добрая душа тотчас бросила ему сверток с космокомбинезоном и бельём, чему Николай даже не удивился. Куда больше он удивился бы в том случае, если бы кто-то из стипаторов ему тотчас не подал одноразового безразмерного комбика, чтобы он мог прикрыть срам. Таких у стипаторов было обычно при себе двое, трое штук на всякий случай, но на этот раз ему бросили его собственный космокомбинезон, — чисто выстиранный, наглаженный и даже надушенный его любимыми духами «Армани», что могло означать только одно, — о нём позаботилась Малышка Оппи, которая взяла Николая под своё крылышко чуть ли не в первый же день его появления на «Оффенсио», хотя он и был тогда всего лишь курсантом высшей пилотажки, которого направили на этот старый линкор для обучения всем лётным космическим премудростям.
Может быть именно потому, что эти офицеры линкора никогда о них не забывали, все пилоты- техноэмпаты куда чаще называли стипаторов своими тутелариусами — хранителями, но чаще просто тутти. Именно они, эти добродушные и всегда улыбающиеся тутти, прикреплённые к каждому пилоту, провожали их в бой и потом неотрывно наблюдали за его ходом, помогали, чем только могли, возглавляли спасательные экспедиции и встречали на взлетно-посадочной палубе, если пилоты возвращались домой с победой. Поэтому для пилотов-техноэмпи не было на борту кораблей-маток друзей лучше, чем тутти, а на старине «Оффенсио» ими командовал никто иной, как Братец Сумми, самый рьяный защитник и строгий судья тех, кто по сути являлся основой боевой мощи линкора. Николай быстро натянул на себя шелковистое, приятно холодившее тело бельё, облачился в космокомбинезон, засунул дурит в пустую сумку и спросил подсаживаясь:
— Сумми, я ничего не пропустил?
Космос-командор пожал плечами и ответил:
— Ничего особенного, Никки, если не считать того, что в последние две недели безопасники вытолкали взашей десятка три бездельников. Ну, и ещё ты не смог полюбоваться на то, как с «Оффенсио» по своему собственному желанию списалось две с лишним дюжины лизоблюдов нашего миляги Тибо, решивших, как ты говоришь, на халяву украсить свою грудь боевыми орденами Империи. Вот на это действительно стоило поглядеть, тем более, что ты сам предсказывал такой поворот событий, когда говорил о каких-то крысах, которые бегут с кораблей первыми.
Николай, которого всегда веселили довольно резкие высказывания Братца Сумми в адрес императора, с которыми он уже устал бороться, по привычке, тихо проворчал:
— Попридержи язык, Сумми, ты когда-нибудь нарвёшься.
Барон эс-Вадес широко улыбнулся и спросил вместо того, чтобы сказать какую-нибудь очередную колкость по поводу императора Тиберия и его присных:
— Как закончилась гонка, Ник? Ты сделал этого зазнайку?
— Никак, Сумми. — С притворно горестным вздохом сказал Николай — За пятнадцать минут до финального заезда я получил сигнал о срочном сборе всех кадровиков «Оффенсио», схватил Тиу за уши и прямо из рубки, как был в дурите, так и прыгнул сначала к ближайшей станции транс-телепорта, а затем на Пятачок. Может быть ты объяснишь мне, наконец, что у вас тут произошло, Сумми? Вы что, пропили «Одор Меллеус»?
— О, если бы, мой друг. — Сказал вполголоса командир тутти и принялся вводить друга в курс дела — Не прошло и двух дней с того момента, когда Дядюшка Сальве три недели назад приказал тебе во что бы то ни стало надрать задницу этому стиланскому парню, как командование приказало ему отогнать «Оффенсио» в самую серёдку Магнус Апиума и уже здесь начались сплошные чудеса. Первым делом Дядюшка Сальве действительно приказал службе безопасности вычистить наши ряды от всех тех деятелей, на которых лично я никогда бы не положился, хотя с того времени, как ты прописался на старине «Оффенсио», таких и осталось немного. После этого наши ряды покинули все прихлебатели дедушки Тибо, а всего каких-то два часа назад к нам пожаловало очень высокое начальство. На «Оффенсио» прибыл никто иной, Никки, как начальник генерального штаба собственной персоной, а вместе с ним тот самый парень из Управления С, Храмм Регнер, который провожал в отставку Красотку Кес. Вместе с ним к нам явились сотни каких-то две спецов с целой кучей громадных контейнеров. По всему видно, что наше командование затевает что-то очень серьезное. Похоже на то, что нами, точнее вами, ребята, собираются заткнуть какую-то очень опасную дыру, будто вам и без того хлопот с энергонами не хватает. Знаешь, Никки, с того самого дня, как ты появился на «Оффенсио», жить стало гораздо веселее, вот только вашему брату, техноэмпи, теперь приходится сражаться чуть ли не втрое больше прежнего, да, и наши канониры тоже не скучают, хотя лично мне от этого не стало легче. Чем провожать вас в бой и потом кусать губы, глядя на все те глупости, которые вы совершаете в бою, уж лучше бы я сам сел в рубку меча и врезал по энергонам изо всех стволов.
