никуда одну. А нам с Сидором нужно по одному очень важному делу…
И, одеваясь на ходу, они спешат к выходу с пляжа. Им везет — у самых ворот приморской территории Дома творчества стоит свободное такси.
— На вокзал! — бросает Русин шоферу, садясь с Сидором на заднее сиденье.
— А если он вооружен? — тревожно шепчет Омегин.
— Такой здоровяк — и испугался?
— Чего это ты решил, что я испугался?
— Ну, а если не испугался, то и не будем больше говорить об этом. Смотри лучше, туда ли едем.
— А ты думаешь, он туда метнется?
— Моторка в ту сторону пошла…
Как ни тихо разговаривают Русин с Омегиным, шофер все же слышит кое-что из их разговора, и это настораживает его. Он сбавляет скорость и начинает внимательно смотреть по сторонам. И вдруг останавливается возле майора, идущего по тротуару им навстречу.
— Ох, и хорошо, что я вас встретил, товарищ начальник! — бурно восклицает шофер, выскакивая из машины. — Подозрительные личности у меня в такси!
— Позволь, а ты кто? Откуда меня знаешь?
— Я Джанелидзе из второго таксомоторного. Был свидетелем по делу Григоряна.
— А, помню! Ну, а что за пассажиры у тебя?
— Очень подозрительные, товарищ начальник! Шепчутся о каком-то вооруженном нападении…
Майор, уже не слушая Джанелидзе, распахивает дверцу машины.
— Ваши документы!
— Мы без документов… Прямо с пляжа… — заикаясь, объясняет Сидор Омегин.
— Мы писатели из Дома творчества Литературного фонда, товарищ майор, — уточняет Алексей Русин.
— Не верьте им, товарищ начальник. Знаем мы таких писателей!..
— Ладно, Джанелидзе! Садись в машину и вези нас в управление. Там разберемся.
— Вот к чему приводит самодеятельность… — сокрушенно вздыхает Омегин.
В управлении, однако, все довольно быстро разъясняется. Туда как раз в это самое время звонит капитан Петров, и майор сразу же все выясняет. Выслушав потом Русина и Омегина, он просит Сидора показать ему на плане города тот дом, в котором скрылся вчера Корнелий Телушкин.
— Ну, вот и все. Спасибо вам, товарищи, за помощь, — благодарит он писателей. — Остальным мы сами с товарищем Петровым займемся. А вы извините нас за беспокойство.
36
Узнав об аресте Вадима, Варя падает в обморок. К счастью, вскоре появляется Леонид Александрович!
— Наконец-то! — с облегченным вздохом бросается к нему Алексей. — С Варей совсем плохо… Вызвали врача. А этих…
— Да, да, я все знаю. Но об этом после, а сейчас к Варе!
А Варя, вся в слезах, лежит на диване, уткнувшись лицом в подушку. Она не поворачивается ни на стук двери, ни на звук голоса дяди. Леонид Александрович осторожно садится с ней рядом и говорит очень тихо, почти шепотом:
— Ну успокойся же, Варюша. И скажи спасибо, что обнаружилось все это не слишком поздно. А к Вадиму, ты знаешь, у меня никогда не лежала душа. Я, правда, думал, что он всего лишь неандерталец по умственному своему развитию, а оказался…
— А я все равно ни за что не поверю, чтобы он что-нибудь украл… — всхлипывая, произносит Варя.
— А он и не украл. Он совершил более тяжкое преступление. Его арестовала не милиция, а государственная безопасность.
— Это правда? — вскакивает вдруг Варя. — Тогда это не он, а Корнелий!
— Успокойся, Варюша, работники госбезопасности во всем разберутся:
Корнелию устраивают засаду в том доме, возле которого видел его вчера Сидор Омегин. Но Телушкин долго не появляется. Оперативные работники государственной безопасности начинают уже сомневаться — тот ли это дом? А если тот, то, может быть, это и не запасная «база» Корнелия? Но даже в том случае, если это его «база», он все равно может не решиться прийти сюда.
Теперь, правда, ведется наблюдение и за вокзалом и за пригородными станциями. Установлено дежурство и на пароходной пристани. Группа оперативных работников послана даже на Адлерский аэродром. Но Телушкин может, конечно, отсидеться несколько дней в каком-нибудь укромном месте.
Капитан Петров надеется все же, что Корнелий непременно придет на свою запасную «базу» — он ведь бежал в одних плавках, и ему нужно же где-то переодеться. Владелец моторной лодки, которого допрашивал помощник капитана Петрова, оказался непричастным к корпорации Телушкина. Он случайно находился в тот момент возле пляжа Литфонда, и Корнелий совершенно неожиданно для него вынырнул из-под днища его лодки с правого борта. Он попросил пробуксировать его немного вдоль пляжа, а потом снова нырнул под лодку и смешался с многочисленными купальщиками.
На всякий случай капитан Петров ставит в известность о розыске Корнелия Телушкина пограничников и сообщает обо всех этих событиях своему начальнику майору Уралову.
К исходу первых суток с момента розыска Телушкика прилетает из Москвы и сам майор Уралов. Капитан Петров подробно докладывает ему обстановку.
— Значит, прямо-таки как в воду канул этот авантюрист? — спрашивает Уралов.
— Никуда из Гагры кануть он, однако, не мог, — убежденно заявляет капитан Петров.
— А на чем же зиждется подобное убеждение?
— Помните, я докладывал вам, товарищ майор, об агенте под кличкой «дядя Вася»? Взяли его вчера в Геленджике. На допросе этот «дядя» показал, что обещал Телушкину переправить его в Турцию, а затем и в Америку.
— И вы думаете, что Телушкин ждет, когда он выполнит это обещание?
— Во всяком случае, надеется. Вот этим-то и надо бы воспользоваться.
— А как?
— С помощью того же «дяди Васи». У него была договоренность с Корнелием в случае провала встретиться в Старой Гагре на квартире, известной лишь им. Сам Телушкин, видимо, не решается пока прийти туда. Это мы уже проверили, так как держим ту квартиру под наблюдением. Телушкин, наверно, тоже поглядывает на ее окна из какого-нибудь укромного местечка. Не рискнуть ли нам в связи с этим…
— Понимаю вашу мысль, товарищ капитан. Ну, а как «дядя Вася» — не подведет?
— Он совершенно деморализован, товарищ майор, и, по-моему, готов на все, чтобы только иметь возможность смягчить свою вину.
— Ну что ж, давайте тогда попробуем, — после некоторого раздумья соглашается майор.
Поздно вечером в тускло освещенном окне домика на окраине Старой Гагры появляется не очень выразительный профиль худощавого человека средних лет. Похоже, что он ищет что-то, поворачиваясь при этом так, что лицо его хорошо освещается настольной лампой. Потом он не торопясь раскладывает на столе какие-то бумаги.
А вокруг все тихо, лишь с соседней улицы доносятся приглушенные звуки музыки. И вдруг еле слышный стук в дверь. Значит, кто-то подошел к домику и настороженно прислушивается теперь у его входа.
Несколько секунд спустя слышится скрип открываемой двери. Свет из дома падает на ссутулившуюся фигуру человека в темном макинтоше.
— Наконец-то вы пожаловали, дорогой племянничек! — раздается неестественно радостный голос
