– Ребята, а я с ним сплю! Мое влияние на него больше, чем вы думаете! Вот так вот! Учитывайте это при общении со мной.
Зазвонил телефон. Лена взяла трубку и выслушала короткое распоряжение.
– Зайдите, пожалуйста, – сказала она Игорю.
Кабинет Балясина был в несколько раз просторнее тесноватой приемной. Все здесь было добротно и солидно, но без излишней роскоши. Дубовые панели на стенах, длинный стол для совещаний, кожаные кресла вокруг него, дубовые стеклопакеты на окнах. Этот кабинет ничем не поражал, зато сразу настраивал на деловой лад. Не в последнюю очередь потому, что рассматривать здесь было практически нечего.
Хозяин кабинета был под стать его обстановке. Лет пятидесяти с небольшим, подтянутый, спортивный, не броско одетый. Он ничем не походил на большого начальника. У него было открытое лицо, коротко стриженые волосы, дружелюбный взгляд. Он производил хорошее впечатление и сразу располагал к себе, хотя в его движениях и была некоторая едва заметная суетливость, свойственная обычно людям что-то скрывающим. Впрочем, это могла быть также порывистость или же энергичность.
Он пригласил Игоря к столу для заседаний и сам сел напротив. Игорь объяснил это не демократичностью, а тем, что Николай Викторович не хочет, чтобы он видел разложенные у него на столе бумаги.
Затем Николай Викторович повторил то, что Игорь уже знал, – банку, президентом которого он является, нужен особняк для VIP-клиентов. Он готов сделать заказ на поиск Игорю Волкову. Особняк должен быть в центре, иметь презентабельный внешний вид, располагаться на первой линии домов тихой улицы. Игорь еще раз выслушал обо всех параметрах требуемого здания и убедился, что Мишечкин кое-что все- таки перепутал.
Встреча прошла успешно, и договор был подписан в кратчайшие сроки, что внушало уверенность в защищенности тыла. Далеко не все заказчики в практике Игоря Волкова изъявляли желание подписывать с ним договора. Некоторые заявляли, что их слово – закон, лишних бумаг они не любят, а деньги отдадут и так, когда работа будет выполнена.
– Неужели ты мне не веришь, старик? – говорили они, топыря толстые пальцы и пряча ухмылки в складках лоснящихся рож. – Да брось ты! Все будет зашибись!
В глазах у них плескалась хитрость, и становилось понятно, что ничего «зашибись» не будет. В лучшем случае, отдадут четвертую часть обещанного, сославшись на временные трудности, а то и вообще ничего не заплатят.
С такими Игорь старался не работать. Разве что совсем уж на безрыбье. Тогда он записывал все договоренности на диктофон и хранил на случай конфликта. Который, как правило, впоследствии и происходил – заказчик после выполнения работы говорил, что сумма комиссии для него непосильна, он не знал о расценках на рынке, даже его главные клерки столько не получают и вообще он не может так много заплатить, потому что партнеры его порвут.
Если предлагали половину, Игорь брал и уходил, дав себе зарок больше с этими людьми дел не иметь. От четверти же отказывался и отдавал диктофонные записи знакомым бандитам. Те получали весь долг сполна и половину отдавали Игорю. Как они это делали, он никогда не спрашивал, однако пару недель после этого оглядывался на улице и правую руку держал возле кармана, где в постоянной готовности лежал пневматический пистолет.
На этот раз все, кажется, было без подвоха, засад не предвиделось. Банк есть банк, что ни говори.
Он приступил к работе. В первую очередь следовало искать в переулках между Бульварным и Садовым, во вторую – между Садовым и Третьим транспортным. Как Игорь и ожидал, найти подходящий особняк оказалось не так просто. Предлагалось много старых халуп на второй и третьей линии, то есть, во дворах. Как правило, они не имели собственной территории и парковки. Проезжать к ним приходилось через низкие подворотни и проходные дворы, что само по себе было не очень приятно. Часто воняло стоявшими поблизости мусорными контейнерами, из-под которых на щербатый асфальт натекали мерзкого вида жирные лужи. Машины граждане бросали где попало. Казалось, здесь не хватает не только места, но даже и воздуха. Зато было тихо. Вернее, сначала казалось, что тихо. Шум улицы оставался снаружи квартала, но если кто-то лупил молотком по железу в углу двора, то этот звук доставал до пяток. Верещавшая автосигнализация прошивала уши навылет, а от работавшего перфоратора, казалось, начинали вибрировать зубы во рту. Так что тишина на самом деле была относительной.
