экономики Ирака. Он был в очень тяжелом состоянии. Мы отвезли его в Басру. Я знал, что у нас одинаковые группы крови. Очень редкие группы. У обоих была четвертая. И поэтому я отдал свою кровь аль-Рашиди. Это его тогда и спасло.
– Правильно, – с удовлетворенным видом кивнул Богданов, – а через некоторое время он стал послом Ирака в Англии и затем в Швейцарии.
– Возможно. Об этом я уже не знаю. Он остался жив, и мы с ним подружились. Мы с женой часто бывали у них дома.
Богданов взглянул на Солнцева. Фархад заметил этот быстрый взгляд. Кажется, история с ранением аль-Рашиди интересовала их более всего.
– Вы встречались с его женой и детьми? – уточнил Богданов.
– Конечно, встречались. Должен вам сказать, что те картинки, которые вы видите по телевизору, не всегда соответствуют действительности. При Саддаме Хусейне Ирак был светским и развитым государством. Я не скажу, что демократическим. Это было бы неправдой. Но светским. Алкоголь продавался повсюду в магазинах, работали бары и рестораны. А женщины и девушки носили джинсы, мини-юбки, открытые платья и ходили без паранджи. Встречались пожилые женщины, которые носили платки, но, в общем, там было свободно. Именно в этом вопросе. Поэтому мы часто общались с семьей Фаруха аль-Рашиди, встречались с ними в ресторанах и клубах. У него была очень приятная супруга. И прекрасные дочери. Две дочери.
– У него был еще сын, – напомнил Богданов.
– Правильно. Но мы видели его не так часто. Он приехал сразу после ранения отца. Парню было двадцать четыре года, и он как раз за два года до этого окончил Оксфорд. Отец очень гордился сыном, мальчик окончил престижное учебное заведение с высокими баллами, и ему предложили остаться на работе в Великобритании. Кажется, он был физик или химик, что-то в этом роде. Очень вежливый молодой человек. Хотя почему молодой. Ему было тогда двадцать четыре, а мне только двадцать шесть. Небольшая разница. Но из-за того, что я дружил с его отцом и был руководителем проекта, он называл меня на «вы». Кроме того, я спас его отца, вытащив из разбитой машины и отдав ему свою кровь. Поэтому он так уважительно ко мне и относился. И еще один фактор, но это уже чисто личное. Все иракцы ко мне относились несколько иначе, чем к остальным членам нашей делегации.
Богданов снова взглянул на Солнцева, и тот кивнул, подтверждая эти слова.
– Из-за вашей фамилии, – понял Богданов.
– Конечно. Мой дед был священнослужителем, которого расстреляли в тридцать седьмом. Мир-Джафар Сеидов. Мой отец Мир-Касум Сеидов был историком, преподавал в университете, а я считаюсь представителем семьи Сеидовых, то есть «сеидов», потомков самого пророка Мухаммеда. Наша семья из Агдама, это в Карабахе, там было селение Сеидли, откуда пошли семьи Мусави и Сеидовых. Моя фамилия сразу привлекает внимание в любом мусульманском государстве, ведь «сеиды» – это потомки самого пророка, члены одной большой семьи.
– Очевидно, это сыграло роль, когда выбирали, кого послать в качестве руководителя проекта в Ирак, – заметил Богданов.
– Абсолютно не играло, – возразил Фархад. – Это в Ираке я был представителем семьи «сеидов». А в тогдашнем Азербайджане я был всего лишь молодым ученым, который должен был на практике проверить свои научные изыскания. Моя фамилия и мой расстрелянный дед скорее играли против меня, чем за меня. Но учтите, что даже тогда не так много было желающих отправляться в воюющий Ирак. Все выбирали гораздо более спокойные арабские страны, где можно было заработать себе на «Волгу» и привезти домой валюту. А мне было интересно прежде всего проверить обоснованность моих теоретических изысканий на практике. И поэтому отправили меня.
– Вы много раз встречались с ним?
– Вы имеете в виду самого Фаруха или его сына?
– Нет, я спрашиваю про его сына.
