чувствовал.
Когда я вернулся в комнату, то Лом уже лежал на койке Зуба, а сам Зуб сидел рядом и гладил его по голове.
- Завтра встанем… Закончится дождик…И все поедем в Иркутск, - ласковым материнским голосом приговаривал наш самый непоседливый человек. Остальные парни сидели с видом родственников у постели умирающего. Зуб беззвучно показал нам рукой, чтобы мы вышли. Все с удовольствием рванули на выход.
Стоя на крыльце, мы долго молча курили, и не могли произнести ни слова.
- Эта, сука, Элька Драгомирова с нашей подгруппы. Заебала парню голову, вот он и сбрендил, - зло, сплюнув, наконец, произнёс Мизик.
- Его сегодня Елисей под дождём в Листвянку посылал. А потом за картошкой к местным. А Лом ещё до шторма говорил, что заболел, кажется и что у него температура, - сказал я.
- Вот, Елисей, урод, блин. Пошли ему ебальник разобъём! – Нарик как всегда придерживался радикальных решений.
- Ну, давай ещё махач сейчас устроим. Хуйли теперь-то, поздно, - будь немного попьянее Решут бы поддержал Нарика, но хмель уже выветрился из наших голов.
- Ладно, пошли спать. Вон вроде и дождь кончается, - и действительно пелена воды явно поредела. Сан Саныч выбросил окурок и рукой проверил, стихает ли дождь.
- Заснёшь тут, как же, - бурчал Мизик, - Я к Тихону в комнату пойду, там у них вроде свободная койка есть.
Ночью мы почти не спали, прислушивались к дыханию Лома. На утро все были злые и с больными головами. Дождь тихонько моросил, но на утреннем построении - а командир с самого начала ввёл в отряде армейские порядки, нам было объявлено, что весь отряд идёт работать на пирс. Помимо работы в порту Потап подрядился ремонтировать пирс. На нём пахали в основном «вояки» и «первокурсники», на нашей же бригаде был порт. Но раз шёл дождь, и таскать мешки было нельзя, то и нам пришлось браться за топоры и лопаты. Всё утро Лом вёл себя как-будто бы ничего и не произошло. Мы уже было начали подумывать, что он нас разыграл, но, к сожалению, мы ошиблись. Придя на пирс, мы все как-то забыли про него, занявшись каждый своей работой. И не сразу заметили, как Лом забрался на катер, на котором мы добрались до пирса, отвязал швартовы, оттолкнулся от берега и поплыл. Он стоял на носу катера и улыбался.
- Я к Эле… Прощайте, пацаны…- кричал нам Лом.
Первыми опомнились армейцы. Неудивительно ведь у них не было за плечами бессонной ночи в компании с умалишенным. Трое «вояк» вскочили в маленький ялик и догнали катер, который всё сильней сносило в Ангару. Пока наши старшие товарищи совершали подвиг, я, Нарик и Елисей вкратце посветили командира и комиссара в суть дела. Потап обозвал нас «распиздяями», что случалось с ним очень редко. Потом начальники и пять «вояк», нам Потап решил не поручать такого важного дела, отвезли Лома в порт и как мы, потом узнали, связался по рации с психиатрической больницей в Иркутске. Спецбригада приехала на удивление быстро. Видно работы у них мало, да и то верно, в Сибири, наверное, не часто сходят с ума, тут в почёте другие болезни. Как увозили Лома, мы не видели. Оставленные без начальства на пирсе, наша бригада забила на всю работу болт, и дрыхла под навесом, где хранились инструменты, до самого обеда.
- А вы не знаете, Ломов страдал какими-нибудь психическими заболеваниями? – спросил нас Потап уже вечером, когда мы вернулись в наш барак.
- Да вроде нет. А что?
- У него обострение, как у хронического шизофреника. Врач сказал, - сказал командир, тяжело вздохнув.
- Ни хрена себе! – переглянулись мы.
А на следующий день дождь закончился, и наша бригада опять начала весело таскать мешки в порту. Только грустного парня Андрюхи Ломова среди нас не было.
САМАРКАНД
(1980г.)
