ускользает от внимания Русина. Связь между сообщением о землетрясении в Гагре и беспокойством профессора Кречетова теперь кажется ему несомненной.
В вестибюле центрального корпуса Дома творчества прибывших встречает сестра-хозяйка и приглашает в кабинет директора. Директор очень вежлив, приветлив, но сдержан. Он знает, что сейчас предстоит самый драматический момент его деятельности — распределение комнат. Он уже не раз слезно просил делать это в Москве, но там тоже понимают, что сие такое, и не хотят «ущемлять» его прав.
С трепетом протягивает он руку к путевкам протиснувшегося к нему ближе всех полумаститого москвича, и сухощавое кавказское лицо его покрывается заметной бледностью.
Более четверти часа длится эта неприятнейшая процедура распределения комнат, и конечно же, никто не остается довольным. Даже тот полумаститый, которому досталась самая лучшая угловая в приморском корпусе на втором этаже. А Русин доволен. И не потому, что он тоже получил комнату в приморском корпусе (правда, на первом этаже и к тому же над котельной), а по той причине, что рядом с профессором Кречетовым.
Спустя еще полчаса удается устроить и Варю неподалеку от Дома творчества. Профессор очень доволен, а Варя просто в восторге — она ни разу еще не бывала в таких домах с отдельными комнатами и лоджиями, выходящими на море. В штормовую погоду брызги от волн иногда перелетают тут даже через высокий барьер.
— Нравится тебе? — спрашивает Варю Леонид Александрович, хотя и так видит, что ей все нравится.
— О, тут прекрасно! — восклицает Варя.
— Вот и будешь находиться у меня, сколько захочешь.
— Я бы и ночевала тут в лоджии…
— Нет, ночевать будешь на той квартире, которую мы сняли. А тут, как говорится, «не положено». А бояться тебе нечего. Мне твою хозяйку сам директор порекомендовал. Да и я за тебя вполне спокоен, раз тут, в Гагре, нет твоего неандертальца.
— Неандертальца? — удивляется Варя, но, вспомнив, что дядя называет так Вадима, густо краснеет. — Ну, почему вы так о нем, дядя Леня?
— Сам не знаю, — смеется Леонид Александрович. — Такое впечатление он на меня производит. А какого ты мнения об Алексее Русине?
— Не знаю даже… Очень уж серьезный какой-то…
— А тебе, значит, несерьезные больше нравятся?
— Ну, почему вы это решили, дядя Леня? — надувает губки Варя.
— По этому неандертальцу твоему… Ну ладно, ладно! — снова смеется Леонид Александрович. — Пошли на пляж! Смотри-ка, там уже почти все фантасты.
Из лоджии им видно, как Фрегатов, Семенов и Омегин раскладывают на пляжной гальке свои поролоновые матрасики.
— Уж очень они шумные, эти фантасты… — морщится Варя. — Не говорят по-человечески, а все спорят.
— Тебе, значит, скучно с ними?
— Да, не весело, — простодушно признается Варя. — Этот, Омегин, кажется, еще ничего… А остальные…
— Ну да, я так и знал, что Омегин тебе понравится, — усмехается Леонид Александрович.
— Почему же?
— У него есть что-то общее с твоим неандертальцем… Ну, все! Больше не буду. Даю слово! И пошли!..
Но в это время в их дверь раздается деликатный стук.
— Войдите! — кричит Леонид Александрович, почти не сомневаясь, что это Русин. Но в дверях показывается широкоплечий молодой человек в морском кителе.
— А, Виктор Тимофеевич! — весело восклицает Леонид Александрович. — Уже разыскали, значит? Ну и оперативность! Даже дорожную пыль не даете смыть…
— Да что вы, профессор…
— Ладно, ладно, шучу! С пылью еще успеется. А ты, Варя, не жди меня, иди сама, я задержусь немного. Вот познакомьтесь, — кивает он молодому человеку, — это моя племянница Варя. А этот богатырь — кандидат наук Виктор Тимофеевич Пронин.
— Ну, как у вас тут? — спрашивает он Виктора Тимофеевича, когда Варя уходит. — Экспериментировали вчера?
— Экспериментировали, Леонид Александрович. А как это вы догадались?
— А ко мне вы прямо со своего «Наутилуса»? — не отвечая, снова спрашивает его профессор.
— Да, с батискафа.
— Прямо к берегу на нем причалили?
— Да нет, он в открытом море, а сюда я на моторке. Вон к тем камням пришвартовался. Семен Михайлович послал меня узнать, когда вы…
— А я сейчас. Вот только ключ передам Варе.
— Но ведь вы же не отдохнули с дороги…
— У меня почти целый месяц впереди.
24
Корнелий с Вадимом прилетели на Кавказ самолетом на день раньше профессора Кречетова и поселились на окраине Старой Гагры. Им еще вчера удалось раздобыть моторную лодку, на которой они курсируют теперь вдоль пляжа Литфонда, держась на таком расстоянии, чтобы рассматривать его с помощью оптики. Этим занимается лично Корнелий, вооруженный мощным двенадцатикратным морским биноклем. Профессора Кречетова неоднократно видел он, когда тот приходил к Вариному отцу, не сомневается к тому же, что на пляже будет он в обществе Вари. Пока, однако, ни Вари, ни Леонида Александровича ему не удается обнаружить.
— Зря мы так рано… — ноет Вадим. — Да и не пойдут они на пляж сегодня. Устали, наверно, с дороги.
— Устали! — усмехается Корнелий. — Ты не видел разве, какой профессор здоровяк? Да и Варя не усидит, а одну он ее на море не отпустит.
— Но не видно же их нигде. Смотри, сколько народу на пляже — видать, вся писательская братия вывалила, а их все нет. Небось полно всяких литературных знаменитостей. Будут теперь вокруг Вари увиваться…
— Можешь не волноваться, знаменитостей пока что не видно. Во всяком случае, ни Федина, ни Симонова телескоп мой не обнаружил. Да и вообще знаменитости в эту пору сюда не ездят. Они сейчас в Дубултах или Коктебеле. Это уж я точно знаю. У них не тот возраст, чтобы отдыхать, а тем более творить тут что-нибудь в этом июльском пекле. Они сюда в сентябре или октябре…
— Ну, а те, что помоложе! Евтушенко, например?…
— Этот может. Вон, кстати, какой-то длинный парень, очень на него похожий.
— Брось разыгрывать!..
— Чего разыгрывать? Определенно, это он! Теперь как начнет читать Варе свои стихи! Что тогда в сравнении с ним ты со своими лошадиными остротами?
Вадим пытается вырвать у Корнелия бинокль, но глава корпорации так отталкивает его, что он чуть из лодки не вываливается.
— Да не лапай ты этот хрупкий инструмент, чертов буйвол! — ругается Корнелий. — Вон Варя в поле зрения. Спускается на пляж по лесенке. Сейчас и сам профессор должен появиться… Но нет, не видно что- то… Неужели она одна? Как же это он отпустил ее одну?…
— Дай же ты мне хоть на Варю-то посмотреть, — молит Вадим.
