жизненных открытий и разочарований. Время, когда я пил портвейн осталось далеко позади. Но чёрт подери, как же оно было прекрасно!
ШАМПАНСКОЕ «СПУМАНТЕ»
(1993г.)
Мы с Другом вообще-то шампанское не любим, но в то лето почему-то пилось именно оно. Водки принципиально не хотелось, а пиво и вино Друг не пил по причине язвы. А я как Друг. В то лето мы ещё были вместе.
В самом начале лета я ушёл из фирмы торгующей привозным, со знаменитой вильнюсской барахолки Горюнай, товаром и занялся тем, что начал торговать тем же барахлом, только уже работая не на дядю, а на себя. В помощники и компаньоны я взял своего Друга, а как же иначе. Друг приехал в мой город, и мы стали делать бизнес, вернее бизнес делали нам другие люди, а мы стали пропивать получаемые в результате бизнеса деньги. Бизнесменами мы были хреновыми, а вот пить и гулять мы умели как ни кто другой. В результате сами понимаете, бизнес накрылся медным тазом, не успев, как следует начаться. Вообще - то он кое - чем другим накрылся, но это я так по - культурнее выразился. «Накрытие» было не резким, но постепенным. Мы все уже понимали, что нам кирдык, а наблюдать за этим необратимым процессом было лучше сквозь пелену пьяного угара. Короче пили мы с Другом по-чёрному. Пили и веселились. «Пир во время чумы» - так сказать.
Да, совсем забыл – у нас с Другом был ещё один компаньон. Так вот ему очень не нравилось, что мы пьём и гуляем. Вернее ему не нравилось то, что мы гуляем и пьём одни, без него. Он тоже хотел пить и гулять, но одновременно он почему-то хотел, и делать бизнес. Он думал, что наш бизнес можно ещё спасти, и хотел, чтобы мы с Другом занимались этим спасением. Но мы знали, что бизнес «накрылся» и спасти его нет никаких возможностей. В этом и было наше коренное противоречие с компаньоном. Поэтому мы и не брали его, когда пили и гуляли. Компаньон сильно на нас обижался и постоянно назначал нам встречи для «серьезного разговора». Компаньон любил серьёзные разговоры, а мы не очень, но всё равно приходили. Зачем обижать человека. У него же не было «пелены пьяного угара» перед глазами, и он переживал за наш умирающий бизнес – почему же не поговорить серьёзно. В очередной раз.
Очередную «стрелку» Компаньон забил нам в ресторане. Он понимал, что мы с Другом пьём и гуляем на общие деньги, и потому тоже захотел попользоваться. Я же говорю, что ему обидно было. Мы, конечно, согласились - почему бы не посидеть в ресторане?
На встречу, мы с Другом пришли задолго до назначенного времени – надо было успеть занять столик. Мы знали, что ближе к вечеру в этом ресторане будет много народа и мест не будет. Мы же много в то время пили и гуляли, и были, как сейчас принято говорить – в теме. Мы очень полюбили этот ресторан, и ресторанская обслуга очень полюбила нас, за чаевые, ибо именно у нас были общие деньги. Все кто делал вместе с нами бизнес, всё время хотели сделать так, чтобы общие деньги были не у нас. Они так и говорили: «Не забирайте общие деньги, а то опять будите пить и гулять. А бизнес умирает». Мы с Другом отвечали: «Хорошо, берите общие деньги себе, мы не будем пить, и гулять, а вы спасёте бизнес». А они говорят: «Но мы не знаем, как спасать бизнес». Тогда мы с Другом грубо отрезаем: «Тогда сидите и не пиздите! А мы пойдём пить и гулять». И почему-то опять при нас были общие деньги.
Метрдотель проводил нас к любимому столику, а официантка широко улыбаясь, только и спросила:
- Вы одни сегодня, мальчики?
Мальчики сказали, что ждут товарища и попросили, чтобы больше к ним никого не подсаживали – дескать, у них «ну очень важный разговор». На вопрос - « а, что, мальчики, будут пить?» мы ответили - «Шампанское, конечно же, и похолоднее!». Через пять минут мы уже пили сладковатое, и не такое шипучее как наше, «Спуманте». Почему-то в то лето во всех заведениях города было именно это шампанское. И мы с Другом уже выпили к тому времени не один ящик этого напитка. Я, по-моему, говорил - ничто другое нам «не шло». «Спуманте» шло – вот мы его и пили, ведь надо же было что-нибудь пить, сами понимаете!