Только в тени и прохладе школьного сада они укрылись от изнуряющей жары древнего Самарканда. Их всемогущий, а вернее всё-могущий, руководитель группы наконец-то нашёл место для ночёвки – школьный двор. Каким образом ему удалось договориться с плохо понимающим русский язык сторожем- узбеком осталось за кадром. В советские времена не всё решали деньги.
Вот уже неделя как группа туристов спустилась с перевалов Фанских гор и теперь осматривала достопримечательности древних среднеазиатских городов. Трудный категорийный поход группа прошла на «отлично» и теперь заслужено получила возможность познакомиться с Душанбе и Ташкентом, Самаркандом и Бухарой. Участниками группы были школьники 8-9 классов старинного волжского города. И только недюжий энтузиазм руководителя школьной секции горно-пешеходного туризма, инструктора райкома комсомола, позволил девочкам и мальчикам средне-русской возвышенности покорить перевалы Памира. Их командир, похожий на Ильича с октябрятской звёздочки, сумел обучить детей, видевших горы только в кино и на картинках, непростому мастерству преодоления высотных перевалов и ледников. Ребята оказались прилежными учениками и прошли маршрут второй категории сложности без сучка и задоринки. И вот теперь сняв штормовки и туристские ботинки, переодевшись в джинсы и футболки, ребята с берегов великой русской реки Волги, восхищённо бродили по древним площадям и улицам таджикских и узбекских городов. Велика была их любимая Родина – Советский Союз.
Закончились, с размахом проведённые Олимпийские игры в столице Родины, на веки успокоился всеми любимый бард с хриплым голосом, уже год мальчишки в линялых гимнастёрках и с буквами СА на погогах отдавали свой интернациональный долг в Афганистане. Через 11 лет их любимая Родина развалится на отдельные государства, и там, где они сейчас чувствовали себя хозяивами, будут гостями при том не самыми желанными. Но это потом.
Древний Самарканд покорил их. Овеянные вековыми ветрами дворцы, мечети, да и просто дома встречались на каждом шагу. Незримое присутствие истории чувствовалось повсюду. И даже достигнувшим половой зрелости мальчикам и девочкам казалось, что за соседнем углом вполне могут поджидать Али-баба со своими разбойниками или Алладин с волшебной лампой. Ни блага цивилизации и прогресса, ни идеи коммунизма не смогли побороть дух тысячелетней истории, пропитавший город.
Наш мальчик, наш герой тоже ходил по Самарканду с широко раскрытыми глазами. Его поразила площадь Регистан с её тремя медресе. Задрав голову, как и все его товарищи, мальчик с трепетом смотрел на величественные сооружения рук человеческих. Мальчик восторженно бродил, среди гор арбузов и дынь, на рынке, расположенном рядом с красивейшей мечетью Биби-Ханим. Его поражало количество и мизерная цена великолепных на вид среднеазиатских плодов. Неудобство приносила только сорокоградусная жара. Но за месяц, проведённом в разреженном воздухе Фанских гор, ребята к ней привыкли. Более значительной проблемой была проблема ночёвки. В советское время никакой возможности устроиться в гостиницу не было. Но, руководитель группы умел договариваться со сторожами, пустых на время летних каникул, школ, и его неприхотливые туристы с удовольствием располагались прямо на земле под тенью величественных и тоже наверняка древних деревьев. Все школы городов, где ночевала группа, стояли среди настоящих фруктовых садов. Созревшие плоды порой даже неизвестных им фруктов спокойно весели на ветках, приводя в восторг своей доступностью детей средней полосы России, видевших их только на рынках своего города, к тому же по недоступным, для простого человека, ценам. Пожилые сторожа узбеки и таджики удивлённо цокали языками, когда русские дети, стесняясь, срывали фрукты и с удовольствием их съедали. Им было не жалко, они просто удивлялись, и боялись как бы детям не стало плохо.
В тот день после того, как группа разложила ровным рядком свои спальники в месте, где указал сторож похожий на Хоттабыча, руководитель разрешил мальчикам и девочкам сходить в город одним. Просил только далеко не забредать. Почти все ребята, уставшие от жары и многочасовой экскурсии, идти не
