производственный цех, поэтому она осталась дожидаться Алю в комнате 202, а я в сопровождении заведующей хозчастью отправилась в лабораторию.
– Замечательные духи выпускает «Шеридан», – начала я издалека, следуя за Алей по пустому коридору – но больно уж дорогие.
– А по мне так ничего особенного, и за что люди такие деньги отваливают? – пожала плечами Аля, сворачивая к лифту.
– А начальство у вас как? Не зверствует? – мы остановились, дожидаясь кабины.
– Мы от него далеко, – отмахнулась Аля.
– Ну, во главе мужик хоть или баба? – простая манера общения Али передалась мне мгновенно, вхождение в образ уборщицы не составило труда.
– Мужик, у нас мужик, молоденький совсем парнишка, средний сын хозяина всей фирмы Петера Шеридана, Андре Шеридан. Это ж у них семейное дело.
– Во как? – Я вошла в раскрывшиеся лифтовые двери. – Не знала, что «Шеридан» – фамилия. А на каком я этаже буду работать?
– На последнем – четвертом, там все лаборатории. Работы сразу скажу много, твое помещение самое большое, да коридор, лестница, туалет…
И мое сердце остановилось. Уборка общественного сортира ну никак не входила в мои творческие планы! Где ж я время возьму для расследования с таким-то количеством поломойной работы? Не-е-ет, мы так не договаривались!
На четвертом этаже не было паркетов и ковров, пол покрывал толстый дорогой светлый линолеум, дверей виднелось гораздо меньше, чем на первом, да и древесина была попроще. На стенах – ничего, видать здешние помещения не рассчитывались на пускание пыли в глаза посетителям и потенциальным партнерам. У второй двери от лифта мы остановились и Аля кивнула, заходи, мол, не стесняйся.
Прямо за порогом располагалась длинная вешалка, на крючках висели белые халаты. Облачившись, мы пошли дальше. Лаборатория оказалась здоровенным помещением с непомерно длинными столами, причудливым стеклянным оборудованием, стеллажами до потолка и спокойными, неторопливыми людьми в белых халатах.
– Вот, – кивнула Аля, – твое королевство. Пробирки тут всякие спаси бог тебя трогать, это лаборантское дело, а вот полы твои.
– Угу… – только и смогла прогудеть я, пытаясь разглядеть туманные границы помещения. Да уж, вот тебе и кабинет химии…
Ободряюще улыбнувшись на прощание, Аля ушла.
– Уберите попозже! – не поворачивая головы в мою сторону, произнесла молодая девушка в толстых очках. – Неужели не видите, что сейчас идет сложный технологический процесс!
– Ради бога, – буркнула я, сняла халат и погремела тачкой в коридор. Тяжела трудовая жизнь уборщицы, всяк барин зуботычину дать может.
Глава седьмая: Уборка началась
Туалет, который мне предстояло мыть, оказался мужским! Минут двадцать я топталась у входа, желая удостовериться, что там никого нет. Разумеется, я не горела желанием наводить глянец на писсуары, но надо же было налить в ведро воды и симулировать уборку. Убедившись, что в туалете действительно никого нет, столько времени навряд ли можно справлять свои надобности, я вошла внутрь. Для удобства уборщицы создали прямо таки все условия: специальная плоская ванночка, куда ставить ведро, специальный кран. Пока вода наливалась, я осматривала сортирные апартаменты. С размахом, с размахом… Из под двери дальней кабинки что-то торчало. Ну, я и пошла поглядеть, что там за мусор на моей территории? «Мусором» оказались шикарные мужские штиблеты, чуть выше виднелись черные носки и края брюк.
– Эй, – откашлялась я, – уборка!
Штиблеты не отреагировали, и вообще, они вели себя странно – вернее никак не вели, да и высовывались из-под двери как-то неестественно. Замирая от нехорошего предчувствия, я опустилась на колени и заглянула в щель. Молодой человек в черном костюме, ослепительно-белой рубашке и бордовом галстуке, в крайне неудобной позе развалился на унитазе. Белки его широко открытых глаз были ярко- красного цвета, а на губах все еще пузырилась желто-бурая пена. Вода перелилась через край и забарабанила по дну ванночки. Я поднялась на ноги, на цыпочках подошла к крану, закрыла вентиль, взяла ведро и выглянула в коридор. Никого. Стараясь не особо греметь тачкой, я понеслась в другой конец коридора, не обращая внимания, как из наполненного до краев ведра выплескивается вода.
