Алла быстро и, будто бы без интереса пролистала паспорта и убрала их в свой стол.
– А-а-а-а… – затянула, было, ноту протеста Тая.
– Не волнуйтесь, девочки, у меня документы будут в целости и сохранности, как в сейфе.
Вот это-то и беспокоило. Кажется, у всех проституток, вывозимых за границу на работу «официантками» первым делом отбирают паспорта? Нам очень хотелось надеяться, что поедем мы именно в подмосковный пансионат, а не прямиком в какой-нибудь Ливан.
– Алла Геннадиевна, – произнес чей-то голос, – машина у входа.
Я обернулась, глянуть, кто там пришел, и чуть со стула не свалилась. В кабинет заглядывал охранник Толик из элитного дома Величковских.
Глава двадцать девятая
Судя по тому, как Тайка застыла, как уставилась в окно, с небывалым интересом разглядывая фасад дома напротив, она тоже узнала охранника.
– Идемте, девочки, идемте, – заторопила нас Алла Г.
В надежде, что Толик нас не узнает, мы взяли сумки и двинули вперед. Толик не обратил на нас ровным счетом никакого внимания, и это было добрым знаком. Идя вслед за спиною Толика, и разглядывая светло- серую ткань костюма, я чувствовала, как шевелятся волосы на моей буйной головушке. «Что он-то тут делает?.. Или… а может… он и есть убийца?!..» Мне так сильно расхотелось куда-то ехать, что словами цензурными не передать. Рядом вышагивала Тайка деревянной походкой «Буратины-обыкновенного» и лихорадочно лохматила челку, стараясь, чтобы она прикрывала лицо сверху, пышные пряди по бокам, а высокий ворот свитера снизу. Вспомнив, что в сумочках у нас имеются солнцезащитные очки, я сунула руку в баульчик, выключила по ходу диктофон и вытащила очки. Таиска заметила мой маневр и тут же повторила его.
У крыльца нас поджидала довольно скверная иномарка песочного цвета. Неужто до сих пор на приличную машину не заработали? Или они у них одноразовые, как бельё «неделька»? Нас определили на заднее сидение, Алла Г. уселась впереди, Толик, соответственно, за руль и мы поехали. Чтобы публике не было скучно, он врубил кассету с каким-то блатными песнями. Под: «А он был вором и уехал от меня, а я осталась страсть свою храня», мы ехали часа два, и я уже не сомневалась, что вскоре покажутся минареты и невольничьи рынки. Но показался какой-то невероятный район с только что отстроенными особняками под старинные имения и высотками небывалой красоты. Этот райский уголок еще не был заселен и казался лишь декорацией к какому-то грандиозному спектаклю. И я прямо увидела, как все тут в скором времени оживет, засияет огнями витрин, вспыхнут разноцветные окна домов, заблестят бока роскошных иномарок и зазвучат выстрелы, отдаленные взрывы… Что ни говори, а весела и коротка жизнь простого миллионера на Руси.
Невероятный район остался позади, мы выехали на шоссе, уходящее куда-то в лес. Я совсем приуныла, но вспомнила, что пансионат загородный, а следовательно, лес должен быть. Тайка сидела истуканом и даже не вертела головой, что означало крайнюю степень подавленности и покорности судьбе. «Ничего, подруга, – послала я сообщение на мозговой пейджер Тайски, – как только увидим название этого заведения, сразу же позвоним Шведову, пускай присылает нам мотострелковый взвод охраны». Но сообщение вряд ли достигло абонента, пейджер не был отключен, просто абонент находился в коме. Отчего ты, Господи, создал нас такими трусливыми? Ведь есть же отчаянные барышни, которые ничего не боятся, ни бандитов, ни террористов, ни подмосковных пансионатов, и все у них получается в лучшем виде и без сердечных приступов через каждые пятнадцать минут.