Такие варианты Игорь отвергал с ходу, даже не заходя внутрь здания. Ясно, что никакой «вип» в эти курмыши не поедет, а банк, если он вдруг сойдет с ума и устроит здесь отделение, только потеряет лицо. Было жалко времени, потраченного на проезд до такого объекта. Но предложения от собственников ущербной недвижимости не иссякали. Они так расхваливали свои хибары, что по телефону невозможно было понять, что же они предлагают на самом деле. Оставалось только не ясно – если все так хорошо, то почему тогда так дешево и до сих пор не продано?
Он продолжал прочесывать переулки. Здесь бушевала строительная лихорадка, и Игорь всякий раз поражался ее размаху. Старые здания реконструировались. Пустующие участки земли лихорадочно застраивались. Ветхие строения азартно сносились, реставрировались, расширялись. Все «хаусы» и «билдинги» нагло скалились в небо новыми стеклянными крышами и мансардными окнами. Везде кишели темнолицые рабочие в оранжевых касках и кирзовых сапогах. Они с опаской и неприязнью поглядывали на Игоря, фотографировавшего заинтересовавшие его здания. Некоторые, думая, что он снимает их самих, кричали ему с акцентом:
– Не надо! – и махали руками.
Они боялись попасть в кадр и угодить затем, по их логике, в милицию.
– Уйди, чмо! – бормотал про себя Игорь и продолжал снимать.
Глядя на все эти стройки, он ловил себя на мысли, что даже и представить страшно, какая гигантская масса денег здесь отмывалась, легализовалась и прирастала в разы. В который уже раз Игорь задавал себе вопрос – почему не он является владельцем или совладельцем хотя бы одной такой стройки? И не находил на него ответа. Что-то он делал не так, а спросить, как надо, было не у кого, потому что среди его знакомых и приятелей не числилось ни одного такого собственника.
Поиски шли ни шатко, ни валко, хотя Игорь и старался изо всех сил. Каждую среду он встречался с Балясиным и отчитывался о всех найденных объектах, которые хотя бы частично подходили под заданные параметры. За неделю их набиралось шесть-семь.
Поначалу Игорь думал, что Балясин станет осматривать особняки самолично, но этого не произошло. Он не любил покидать свой кабинет. Наверное, боялся, что подстрелят или еще как обидят. Они все этого боятся. Игорь подумал, что, окажись он на месте Балясина, деньги того были бы ему не в радость, если бы он лишился возможности свободно ходить и ездить, куда захочет. Хотя передвижение по Москве и не содержало в себе ничего особенно приятного, Игорю важна была каждая дополнительная степень свободы. Балясин же, вероятно, не хотел никуда ходить, а денег его никто Игорю и не предлагал. Предложили бы – может, он тоже полюбил бы сидеть в тиши кабинета окнами во двор и слушать телефоны.
Балясин выслушивал описание каждого особняка, смотрел сделанные Игорем снимки и находил их расположение на карте Москвы. После чего отвергал.
Вместо того чтобы снизить требования, он расширял зону поиска. Теперь она простиралась от Садового до ТТК и захватывала главные проспекты примерно до середины их длины. Его устраивали Проспект Мира, Ленинградский, Ленинский, Кутузовский проспекты и некоторые другие.
Здесь уже встречались объекты получше, но до желаемого эталона и они недотягивали.
Балясин нервничал и торопил Игоря, говоря, что время поджимает. Тот удивлялся.
– Ведь я только начал.
– Мы до вас уже искали больше года, – обронил Балясин.
«Так вот оно что! – понял Игорь. – Они пробовали искать сами и обращались в агентства. И ничего путного найти не удалось». Это лишь подтвердило начавшую складываться у него уверенность, что задачу перед ним поставили весьма непростую. Веры в успех у него поубавилось, но активности он не снижал.
Как и раньше, он шерстил заданные районы дом за домом, а потом вычислял собственников подходящих зданий и интересовался, не хотят ли они их продать. Они не хотели, а то и вовсе отказывались разговаривать. Иногда собственники были законспирированы, как подпольщики.
