что наполнило мой рот, было похоже на жидкость, которая меньше всего похожа на воду. Она напоминала сухую, почти горькую, невидимую массу, глотая которую, я сначала задохнулась, а затем по всему моему телу растеклось приятное тепло.
Мне пришло в голову, что в тыкве, должно быть, находится какой-то очень мелкий порошок, который попал мне в рот, когда я переворачивала ее. Чтобы проверить свою догадку, я потрясла тыкву над ладонью, но при этом из нее ничего не выпало.
— В этой тыкве нет ничего, что можно увидеть глазом, — сказал смотритель, заметив мое удивление.
Я еще раз хлебнула невидимой жидкости и на этот раз чуть не свалилась с ног. Что-то напоминающее электрический ток потекло по мне и стало покалывать у меня в ногах. Покалывание поднялось вверх по ногам до позвоночника, по которому оно как молния ударило в голову, от чего я чуть не потеряла сознание.
Я увидела, как смотритель прыгает от радости и смеется, как клоун. Я ухватилась руками за землю, чтобы не упасть. Когда мне кое-как удалось восстановить равновесие, я сердито обратилась к нему.
— Что у тебя в этой тыкве, черт побери? — строго спросила я.
— То, что находится в ней, называется намерение, ответил он серьезно.
— Клара немного рассказывала тебе о нем. И вот пришел теперь мой черед поведать тебе кое- что.
— Что ты хочешь сказать тем, что пришел твой черед, Эмилито?
— Я хочу сказать, что теперь я — твой наставник. Клара сделала часть работы, а мне теперь заканчивать.
Моей первой реакцией на его слова было недоверие. Ведь он сам раньше говорил, что является обычным наемным работником, а не членом группы. Было очевидно, что все это — его выдумки, и я решила, что не дам себя провести.
— То, что ты говоришь, звучит так же глупо, как если бы ты захотел сейчас дернуть меня за ногу, — сказала я, стараясь улыбнуться.
— А я и правда этого захотел, — ответил он и, подскочив ко мне, дернул меня за ногу.
Прежде чем я успела встать на ноги, он, продолжая дурачиться, потянул меня за ногу еще раз. Он был очень оживлен и, весело смеясь, прыгал вокруг меня на корточках, как кролик.
— Тебе не нравится, когда твой наставник дергает тебя за ногу? — спросил он, хихикая.
Мне совсем не хотелось, чтобы он прикасался ко мне. Еще больше мне не хотелось, чтобы он таскал меня за ногу. Но я вспомнила, что прикосновения Клары тоже были неприятны для меня. Я начала вертеть в уме идею, почему мне не нравится, когда ко мне прикасаются. Несмотря на то, что я проработала в ходе вспоминания все встречи с людьми, физическое прикосновение было для меня таким же неприятным, как и раньше. Я отложила эту проблему, для того чтобы в будущем вернуться к ней, потому что смотритель унялся и начал объяснять нечто, требовавшее моего внимания.
— Я — твой учитель, — услышала я его слова. — Кроме Клары, Нелиды и нагваля в число твоих воспитателей вхожу также и я.
— Ты болтаешь чепуху, вот что ты делаешь, — оборвала я его. — Ведь ты сам сказал мне вчера, что ты всего лишь нанятый смотритель. Откуда же теперь твои претензии на то, чтобы быть моим учителем?
— Все это правда. Но я все-таки еще один твой учитель, — сказал он серьезно.
— И чему же ты собираешься меня обучать? — закричала я, чувствуя отвращение к такому повороту дела.
— Я собираюсь обучать тебя тому, что называется сталкингу с двойником, — сказал он, мигая глазами, как птица.
— А где Клара и Нелида? — настойчиво спросила я.
— Они уехали. Нелида сказала об этом в своей записке, не правда ли?
— Сама знаю, что они уехали, но куда именно?
— О, наверное они отправились в Индию, — ответил он, усмехаясь так, словно собирался вот-вот разразиться хохотом.