Наконец мы подъехали к воротам, к сожалению, я не заметила никакой вывески, и устремились на территорию, как я могла предположить, пансионата. Территория оказалась о-го-го! Ехали минут пятнадцать, но никаких зданий или корпусов все еще не показывалось, одни деревья! Вот уж летом тут, наверное, красотища: тихо, зелено, очаровательно. Здесь надо бы гулять по тропинкам, писать стихи, пить холодное красное вино, а не ездить на расследования всяких афер с летальными исходами. Мда-с, тоска, достопочтенные господа и дамы…
Показалось здание, выстроенное в моем любимом архитектурном стиле коммунистической эпохи. Я зачем-то быстренько пересчитала этажи: кажется, восемь. Музыкальная шкатулка с блатными песняками остановилась у здоровенной мраморной платформы с лестничным маршем, обозначавшим, по всей видимости, крыльцо, и мы получили команду на выход. Не без тихой радости я выбралась наружу. Алла Г. что-то нам говорила, но я никак не могла разобрать, что именно, в ушах вовсю гремел «Владимирский централ». Читая по губам, я догадалась, что она просит нас следовать за нею, будем селиться в номер. Мы потопали к лестнице. Да-а-а-а, совершенно бесполезную «платформу» запупырили с размахом, были бы архитекторы скромнее, то из сэкономленного мрамора можно было бы построить двухэтажный домик для персонала и еще бы осталось на пару комфортабельных собачьих будок. Ни у кого бы не было мраморных собачьих будок, а у них были бы… глупые люди, что тут говорить.
При входе мы, наконец-то, узрели вожделенное, большую такую солидную вывеску: «Дом отдыха Планерное». Мы с Тайкой одновременно вперили взоры в эту надпись, запечатлевая ее в сознании навсегда.
Мы вошли в просторный вестибюль, уставленный деревянными кадками с растительностью, и Алла подвела нас к застекленной конторке.
– Это наши девочки новенькие, – пропела она молодому парню с настороженными глазами, – сейчас устрою их и спущусь к вам.
Парень кивнул.
Мы вошли в лифтовую кабину и поднялись на шестой этаж. Оставив нас у двери 610 номера, Алла Геннадиевна поспешила «к дежурной за ключиками».
– Как мы отсюда выбираться будем, ума не приложу, – тихонько проворчала Тайка, – это вообще хоть Подмосковье? Или уже какое-нибудь Подленинградье?
– Подпетроградье уж тогда, – вздохнула я. – Конечно же, Подмосковье. «Планерное» – такая станция метро даже имеется. А самим выбираться отсюда будет сложновато, только на одной территории этого дома отдыха можно без проблем заблудиться.
В конце коридора возникла Алла, и мы смолкли.
– Ну, девочки, с новосельем! – она помахала ключом с пристегнутой к нему деревянной «грушей».
Номер оказался очень симпатичным, даже лучше, чем в «Космосе», здесь, по крайней мере, было две комнаты. Та, что побольше изображала зал: древнейшая мебельная стенка с пятью тусклыми стаканами, горкой тарелок и стеклянным графином, телевизор на тумбочке, полированный столик, диван, два кресла. В комнате поменьше располагалась двуспальная кровать (ну почему нас все время селят в номера с двуспальной кроватью?!), две тумбочки и куцый коврик на полу. А санузел! Просто комната отдыха, а не санузел: большая, человеческая ванная с полиэтиленовой занавеской, раковина, над раковиной полочка с длинным узким зеркальцем, и унитаз с весело и беспрерывно льющейся водичкой.
– Располагайтесь, девочки, я зайду за вами через час, пойдем, покушаем, выпьем кофейку или лучше по бокальчику вина.
– Конечно, – растянули мы губки в подобия улыбок.
Она вышла, и Тайка тут же заперла дверь на ключ.
Особо располагаться мы не стали, неизвестно, когда нам придется делать отсюда ноги, а новые вещи с новой косметикой мы бы не бросили, даже если бы пришлось спускаться из окна шестого этажа по простыням.
– Давай-ка переоденем свитера, – предложила Тая, поправляя макияж, – не надо выпадать из образа.
– И ботинки? – расстроилась я.
– Нет уж, только свитера!
Переоблачившись, мы подкрутили кудри, как следует облились парфюмом, присели в кресла и принялись грустить.
– Сена, ну чего мы сидим, как на витрине? – Тайка затушила окурок в пепельнице. – Давай осмотрим прилегающую территорию, на всякий случай выберем пути отступления.
И то верно. Оба окна выходили в парк (сквер? лес?), внизу виднелся газончик и асфальтированная дорожка. Так себе путь отступления, я бы сказала. В коридор не полезли, решив осмотреть округу по пути к