– Первые полтора месяца он жил в доме своего отца и каждый день навещал его в больнице. Пока отец не выписался. Должен сказать, что уважение и любовь к родителям – отличительные качества лучших семей Багдада. Слово отца считалось непререкаемым законом, а к матерям там относились как к святым, с особым почитанием.
– Потом младший аль-Рашиди вернулся в Лондон?
– Да, вернулся. Но он приезжал еще два или три раза, пока я был в Ираке. И каждый раз отец с гордостью рассказывал мне об успехах своего сына.
– Вы знали, что Фарух аль-Рашиди умер четыре года назад?
– Нет, не знал. Как он умер?
– В своем доме в Базеле. Ему было шестьдесят восемь.
– Я не знал. Жаль, он был очень неплохим человеком. Но, наверное, после падения режима Саддама Хусейна ему пришлось эмигрировать. Ведь при Саддаме он был высокопоставленным чиновником.
– Верно. Он был послом в Швейцарии, а затем специальным посланником. Когда в 2003 году американцы вошли в Багдад, аль-Рашиди находился в Испании. Потом он переехал в Базель в свой дом, который купил, когда работал там послом. Через год он умер.
– А его семья?
– Поэтому он и умер, – пояснил Богданов, – во время одной из бомбардировок города американскими ракетами одна из них попала в дом аль-Рашиди. Там находились его супруга, двое его дочерей, его зять и двое внуков. Все погибли.
Сеидов нахмурился. Что-то хотел сказать, но неожиданно поперхнулся и начал кашлять. Солнцев поднялся и принес ему стакан воды. Фархад поблагодарил и, выпив воду, поставил пустой стакан на столик перед собой.
– Какое варварство, – пробормотал он. – Вот так заканчиваются все войны. Сначала говорят об идеалах, потом идут воевать за нефть, а заканчивают бомбежками женщин и детей. Какой кошмар. Представляю, как ему было плохо. Наверное, это была случайная ракета, хотя все равно это такая трагедия.
– Нет, – спокойно возразил Богданов. – Ракета была не случайной. Это был рассчитанный и хорошо продуманный удар именно по дому аль-Рашиди.
– Что вы такое говорите? – даже испугался Сеидов. – Как это продуманный? Американцы хотели убить его внуков? Что вы сейчас сказали?
– Американцы метили точно в его дом, – так же спокойно повторил Богданов, – и у них были для этого все основания.
Фархад снова хотел что-то сказать и снова поперхнулся. На этот раз Солнцев не стал приносить ему воды. Он поднялся и несколько раз несильно ударил гостя по спине. Сеидов поблагодарил его кивком.
– Объясните, – выдавил он с трудом. – Объясните, почему они направляли ракету именно в этот дом…
Глава 6
Богданов в очередной раз посмотрел на своего сотрудника, словно спрашивая, нужно ли об этом говорить. Затем отвел глаза, помолчал.
– Юсуф аль-Рашиди окончил Оксфорд и работал в Великобритании, – вместо ответа начал он свой рассказ. – В тот момент, когда вы его впервые увидели, ему действительно было двадцать четыре года. Через полтора года, после того как вы вернулись в Баку, он переехал в Монреаль, где возглавил лабораторию. Еще через восемь лет он работал в Стэнфордском университете, считался одним из лучших специалистов в области физики. Затем он вернулся домой, в Багдад. Это было в девяносто девятом. И там след его потерялся окончательно.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил Фархад. – Почему американцы уничтожили всю семью Фаруха. Что аль-Рашиди им сделали? Откуда такая немотивированная жестокость?
– Она была мотивирована. Даже слишком, – пояснил Богданов. – Дело в том, что одиннадцатого сентября две тысячи первого года состоялся самый известный террористический акт в истории человечества. Вернее, даже не один акт, а сразу четыре, вместе взятых. Четыре самолета были захвачены одновременно. Четыре больших авиалайнера, на борту которых находились сотни людей. Первый врезался в левое здание Торгового центра, второй – в правое. Третий захваченный лайнер врезался в Пентагон,