И вот мы сидим, пьём «Спуманте», потому что оно хорошо «идёт», тихо играет музыка, ещё не ресторанской ансамбль, нет, а просто ребята – музыканты включили магнитофон, в ресторане пока мало публики, вечер только начинается. Ещё не наступила эра мобильных телефонов – да мы и слышать то о такой технике, не слыхивали, и потому мы просто лениво переговариваемся, и нам никто не мешает. Но наша релаксация недолго продолжалась – появился наш Компаньон. Посмотрев в наши расслабленные глаза, он сразу же решил испортить нам кайф.
- Шампанское пьёте?
- Пьём, - зачем обманывать товарища.
- А что у нас на фирме, - традиционный вопрос.
- Всё тоже, - столь же традиционный ответ. Причём отвечал Друг, а я уже слишком срелаксировал - шампанское пилось мне лучше, а у Друга всё-таки язва была, и он осторожничал.
Компаньон присел за столик и, подозвав официантку, заказал много мяса, овощей и водки. Он любил хорошо пожрать и выпить. Мы лениво, но уже нерелаксируя, но, внутренне напрягшись, продолжали пить «Спуманте». Кстати, пока Компаньон делал свой заказ, мы не преминули включить в него и себе ещё две бутылочки. Как говорится «вечер переставал быть томным», надо было быстренько нажраться.
Когда милая, чуть поддатая девушка принесла и расставила на столе наш заказ, Компаньон налил себе полный фужер водки и решительно произнёс: «Начнём!». Вот так он всегда, ни какой романтики. Ничего не оставалось, как и нам выпить по фужеру. Пока Компаньон с жадностью закусывал, мы с Другом нервно курили. На сцену тем временем поднялись, принявшие изрядный допинг музыканты, и обычный ресторанской вечер начался. Мы специально выбрали столик поближе к сцене, чтобы, когда начнётся неизбежный «важный разговор» - хрен знает какой по счёту – нам бы с Другом не пришлось услышать, что именно говорит Компаньон, ну, хотя бы часть. Всё было известно наперёд, и его обвинения, и наши оправдания, а потом уже и наши встречные обвинения, и как обычно его оправдания. Короче говоря – сплошное «я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь». Мы понимали, причём все, трое, что никакие «важные разговоры» уже не спасут наш бизнес, что мы в полной жопе и в долгах как в шелках, что нас спасёт только чудо. Но продолжали с упорством достойным лучшего применения обвинять друг друга во всех смертных грехах, в реальных и мнимых. Мы также знали, что, в конце концов, напьёмся, будем уверять друг друга в вечной дружбе и строить какие-то несбыточные планы, а на утро, протрезвев, будем смеяться и злиться одновременно.
В тот вечер всё так и произошло. Было много выпивки, много слов – смысл которых не всегда доходил до собеседников, много клятв и обещаний. В результате дебатов Компаньон сказал, что ему нужны деньги и попросил нас поделиться с ним общими деньгами.
- Мы уже три месяца работаем, а я денег так и не видел, - пожаловался он нам. Мы великодушно сказали: «Что же ты не попросил. Это же и твои деньги!», и тут же выдали требуемую сумму. Компаньон очень обрадовался и, купив букет цветов, и огромную бутылку водки с ручкой счастливый свалил из кабака.
Как только его широкая спина исчезла в проёме входной двери, мы с Другом дружно засмеялись. Нас просто душил хохот – ещё один наисерьезнейший разговор на тему «как нам вместе спасти бизнес» завершился. Можно было продолжать пить и гулять. Тем более нам захотели в этом помочь.
- Мальчики, а вы не против, если вам двух девушек подсажу? - раскрасневшееся личико нашей официантки излучало желание нам услужить, и тем самым рассчитывать на хорошие чаевые в дальнейшем.
- Если не страшные, то валяй, - мы благодушно улыбались. После словесных пикировок нам хотелось отдохнуть.
Через пару минут за нашим столиком уже сидели, и вовсю щебетали две смазливые дуры явно с рабочей окраины нашего города. Джинсы «варёнки», кофточки, при виде которых откуда-то из подсознания возникло слово «гипюровые», личики с изрядным макияжем. В общем две поблядушки, получив на своём заводе долгожданный аванс, решили посетить центровой кабак. Развлечений, блин, захотелось. Что ж будут
