Тася упала на колени и стала биться о пол головой, а другой стражник содрал с нее юбку и сказал:
– Ладно, один ишевик можно взять натурой.
Через час «парчовые куртки» ушли, забрав долговую бумагу, и они сказали Тасе, что через два дня придут за оставшимися четырнадцатью ишевиками, и что если она не достанет этих ишевиков хоть у Бужвы из задницы, пусть пеняет на себя.
Тася забилась в подушку и горько-горько зарыдала: и так ее утром и нашел Шаваш, который принес ей жареную утку с кухни Андарза.
В утренний час Треножника Шаваш вышел от Таси и, пройдя два квартала, спустился в кабачок, именуемый «Золотой Кукиш». Это был кабачок в плохой части города, но достойный и тихий. Вот уже месяц в нем никого не убивали.
В кабачке трое играли в карты, и Шаваш присоединился к компании. Когда он раздавал карты, он вытащил из колоды туза, заложил его в рукав и вынимал смотря по обстоятельствам: от этого его игра шла довольно успешно.
Наконец в дальнем углу харчевни зашумела занавеска, хозяйка кинулась снимать сапоги посетителя.
– Ишь ты! Цыпленок сам на вертел пришел! – сказал хриплый голос.
Шаваш оглянулся: перед ним стоял разбойник по имени Свиной Глазок. Свиной Глазок был широк в кости и в пузе; волосы у него были черные, и он носил длинную бороду, заплетенную в две косички. Кулаки у него были как два чугунных горшка, ум свой он держал в кулаках, а души у него было на самом донышке. Он избавлял людей, подозреваемых в богатстве, от излишних забот, связанных с владением нечестно нажитым добром, и это он предлагал Шавашу быть мизинчиком в его шайке. Свиной Глазок чмокнул этак разок, и партнеров Шаваша сдуло, как при слове «облава».
Свиной Глазок повертел Шаваша, подергал шелковые штанишки и сказал:
– Этакое дерьмо да в таких штанах! Зачем явился?
– Я слыхал, – сказал Шаваш, – что вы, господин Свиной Глазок, послезавтра устраиваете пир в честь свадьбы племянницы: нельзя ли мне покушать на этом пиру?
– Нет у меня припасов кормить чужих рабов.
– Если у вас нет припасов, – промолвил Шаваш, почему бы вам, господин Свиной Глазок, не устроить свой пир за счет моего хозяина?
– А чего это ты заботишься о моих припасах? – насторожился Свиной Глазок.
Шаваш молча снял шелковую курточку и показал разбойнику свою спину: а спина у него была вся синяя от недавнего угощения, как овощ баклажан. Увидев, что с мальчонкой сделали в богатом доме, Свиной Глазок всплеснул руками. Всю его досаду на мальчишку, который его, Глазка, бросил, а к императорскому наставнику пошел, как рукой сняло.
Он подумал и сказал:
– Слишком жирный это кусок – дворец императорского наставника. Боюсь подавиться.
– А я и не предлагаю вам дворца господина Андарза, – возразил Шаваш. – Зачем я буду вам предлагать господина Андарза, если спину мне разрисовал домоправитель Амадия?
– Что же ты задумал? – сказал Свиной Глазок.
– А вот что, – ответил Шаваш. – Домоправитель Андарза, Амадия, на самом деле только по названию домоправитель, а всеми делами собственно домового хозяйства занимается начальник охраны Шан’гар. Что же до Амадии, то тот живет в маленьком домике через реку. Вокруг домика ограда, а внутри ограды, по документам, место, где императорский наставник пасет лошадей. Но вместо лошадей там стоят два красных сарая, а в них – станки, изобретенные Амадией, и сотня рабов на этих станках день и ночь ткут кружева. Господин Амадия в этих станках похоронил всю свою душу, и, как я уже сказал, живет там с женой и детьми и сотней рабочих. Мне доподлинно известно, что господин Амадия обманывает Андарза, продавая эти кружева, и держит в своей усадьбе великое богатство, украденное у бедняков и у хозяина. Завтра днем он выплачивает рабочим деньги, и сегодня вечером он должен их считать. Полагаю, что если украсть эти деньги, господин Амадия вряд ли сможет пожаловаться властям, ибо он превратил это место в завод вопреки строжайшим указам господина Нарая.