— Значит, они вернутся оттуда не раньше, чем через несколько месяцев, — сказала я с досадой.
— Так и есть. Мы с тобой одни. Нет даже собаки. Поэтому перед тобой открываются два пути: собрать свои манатки и уехать, либо остаться со мной и включиться в работу. Советую тебе избрать последнее, потому что тебе некуда ехать.
— Мне совсем не хочется отсюда уезжать, — сообщила я ему. — Нелида оставила меня присматривать за домом. Этим-то я и буду теперь заниматься.
— Хорошо, я рад, что ты решила следовать намерению магов, — сказал он.
Поскольку ему, должно быть, показалось, что я не поняла смысл его слов, он объяснил, что намерение магов отличается от намерения обычных людей тем, что маги умеют сосредоточивать свое внимание на нем с необычайной силой и точностью.
— Если ты — мой учитель, можешь ли ты привести мне конкретный пример для подтверждения того, что имеешь в виду? — спросила я, уставившись на него.
На мгновение он задумался, оглядываясь вокруг. Затем его лицо просияло и он указал на дом.
— Этот дом может служить хорошим примером, — сказал он. — Он представляет собой результат действия намерения многочисленных магов, которые в течение многих поколений накапливали и хранили энергию. Поэтому в настоящее время он больше не физическая структура, а фантастическое поле энергии. Сам дом можно разрушить десять раз, как уже и происходило, но сущность магического намерения при этом остается неприкосновенной, потому что оно неуничтожимо.
— А что будет, если маги захотят уехать? — спросила я. — Их энергия будет существовать здесь вечно?
Если уезжая они повинуются духу, — сказал Эмилито, — они могут взять с собой намерение из того места, где сейчас стоит дом, и поместить его где-нибудь в другом месте.
— Я могу подтвердить, что дом этот очень странный, сказала я и поведала ему о том, как он оказывал сопротивление моим попыткам измерить его и точно рассчитать его местоположение.
— Странным этот дом делает не расположение комнат, стен или внутренних двориков, — заметил смотритель, а намерение, которым многие поколения магов наполняли его. Другими словами, тайна этого дома — это история многочисленных магов, чье намерение создало его. Видишь ли, они не просто проявили намерение, смысл которого в том, чтобы этот дом был, они сами построили его, кирпич за кирпичом, камень за камнем. Даже ты уже успела внести в него свою лепту намерения и труда.
— В чем же мой вклад в него? — спросила я, искренне удивляясь тому, что сказал Эмилито. — Неужто ты имеешь в виду ту несчастную тропинку на огород, которую я выложила камнями?
— Никто в здравом уме не назовет это вкладом, сказал он, смеясь. — Нет, ты сделала несколько более важных действий.
Он отметил, что на мирском строительно-кирпичном уровне моим вкладом в обустройство этого дома, по его мнению, является надежная электрическая проводка и установка в маленькой цементной постройке насоса для подъема воды из ручья для поливки огорода.
— На более тонком уровне энергетических потоков, продолжал он, — я могу совершенно искренне сказать тебе, что твой вклад заключается, в частности, в том, что, сколько мы себя помним, никому еще не удавалось так полно слить свое намерение с Манфредом.
В этот момент мне в голову пришла одна догадка.
— Наверное ты — это тот человек, который может назвать его в лицо «жаба»? — спросила я. — Клара однажды сказала мне, что есть один такой человек.
Лицо смотрителя просияло и он утвердительно кивнул.
— Да, я — тот человек. Я нашел Манфреда, когда он был еще щенком. Его либо прогнали из дому, либо он сам оттуда сбежал. Возможно, он раньше жил на моторной станции, которая находится недалеко отсюда. Когда я его нашел, он был едва живой.
— Где ты нашел его? — спросила я.
— На Восьмом шоссе, в шестидесяти милях от местечка Гила-Бенд, штат Аризона. Я остановился на