Финишировав у высокого, почти до самого потолка окна, я перевела дух. В окне виднелась большая асфальтированная территория и длинное двухэтажное здание с трубами. Отдышавшись, я постаралась мыслить стройно и логично. Поднимать шум и орать о своей находке я не собиралась, пока меня будут спрашивать-допрашивать, уйдет куча времени, да и запоминаться тут всем и каждому «той самой уборщицей, обнаружившей труп», было не в моих интересах. Лучше всего мои мозги работали в процессе какого-нибудь действия, поэтому я покопалась в отделении с яркими бутылочками моющих средств, вытащила что-то антибактериальное с изображением гигантского погибшего микроба на этикетке и густая синяя струйка щедро полилась в ведро. Итак, не проработав и пяти минут, я наткнулась на первый труп. Интересно, отчего у бедного покойника такие красные глаза и пена столь неприятная на вид?.. От раздумий меня отвлек тихий свистящий звук – оказалось, я вылила в ведро все средство.
В противоположном конце коридора показался невысокий молодой мужчина в светло-сером костюме. Он бодро шел к туалету. Я собралась уже нырять в темный коридорный переулок, тянувшийся от меня по правую сторону, как вдруг мужчина поскользнулся и, размахивая в воздухе ногами, словно исполняя какой- то причудливый балетный номер, звезданулся навзничь. Мне сделалось очень стыдно за пролитую на линолеум воду, и я поспешила убраться вместе со своей тачкой в темный коридорчик.
Свернув за угол, я оказалась практически в аналогичном коридоре, где минуту назад раскрошился господин в светлом костюме. Здесь тоже не мешало разведать обстановку. Поболтав синтетической шваброй в ведре, я принялась размазывать пенную воду по линолеуму, особое внимание уделяя участкам у дверей кабинетов. Толи двери были толстыми, толи люди тут работали тихие, но подслушать что-нибудь важное и полезное не удалось.
Изгваздав весь пол концентрированным раствором антибактериального средства, я хотела, было, отправиться на свою территорию, надеясь, что господин уполз и можно будет вытереть воду с линолеума, но совесть громко заявила о себе: «Нельзя усеивать покалеченными сотрудниками липкие и мокрые коридорные полы в первый же день трудовой вахты!» Делать нечего, пришлось идти в ближайший туалет, менять воду и лихорадочно драить палубу, досадуя на попусту растраченное время.
Завершив уборку на чужой территории, я пошла к себе. Выглянув из-за угла, обозрела перспективу: слава богу, бедный господин не валялся, распластавшись, лужи крови тоже не виднелось, посему я быстренько вытерла остатки воды и снова полезла в лабораторию. Как только я напялила белый халат и застегнула все пуговицы, как передо мной возникла все та же девица с толстыми очками на носу и проскрежетала:
– Вы что тут, первый день?
– Ага, – я поправила сползший на глаза платок. – А что?
– Странно, что вас не проинструктировали, касательно графика уборки в лаборатории!
Я молчала.
– Вы обязаны убирать у нас лишь два раза – в обед и вечером, после нашей работы! Вы не должны мешать в остальное время!
Я крепилась.
– Вам все понятно? – сквозь свои непомерные очки со стеклами в четыре слоя, она смотрела на меня как на членистоногое, лишенное разума.
Я молча кивнула, опасаясь раскрыть рот (вдруг оттуда вылетит плохая птичка?) и стала расстегивать халат.
Выйдя из лаборатории, я призадумалась, чем бы заняться? Идти драить туалет, огибая шваброй ноги трупа, не хотелось, натирать коридорный линолеум как-то тоже не особо… Внезапно со стороны лестничного пролета возник деловитый Влад собственной персоной.
