человек небедный и вполне состоятельный. Как тебе такая характеристика?
– А если он нас обманул…
– В каком смысле?
– Может, он женат.
– Ну и что? Это проблемы его супруги, а не наши. Я тоже замужем, но не собираюсь рассказывать мужу, где именно проведу сегодняшний вечер. Это мое личное дело. Я приехала на отдых и собираюсь поужинать на вилле в компании с симпатичным гостем, который тоже здесь отдыхает.
Жанна пожала плечами, не решаясь больше спорить.
– И не надевай свои очки, – посоветовала ей подруга, – иначе ты похожа на строгую школьную учительницу. Без очков же ты просто женщина-вамп.
– Я возьму их в сумочке, – решила Жанна, – я не могу совсем без очков.
– Нет, ты действительно полная дура. Тебя приглашает мужчина на ужин. Он хочет провести с нами время. А ты готова напялить на себя очки. Вместе с таким платьем? Ты когда-нибудь видела модель, выходящую на подиум в платье дорогого дизайнера и в очках? Ты испортишь весь образ.
– Разница только в том, что я не работаю моделью, – резонно возразила Жанна. Но очки решила убрать в сумочку.
К восьми часам вечера на площадках вокруг основного корпуса уже танцевали, гуляли и веселились несколько сотен человек. Подруги прошли мимо бара, направляясь к полуострову, где находились виллы. Туда вела длинная дорожка, освещаемая фонарями.
– Девушки, – раздался из толпы голос, обратившийся к ним по-русски, – куда вы идете? Не останетесь с нами?
Они оглянулись. Говоривший был не просто пьян. Он едва держался на ногах. Среднего роста, курносый, широколицый, с курчавыми светло-коричневыми волосами. Одетый в характерный спортивный костюм, незнакомец осоловевшим взглядом смотрел на обеих женщин.
– Иди проспись, – посоветовала ему Алевтина.
Они прошли дальше.
– Зачем ты ему ответила, – упрекнула ее Жанна, – нужно было промолчать. Может, мы не понимаем, что именно он говорит.
– Как же не понимаем, – Алевтина снова оглянулась, – они сразу видят, кто перед ними. Или ты думаешь, что мы похожи на местных?
– Все равно не нужно было ему отвечать, – упрямо возразила Жанна.
Они прошли к вилле Вицинского, когда на часах было уже десять минут девятого. Слева и справа находились двухэтажные строения.
– Четвертый номер – это слева или справа? – уточнила Жанна. – Что он тебе сказал?
– Я не помню, – призналась Алевтина, – но давай пойдем налево.
Пройдя по дорожке к зданию, они позвонили в закрытую дверь. Прислушались. Ни звука. Повсюду было темно.
– Наверное, мы ошиблись, – предположила Жанна. – Почему нет света?
– Может, он задернул занавески, – возразила Алевтина. – Давай позвоним еще раз.
Она снова нажала на кнопку. Наверху наконец осветилось окно. Кто-то неторопливо спустился вниз, открыл дверь. Перед ними стоял пожилой мужчина лет шестидесяти. Тщедушное тело, завернутое в роскошный темный, почти «троекуровский» халат. Густые седые волосы. «Парик», – подумала Жанна. Неизвестный взглянул на обеих женщин. У него были серые, глубоко посаженные глаза. Умные глаза.
– Ой, – испугалась Алевтина, – кажется, мы ошиблись. Сорри, – произнесла она по-английски.
– Я понимаю по-русски, – добродушно сообщил незнакомец, – вы, очевидно, из России?
– Нет, с Украины.
– Понятно. А какая вилла вам нужна?
– Четвертая.
– Она с другой стороны, – показал незнакомец, – а здесь живем мы с дочерью.
– Извините, – Алевтина толкнула в бок молчавшую Жанну, – мы просто ошиблись.
Жанна торопливо достала очки, но не успела их надеть, когда незнакомец закрыл дверь. Алевтина снова толкнула подругу:
– Ты идешь или нет? Что с тобой происходит? Увидала этого старичка и замерла, как будто окаменела.
– Я его где-то видела, – задумчиво произнесла Жанна, снимая очки, – такое странное ощущение дежавю. Как будто я его уже видела. Нужно было сразу достать очки.
