достаточно дать задание яашим электронным машинам, и они совершенно точно вычислят это.
Президент резко поворачивается к доктору Рэллэту.
— Ваше мнение, доктор?
— Генерал Рэншэл прав — электронным вычислительным машинам под силу такая задача. При условии, конечно, что ракеты летят теперь лишь по инерции и не подвергаются воздейсгвию гравитационных установок красных. Я лично совершенно уверен, что так оно и есть на самом деле. Видимо, генерал Фяйт действительно поторопился нажать «кнопку» и ошибся в расчете траекторий наших ракет. Весьма возможно также, что подвела его электроника. Случалось ведь такое…
На какое-то время убежище президента погружается в тишину. Нетрудно догадаться, о чем думают загнанные в подземелье люди. Да они и не скрывают этого. А вон тот почтенный сенатор, стоящий лицом к совершенно голой стене, наверно, вообще потерял способность думать про себя.
— Что же это получается такое? — растерянно бормочет он. — Если у красных действительно имеется гравитационное оружие, то как бы и чем бы мы в них ни стреляли, это равносильно стрельбе в собственную голову…
— Да что вы бубните все о каких-то гравитационных установках?! — возмущается начальник генерального штаба. — Красные могли какими-нибудь импульсами просто нарушить работу всех приборов системы управления нашими ракетами. От этого все данные, поступающие в их счетно-решающее устройство от акселерометров и интеграторов, ни черта уже не стоили бы, конечно. Мало того… Э, да что теперь говорить об этом!
— А я все-таки думаю, что у красных есть гравитационное оружие, — упрямо трясет головой сенатор. — В противном случае они не ограничились бы одним только расстройством системы управления наших ракет, а обрушили бы на нас свои ракеты. Я вообще молю теперь бога, чтобы у них было именно гравитационное оружие…
— Да вы, видно, совсем спятили! — возмущается начальник генерального штаба.
— Нет, господин генерал, я не только не спятил, а напротив, поумнел за это время. И я бы посоветовал нашему президенту незамедлительно обратиться с посланием к красным и попросить их с помощью этих гравитационных установок вышвырнуть наши злосчастные ракеты за пределы планеты. С этого, кстати, можно было бы и начать первый этап всемирного разоружения…
Проходит еще один полный, тревог день. Только к концу его самым совершенным нашим машинам в Главном вычислительном центре удается с достаточной точностью определить, куда же в конце концов упадут ракеты. И в тот же день, несмотря на позднее время (уже почти в полночь), собирается экстренное заседание конгресса. Слово для сообщения о результатах вычислений предоставляется директору вычислительного центра доктору физико-математических наук Свифту.
Видимо, стараясь хоть как-нибудь смягчить неблагоприятные результаты вычислений, Свифт начинает издалека, но его тотчас же перебивают выкриками:
— Ближе к делу, доктор!
— На кого они упадут в конце концов, черт их побери!
— Может быть, действительно как-нибудь покороче? — шепчет доктору Свифту председательствующий.
— Хорошо, джентльмены, я скажу совсем коротко. Не стану даже комментировать своего сообщения. Ракеты упадут на наш континент, господа!
Несколько секунд длится буквально гробовая тишина. Нарушает ее чей-то истерический вопль:
— Доигрались!..
— Но, позвольте, разве их нельзя сбить? — спрашивает кто-то из конгрессменов. — Есть же какие-то противоракетные средства? Мы без конца ассигновали деньги на их усовершенствование.
— Генерал Фэйт запустил как раз такие ракеты, которые нельзя сбить никакими антиракетами, — отвечает на его вопрос военный министр. — Во всяком случае, на испытаниях они были признаны неуязвимыми.
— Остается, значит, уповать только на господа бога?..
— А ведь еще совсем недавно один мудрый человек, известный наш ученый, предупреждал нас, — мрачно произносит сидящий со мной рядом старик с профессорской внешностью. — Если у нас все еще мышление пещерного человека, заявил он, то мы можем избежать катастрофы, поняв лишь одно: наука уничтожила расстояния и все мы живем теперь в одной пещере, на стене которой давно уже следовало повесить записку:
'Играть с атомными бомбами в этой пещере строго воспрещается'!
Москва — Переделкино
