и отсортируй.
Тая тихо икнула, и я наступила ей на ногу. Рука с диктофоном слегка затекла. Мне даже думать не хотелось, о том, что эти две благородные особы захотят внезапно в туалет… а тут мы подпираем собою двери. С диктофоном.
– Переезжать будем?
– Разумеется!
– Жаль, такое место удобное.
– Что поделать, ты все испортила. Да, от Шведовой тоже не мешало бы избавиться.
– Но почему? Она очень полезна, практически незаменима.
– Нам не нужны незаменимые, она слишком много знает и в последнее время не внушает мне доверия. Слишком самостоятельная да скрытная стала.
– Жаль, я к Алисочке привыкла.
Вскоре голоса стали удаляться. Они вышли. Мы, обалдев от услышанного, молча смотрели друг на друга.
– Кем Алиса приходится Шведову? – почти беззвучно произнесли Тайкины губы. – Однофамилицей?
– Узнаем, спросим. Надо уходить отсюда поскорее.
А вот теперь дверь оказалась заперта.
Глава тридцать вторая
Милые женщины, желавшие убирать всех направо и налево, закрыли нас на ключ. Нас и наше ворованное вино. И теперь уже ценную диктофонную запись. Дать в сердцах по голове Таисии бутылкой «Изабеллы» – не являлось достойным выходом из сложившейся ситуации, хотя вариант тоже не плохой. В конце концов, если бы ей не приспичило напиться, мы бы не услышали и не записали столько важного, с другой стороны – не стояли бы сейчас в темном коридоре у запертой двери, остолбенев от ужаса.
– Что теперь делать? – прошептала подруга. – Сена, что делать, а?
– Тая, откуда же мне знать?
– Давай Шведову позвоним.
– И чего скажем? Он же не супермен, Шведов не прилетит к нам в синем трико и плаще, и не вынесет на руках из окна…
– Окно! – воскликнула Тайка.
– Тише, не голоси, еще услышит кто. Ты хочешь сказать, что мы сейчас станем суперменшами и вылетим в небо с шестого этажа? Головой в асфальт, Таечка, головой в асфальт.
– Сена, иди сюда, – Тайка одернула занавеску в коврово-кресельной комнате. – Здесь есть длинный балкон, к нему примыкает балкон соседнего номера, можно перелезть туда, пройти через номер и выйти в коридор.
– Тая, ты что, серьезно полагаешь, что я на высоте шестого этажа буду через балконы лазить? Не то чтобы я высоты боялась… я просто даже представить себе такой аттракцион не решаюсь!
– У нас выхода другого нет, – Таисья старательно крутила ручки балконной двери.
– Мы даже не знаем, кто там живет, – вяло упиралась я. – Тай, я не полезу и не мечтай.
– А что ты предлагаешь? – она распахнула дверь, и в номер ворвался холодный, сырой ветерок.
– Можно спрятаться где-нибудь здесь за кресло или диван, а утром, когда все придут завтракать, вылезти, будто мы пришли с народом.
– Сена, у нас на лицах три тонны косметики, к утру мы будем выглядеть неописуемо. Или ты думаешь, мы всю ночь посидим за диваном, не сомкнув глаз? Мы обязательно уснем, тушь потечет, тени размажутся, и вылезем из-за дивана как два вурдалака. Если Алла и эта вторая тетка хотя бы мысль допустят, что мы тут ночевали и слышали их разговор, они удавят нас в тот же миг, не станут и пары дней выжидать. Идем, идем.
И она поволокла меня, растерянную и упирающуюся, на балкон. На страшный, жестокий балкон. Затем аккуратно задернула шторы, прикрыла дверь поплотнее, чтобы следы нашей деятельности не бросались в глаза. Окна соседнего номера были темны, наверное, тамошний обитатель крепко спал. Ничего, вскорости безмятежному храпуну придется проснуться и заорать от неожиданности.
– Тая, – приводила я последние спасительные доводы, – кто бы там ни был, он обязательно закричит, когда мы полезем в комнату с балкона.
– Ничего, – подруга вовсю примерялась к перилам, – я ему подушку на лицо положу и придушу слегка. Если надо, совсем задавлю. Будет тихо, не волнуйся.
Хорошенькое дело! У меня даже слов не нашлось, да и что душеспасительного можно сказать такой хладнокровной убийце?
– Дай сюда, – Тайка выхватила из моих рук сумку с торчащими из нее бутылочными горлышками, аккуратно перегнулась через двойные перила нашего и не нашего балконов и опустила ее на пол соседней территории. – Вперед, трусло несчастное, полезай первой, я тебя подстрахую.
– Я не могу-у-у-у! Я сразу вниз катапультирую…
– Катапультируют вверх. Полезай, горемыка, пока нас никто не заметил и шум не поднял. Ну что тут такого страшного? Залезаешь сюда, потому ногу туда, потом через вон то и ты там! Хорошо, отойди, я первая полезу, потом тебе руку подам.
Все у Тайки получилось складно и ловко. Еще бы, она же в школе спортом занималась, куда мне до нее.
– Давай, Сена, давай! Ты же видишь, ничего страшного нет!
Я зажмурилась и полезла на перила.
– Глаза открой, дурилка!
Едва ли не за шиворот, Тая перетащила меня на соседний балкон. Сердце мое перепугано колотилось где-то в области затылка, ножки подгибались вареными макаронинами, ледяные ручки тряслись. Мне бы валокординчика грамм сто пятьдесят…
– Ну, вот, все хорошо, все позади, – приводила меня в чувство подруга, – теперь через номер на свободу.
Угу, оставляя позади трупы невинно умерщвленных… Таисия, тем временем, обследовала чужое сонное окно, заглядывая в комнату, но шторы были задернуты. Тогда она попыталась тихонечко отворить балконную дверь. Ага, сейчас прямо, не август месяц на дворе, все окна-двери заперты, задраены… Вот так и будем тут стоять до утра, вроде вышли покурить, а дверь захлопнулась… изнутри… сами не знаем, как очутились на чужом балконе, мы лунатики, гражданин начальник…
Тая тихонько ругалась сквозь сжатые зубы и пыталась хоть как-то взломать дверь.
– Может стекло выбить? – в отчаянии прошептала она.
– Сюда весь дом отдыха сбежится – на такой-то грохот в ночной тиши.
– Тогда одно остается: постучать и попросить, чтобы впустили.
– Тай, а если там Алла Г. живет или эта… вторая?
– Ну, что ж поделать, будем действовать по ситуации.
Костяшками пальцев Таисья принялась барабанить в дверное стекло.
– А если там вообще никто не живет? – пискнула я, переминаясь с ноги на ногу, холодновато все-таки было в одних брючках и декольтированном свитерке.
– Тогда и будем думать. Сейчас на дворе, кажется, минус десять, не меньше, так что соображать будем в ускоренном режиме, иначе к утру околеем к чертям собачим.
Шторы заколыхались. На всякий случай, я отошла обратно к перилам, морально готовясь к отступлению. В приоткрывшейся щели занавесок возникла бледная морда Ксюши. Господи, Ты есть, Ты есть!
– Открой, Ксюша, открой нам дверь! – зашипела Тая, бурно жестикулируя.
Она в прострации таращилась на нас и не двигалась.
– Открой! Открой стервь ты эдакая!
Навряд ли Ксюша слышала Таю, но видеть-то она ее видела, а жесты подруги были более чем красноречивы. Наконец эта мокрица вышла из ступора и… скрылась из вида.
– Дрянь, дрянь такая! – тихонько завывала Тайка, едва не колотясь головой о балконную дверь. –