Николай чуть было не сказал Суммусу, что так оно скоро и будет, но сдержался и промолчал. Вместо этого он тихо спросил:
— Сумми, с чего это нас загнали в читальню, а не заставили построиться на взлётно-посадочной палубе, как это и положено при встрече с высоким начальством?
Космос-командор пожал плечами и открыл было рот, чтобы высказаться по этому поводу, как в этот момент экран вспыхнул и на нём появилась худощавая, напряженная физиономия герцога Нидуса Фастидиозуса. Сурово сдвинув брови он сказал с несколько мрачноватой прямотой старого вояки:
— Космос-легионариусы империи, обстоятельства складываются таким образом, что вам необходимо выступить против нашего врага в особом качестве.
Суммус скептически хмыкнул и не преминул заметить вполголоса, воспользовавшись той паузой, которую начальник генерального штаба сделал для вящей убедительности:
— Нидус, старина, да, мы только этим и занимаемся, что выступаем против врага в своём самом лучшем качестве. Точнее это энергоны только и делают, что нападают на нас везде, где бы мы не находились, словно им больше заняться нечем.
Тут барон эс-Вадес нисколько не погрешил против истины. Действительно, с того самого дня, когда линкор «Оффенсио» примчался на выручку Нику Сильверу, энергоны, похоже, только тем и занимались, что пытались в самоубийственных атаках сжечь его ракетами с термоядерными боеголовками. Они даже напустили на них какие-то новые зубцы, которые были втрое больше прежних и мало чем отличались от стандартных мечей. Порой за сутки они совершали по пять атак, пуская в бой за раз до десятка больших кораблей, которые прозвали клыками, и две, три дюжины зубцов. Одни офицеры имперского космофлота стали считать линкор «Оффенсио» проклятым и полагали, что энергоны рано или поздно спалят его к чёртовой матери горячими ракетами и потому кое кто даже свинтил с него. Другие же наоборот, считали своим долгом служить именно на «Оффенсио» и строчили рапорт за рапортом с просьбой об их срочном переводе на этот легендарный старый линкор.
Из-за этого линкор «Оффенсио» как-то очень уж быстро стал лидером космофлота империи Рианон по количеству одержанных побед и командование имперского космофлота фактически сделало его рейдером, то есть стало посылать его на самые опасные космические трассы. Дядюшка Сальве, исполняя приказы высокого начальства, был вынужден мотаться чуть ли не по всей рианонскому сектору галактики, выискивая самые горячие точки, но тут даже самому последнему дураку было ясно, что горячо бывает только там, где находится «Оффенсио». Герцог Фастидиозус, будто вспомнив об этом, сказал с уважением в голосе:
— В последние полтора года на вашу долю выпало немало вражеских атак и их число растёт с каждым днём, легионариусы.
— Ба-а, да, неужто? — Уже в полный голос радостно воскликнул Суммус — Неужели сведения о том, что у нас ни дня не обходится без хорошей драки, наконец-то дошли до генерального штаба? Ушам своим не могу поверить!
Послышались сдержанные смешки пилотов и его подчинённых, а начальник генерального штаба тем временем, не откладывая дела в долгий ящик сделал весьма важное заявление:
— Поэтому, легионариусы Империи, командование космофлота решило изменить статус линкора «Оффенсио» и делает его главным рейдером имперского военно-космического флота.
Герцог снова сделал паузу и Суммус, вскочив на ноги, громко воскликнул:
— Долго же вы телились, господа препозитусы!
Нидус Фастидиозус, не услышав этой реплики, продолжал:
