– Потому что расстрелять тебя придется, вот почему.
Игорь взорвался.
– Вы – больные сучьи дети! Придурки! Что вы все заладили – расстрелять да расстрелять! А отпустить – никак? Видно же, что я не мародер.
– Нет, не можем мы тебя отпустить. Ты дорогу знаешь, за тобой другие могут прийти.
– Да кому нужна ваша сраная просроченная тушенка?
– Нужна, не волнуйся. И не такая уж она сраная. Ты же, вот, с аппетитом ее ел?
– Потому что больше нечего.
– И у них нечего. В момент сметут.
– Так вы мне не верите?
– Может, и верим. Только это не имеет значения. Нельзя тебя отпускать, ты дорогу знаешь. И закончим на этом. Есть хочешь?
– Нет.
– Тогда спи. Завтра на рассвете – трибунал.
– Здесь бывают рассветы?
– Не умничай. В пять утра, значит.
Окошко захлопнулось, деды ушли. Игорь лег на топчан. Дело принимало скверный оборот. Когда-то он читал, что в ночь перед казнью положено вспоминать свою жизнь. Он стал вспоминать. Красивых воспоминаний почему-то не получилось. В голову лезла какая-то второстепенная фигня, которая сейчас казалась произошедшей и не с ним вовсе. К нему, к его сути, которую он всегда в себе ощущал, она не имела никакого отношения. Правильно пел один популярный певец: «Какая, в сущности, смешная вышла жизнь». У всех ли она смешная или только у него? Мало кому удается пройти по жизни с достоинством от начала до конца.
Игорь вспомнил про Митяя. Мог бы и выручить, вообще-то. Что ему стоит – один раз хорошенько повонять – и все. Но тот сказал, что помогать не будет. Бережет ресурсы, что ли? Или накапливает мощь для более важного дела? Впрочем, на него грех обижаться – один раз уже и так от цыган спас, хотя был не обязан. Странно, что это вообще произошло при его скверном характере. Игорь отломал ножку у табуретки и сунул ее под пиджак. Если старцы не наденут на него наручники, она послужит оружием.
С этими мыслями он и уснул.
28.
Проснулся Игорь от того, что где-то в тоннеле на дальних подступах к складу сработала сигнализация. Потом завыла сирена. Он слышал, как старцы выскочили из казармы и кинулись в оружейную комнату.
– Пулемет бери! – крикнул Вася.
Сирена смолкла. Игорь понял, что они ее отключили. Бряцая оружием, охранники побежали в тоннель и вскоре оттуда раздались длинные очереди.
Потом сигнализация сработала в тоннеле с другого конца и бежать туда было уже некому. Старцы попали в окружение, и исход боя был предрешен. К пулеметным очередям добавилась стрельба из автомата, потом грохнула граната и все стихло.
Вскоре раздался топот множества тяжелых ботинок. Игорю было слышно, как сбивают замки, а потом в склады загоняют дрезины. Он понял, что нападение было спланированным и хорошо организованным.
Сбили замок и на его камере, дверь распахнулась. На Игоря удивленно уставился невысокий усатый дядька с кувалдой в руках. Несколько секунд они смотрели друг на друга.
– Ты хто такий? – требовательно спросил дядька.
Игорь пожал плечами.
– Пленник.
Не спуская с Игоря глаз, тот крикнул вполоборота.
– Микола!
Вошел человек в дубленке без рукавов с пистолетом в руке.
– Чего, Захар?
– Вон, – сказал молотобоец, указывая на Игоря, – под замком здесь сидел.
Микола окинул Игоря подозрительным взглядом.
– Ты что тут делал?
– Расстрела ждал.
– За что?
– Они сказали, что я мародер.
Микола и Захар заулыбались.
– А ты, конечно, не мародер?
– Нет. Я просто мимо проходил и заглянул к ним на огонек.
Оба налетчика весело заржали, хотя Игорь не сказал ничего особенно смешного. Видно было, что это нервный смех, с которым выходит напряжение от недавней стрельбы.
– Свободен, – сказал Микола. – Можешь взять себе на дорогу консервов и проваливай.
– Я бы лучше взял спирта, – сказал Игорь.
– А что, у них и спирт есть? – удивился тот.
– Говорили, что есть.
– Ну-ка, показывай!
Игорь подобрал в дизельной свою канистру и повел их к цистерне со спиртом. Вокруг суетились живописные оборванцы – грузили на дрезины ящики с тушенкой.
– А кто вы? – спросил Игорь по пути.
– Гастарбайтеры, – ответил Микола.
– Так вы же вроде должны работать там? – Он ткнул пальцем вверх.
– Гастарбайтеры разные бывают, – сказал Микола. – Мы трудимся под землей.
– Смотрим, где что плохо лежит, – добавил со смешком Захар.
Микола смерил его тяжелым взглядом, и тот прикусил язык.
К Миколе подскочил один из его людей.
– Батька, там у середини зимно, – сказал он, – дай кожушка.
– С возвратом, – предупредил тот.
– Бля буду! – заверил просящий.
Микола снял дубленку и остался в странной одежде, походившей на застывшую вспененную краску. Она облегала его без единой складки. Цвет ее менялся от темно-зеленого до коричневого в зависимости от угла зрения.
Игорь повел их к неприметной двери в противоположном углу площадки. Захар осмотрел замок и шарахнул по нему кувалдой. Замок крякнул и открылся.
– А эти где? – спросил Игорь про старцев.
– Там лежат, – Микола небрежно махнул рукой на тоннель.
«Вот и закончилась их затянувшаяся служба», – подумал Игорь.
– А в плен нельзя было взять? – спросил он. Ему стало немного жаль старых отморозков, хоть те и собирались его расстрелять. Убогих всегда жаль.
– Мы предлагали, они не захотели.
– Надо было у них хоть ключи забрать.
– Ничего, мы и так обходимся, – добавил Захар.
Внутри каптерки стояла опломбированная небольшая цистерна, покрашенная серой краской. Рядом с краном висел объемистый ковшик.
Захар сорвал пломбу.
– Надо же, – удивился он, разглядывая ее, – эти евнухи даже не распечатали цистерну.
– Убогие, – сказал Микола, – что с них взять?
Захар подставил ковшик под кран и крутанул вентиль. Толстая прозрачная струя спирта ударила в дно. Полетели брызги, запахло алкоголем. Захар понюхал спирт в ковшике.
– Пахнет хорошо, – сказал он и протянул Игорю. – Сними пробу.
