слышался стук падающих игральных костей. В нардах их называли «зарями». Удары по доске слышались через каждые несколько секунд, очевидно, игроки были очень увлечены.
Буянов вернулся через минуту. Он подошел к столу и сел напротив Мамуки.
— Она обещала помочь, — коротко сообщил он режиссеру.
— Да? — удивился Погорельский. — Я не ожидал от нее такой прыти. На съемках она постоянно проявляет свой характер. А как Катя?
— Ей плохо. Она лежит на кровати — кажется, заснула.
— Слава Богу! В таком возрасте истерики обычное дело. Говорят, что у женщины тридцать лет — самый критический возраст. А ей, кажется, двадцать восемь. Может, из-за того, что она до сих пор не вышла замуж?
— Не знаю. — Буянову был явно неприятен этот разговор.
Алтынбай поднялся. Ему было скучно смотреть на мелькавшие звездолеты.
Свою газету он, очевидно, уже прочел. Ни слова не говоря, он пошел к лестнице.
— Куда вы идете? — спросил Мамука, сдавая карты.
— К себе, — ответил Алтынбай. У него был низкий голос.
— В вашей спальне лежит повар, — пояснил Мамука. — Мы пронесли его в первую комнату, которая была справа от лестницы. Мехти сказал нам, что это ваша.
— Ничего, — успокоил Алтынбай, — рядом комната Олега. Я полежу там.
Рахман-ака отдал свою спальню актерам. Ничего страшного. Я только заберу свою книгу, Дронго удивленно поднял бровь. Интересно, какую именно книгу читает этот малоразговорчивый человек, похожий на борца?
— Только возвращайтесь! — крикнул Мамука. — Мы будем вместе ужинать.
Алтынбай кивнул в знак согласия. Игроки продолжали с азартом сражаться в карты, в соседней комнате громко бросали кости Усманов и Шарай. Дронго смотрел в экран телевизора. В отличие от остальных ему нравился фильм Лукаса как некая игра, у которой были свои правила. Дронго всегда любил фантастику, и особенно американских мастеров этого жанра второй половины века, а фантастический фильм Лукаса был некой пародийной компиляцией многих подобных произведений. Так продолжалось около пятнадцати минут, пока вниз не спустилась Нани.
— Скоро ужин будет готов, мы уже почти закончили, — сказала она, обращаясь к мужу, — но у нашего повара сильный жар. Я боюсь за него. И ничем не могу ему помочь. Людмила все время дежурит у его кровати.
— Мы можем что-нибудь сделать? — спросил Мамука.
— Нет, — ответила Нани, — нужно болеутоляющее. Он начал приходить в себя. А здесь самое сильное лекарство — это солпадеин. Его явно недостаточно.
— И что вы предлагаете? — спросил Вейдеманис.
— Спиртное, — пояснила Нани. — Это должно на него подействовать. Нужно дать ему выпить. Может быть, он выпьет и снова заснет. Хотя бы до прихода врачей. Но нам неудобно предлагать ему подобное «лекарство».
— Я пойду с тобой, — сказал Мамука. — На кухне есть спиртное?
— Очень много, — кивнула жена, — запасов хватит на несколько дней для всех желающих. Даже грузинское вино есть.
— Превосходно! — обрадовался Мамука. — Значит, будет не так скучно ждать. Я сейчас вернусь, — обратился к остальным мужчинам, вышел из-за стола и направился к лестнице за супругой.
Дронго поднялся следом за ним. Подумав немного, он подошел к бильярдной, деликатно покашлял, перед тем как войти, и толкнул дверь, которая сначала не поддалась. Он толкнул ее снова и затем постучал.
— Войдите! — крикнул Усманов. — Дверь открыта! Толкните сильнее. Она заедает.
Дронго толкнул сильнее. Дверь открылась. Усманов сидел спиной к ней. Он обернулся и улыбнулся:
— Эти двери давно нужно менять. Кажется, здесь и окно протекает.
Ничего страшного, но неприятно. А дверь мы прикрыли потому, что оттуда сильно дует. Наши картежники еще играют?
— Играют, — кивнул Дронго. Он заметил у кармана Шарая небольшое пятно.
— Осторожнее, — предупредил Дронго, — у вас пятно на брюках.
— Когда нес чай, немного пролил, — улыбнулся Шарай.
Он взял кости в руки и посмотрел на Дронго, очевидно ожидая, что тот либо выйдет, либо присоединится к ним. Он чуть помедлил и бросил кости. Дронго взглянул на результат.
Две четверки. Шарай посмотрел на Усманова. Тот обернулся к Дронго:
— Вы хотите сыграть?
— Нет, — улыбнулся Дронго, — спасибо, не хочу. Он повернулся и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. В гостиной работал телевизор, а сидевшие за столом Вейдеманис, Погорельский и Буянов ждали Мамуку Сахвадзе, который уже спускался сверху по лестнице.
— Все в порядке, — радостно сообщил он. — Я уговорил Гасана выпить два стакана неразбавленного виски. Ему даже можно делать операцию после такой порции, и он ничего не почувствует.