– Так-то оно так, – сказал разбойник, – но в заводике сто человек! Не кинутся ли они на нас?
– В том-то и дело, – возразил Шаваш, – что, наведайся мы в усадьбу господина Андарза, дворня, преданная хозяину, непременно кинулась бы на нас, будь мы даже Небесными Стражниками, что же касается рабов на заводе, то тут беспокоиться следует только об одном: как бы они не съели Амадию живьем раньше, чем он укажет нам сундуки и лари. Амадия помыкает народом, обкрадывает господина; только зная, как вы цените справедливость, я и решился предложить вам пойти на грабеж!
– Что за негодяй! – изумился разбойник, клянусь, что не остригу своих волос, пока не восстановлю справедливость и не отберу у него деньги!
Тогда Шаваш оглянулся вокруг и, заметив, что они со Свиным Глазком одни, сказал:
– Я слыхал, что в этих местах бывает новый судья Четвертого Округа Нан. Это человек с лисьим хвостом и волчьими зубами, и я боюсь, что, если меня показать твоей шайке, кто-нибудь из них проболтается с пьяных глаз, и от этого на нашу долю выпадут через Нана большие неприятности. Хочу поэтому устроить так, чтобы наша дружба осталась тайной. Из этого произойдет двойная выгода: мы сможем еще не раз наведаться в усадьбу, а добытое в этот раз разделим меж собой. Согласись, что когда одно и то же делят напополам, получается гораздо больше, чем когда одно и то же делят на двадцатерых.
«Экое разумное дитя», – восхитился про себя Свиной Глазок.
Тут Шаваш изложил свой план, а напоследок сказал:
– А сейчас мне нужно четырнадцать ишевиков. Тут один человек попал из-за меня в беду, и он пропадет без этих денег. Я хочу, чтоб этот человек остался цел, что бы ни случилось со мной ночью, а если все сойдет как надо, ты можешь забрать из моей доли двадцать ишевиков.
Свиной Глазок дал ему четырнадцать ишевиков.
Шаваш навестил хозяйку Таси. Он отдал ей золотые, и они объяснили Тасе, что делать, когда придут стражники. Провожая Шаваша, хозяйка сказала:
– Шаваш, на тебе лица нет! Как ты заполучил эти деньги?
Шаваш показал на часовню напротив: а на часовне, по указанию господина Нарая, был нарисован бог богатства в виде огромной свиньи, испражняющейся золотыми монетами:
– Как-как! Накакал!
И был таков.
Днем господин Андарз прибыл во дворец. Он застал государя в кабинете: тот, облокотившись на столик, слушал доклад советника Нарая. Со своими большими ореховыми глазами, с бровями, изогнутыми наподобие листа антурии, в голубой куртке, вышитой гуляющими павлинами, государь был прелестен.
Справа от него лежала печать для утверждения бумаг, которым суждено было стать указами, а слева – бронзовый нож для разрезания бумаг, которым это было не суждено. На столике, близ государя, Андарз заметил старинную «Книгу наставлений», – это была любимая книга Нарая, на которую Андарз написал вот уже три эпиграммы, но так и не прочел до конца.
Указ, который читал Нарай, запрещал торговлю с Осуей. Нарай кончил, и государь Варназд спросил, есть ли у Андарза возражения.
– Никаких, – сказал Андарз. – Почему бы господину Нараю не издать указ о том, чтобы небо выкрасили в желтый цвет?
– Потому что, – совершенно серьезно ответил Нарай, – это не дело чиновника – вмешиваться в распорядок движения звезд. Боги поддерживают строжайший порядок на небе, а чиновники должны поддерживать строжайший порядок на земле. Если солнце перестанет всходить и заходить в точно расчисленное время, погибнут люди и звери! Если товары перестанут продаваться по цене, указанной государством, погибнет государство! Посему не следует издавать указы о цвете неба и следует издавать указы о запрещении торговли!
Государь слушал Нарая с явным удовольствием, опираясь правой рукой на «Книгу Наставлений».
– Государь! – сказал Андарз. – Разумный правитель не подписывает невыполнимых указов! Если мы опубликуем этот указ, мы не сможем его осуществить! Если мы конфискуем богатства осуйских купцов, то