– Тогда вспоминай скорее, где ты его видела, и идем быстрее. Может, он какой-нибудь известный артист или политик. Уже девятый час, – взглянула на часы Алевтина, – и вообще убери свои очки. Они никому не нужны. Ты же не собираешься сейчас читать тексты, написанные мелким шрифтом.
Они быстро прошли к противоположной вилле. На полуострове было десять двухэтажных строений, пять из них – с правой стороны. У этой виллы светились все окна. Была слышна музыка.
– Наконец, кажется, правильно, – удовлетворенно произнесла Алевтина, поднимая руку, чтобы позвонить.
Но дверь оказалась открытой. Они прошли через просторную гостиную к бассейну, рядом с которым уже стоял большой стол. Здесь находилось несколько человек. Увидев женщин, к ним шагнул Михаил Вицинский. Он был в элегантном легком костюме голубого цвета.
– Добрый вечер, уважаемые гостьи, – улыбнулся он обеим, поочередно целуя им руки, – спасибо, что пришли. Позвольте познакомить вас с моими соседями. Они живут на соседней вилле. Это господин Болтакул Ордалиев, бизнесмен из Астаны. Это его супруга, уважаемая госпожа Айша. Это их дети, Ескен и Амина.
Ордалиеву было лет пятьдесят. Это был широкоплечий полный господин с обвисшими щеками и тонкими усиками на округлом лице. Короткие ноги смотрелись немного комично на фоне его мощного торса. Но тонкая линия губ и упрямо выставленный вперед подбородок выдавали в нем человека с характером. Его супруга была немного моложе. Она сохраняла стройную фигуру совсем не азиатского типа. Несмотря на ясно выраженные монголоидные черты, в ней текла не только казахская кровь. Дочь пошла в мать, а сын – в отца. Обоим явно уже шел третий десяток. Дочь Амина была одета в очень короткое светлое платье. Ее брат был в джинсах и модном пуловере. Густые темные волосы, почти сросшиеся брови, волевой подбородок делали его похожим на молодого волка. Ескен очень внимательно посмотрел на Алевтину, протягивая ей руку. Очевидно, ему нравились женщины подобного типа, гораздо старше себя и в теле. Алевтина даже немного покраснела.
Выяснилось, что Вицинский вызвал официанта, чтобы тот мог их обслуживать, и заказал ужин в самом лучшем ресторане отеля «Папарацци». Креветки, которые им принесли из ресторана, были сочными и вкусными, а итальянское вино оказалось терпким и приятным на вкус. За столом они расселись так, что сам Михаил Вицинский оказался между двумя дамами, а с правой стороны от Алевтины сидел молодой Ескен Ордалиев, который любезно ухаживал за своей соседкой. Напротив разместились старшие Ордалиевы и их дочь. Дочь явно скучала. Ей не нравилось, что хозяин виллы и ее брат уделяют слишком много внимания обеим дамочкам, которые, на ее взгляд, были уже в «пожилом» возрасте. Ей было всего двадцать четыре, и в эти лета любая женщина старше тридцати кажется совсем не молодой.
Вицинский оказался приятным собеседником. Он вспоминал разные смешные истории, умело занимал гостей, вставлял нужные анекдоты. Жанна сидела несколько скованная, словно не реагируя на его слова, хотя он чаще всего обращался именно к ней. Наконец Алевтина не выдержала. Когда женщины поднялись, чтобы пройти в туалет, она спросила свою подругу:
– Что ты сидишь, как на похоронах? Что случилось? Если хочешь, поменяемся местами, и пусть за тобой ухаживает этот молодой казах. Он тебе больше нравится, чем Вицинский?
– У тебя одно на уме, – вздохнула Жанна, – ты лучше об этом не думай. Я все никак не могу забыть пожилого мужчину с соседней виллы. Где-то я его видела…
– Ну и хорошо. Видела так видела. Может, он работает вместе с тобой. Или живет на соседней улице в Киеве. Ну и ладно. Что ты об этом все время думаешь, такой вечер себе портишь…
– Нет, – возразила Жанна, – он не сосед и не коллега. Боюсь, что я видела его в нашей картотеке.
